– Сень, ну оставил бы, а? – нудно канючил худощавый молодой человек, накручивая собственную майку на палец. – Я б еще поснимал, а? Ты не представляешь, как моя Люська на этой камере смотрится! Прямо чистая артистка! Она даже ходить по-другому стала, вот честно тебе говорю! Раньше эдакой утицей плавала, а сейчас…
– Ага! Гусыней поплыла! Чего тебе там снимать? – нервно отбрехивался лощеный молодой мужчина лет тридцати, пытаясь затолкать кинокамеру в кофр. – Блин, да что ж такое-то? Чего тебе там снимать? Свою тещу в костюме Зайки? Не смеши меня. Если б вместе отмечали, тогда б еще куда ни шло – снимай свою утицу, а если вы отдельно, значит, тогда мне и самому надо… Блин, да что ж она не лезет-то?
– Сень, ну там всякая родня приедет, а я уже сказал, что это моя кинокамера… Они уже сюжет для документального кино придумывают, – никак не мог смириться друг.
– Ничего, разыграете сценку просто так. Устроите кружок имени Немировича-Данченко… Ну все, Петь, пока. С Новым годом тебя… И родню свою поздравь.
Семен Овчаров уже давил на кнопку лифта, но тот никак не мог добраться до третьего этажа. Поэтому грустный Петька все еще пытался воззвать к овчаровской жалости:
– Сень, ну у меня ж Люська специально платье новое пошила, хотела себя… это… увековечить для потомков.
– Не издевайся, твою Люську современники едва переносят, а она еще для потомков! Все, пока…
Лифт наконец соизволил явиться, двери нехотя разъехались, и Овчаров нырнул в кабину.
– Все, Петь! Передавай привет родне! – уже из лифта крикнул Семен.
Только сейчас Овчаров заметил, что в кабине он не один. Вместе с ним ехал сварливый папаша с весьма миленькой дочерью виноватого вида. Папаша был явно чем-то недоволен и не стеснялся в выражениях:
– Кобыла такая, рожу намалевала, а про холодец не вспомнила! А я говорил, что Новый год это и не Новый год вовсе, если на столе холодца нет! Какого хрена ты про холодец не вспомнила?! Колготки себе, значит, не забыла купить?!
Семен чувствовал себя явно не в своей тарелке. Мало того что у него самого настроение было мерзопакостным – и это в самый канун такого праздника! – так тут еще этот дятел по башке долбит.
– Папаша, я слышал, от холодца кости слипаются, – брякнул Семен откровенную глупость и весело подмигнул девчонке. – Наварите лучше киселя. Это недолго.
Папаша опешил. На некоторое время он потерял дар речи, а потом накинулся уже на Семена:
– На кой черт мне твой кисель, ты подумал? Это ж Новый год тебе, а не поминки! Кисель! Ты б еще кутью предложил! Кисель! Это ж надо было такое ляпнуть сдуру-то!
– Папаша, не искрите, вон у вас как волосы-то вздыбились. Не ругайтесь, – миролюбиво предложил Семен. – Нам с вами еще до первого этажа ехать, дорога неблизкая…
Овчаров откровенно потешался над угрюмым мужичком и подмигивал девушке. Но ту отец, видно, так запугал, что девушка лишь бросала на Семена робкие взгляды… Какие-то странные взгляды, слишком непонятные… Познакомиться хотела, что ли? Семену даже на миг показалось, что он откуда-то знает эту девчонку. Но откуда? Ересь какая-то…
Лифт дернулся, остановился и раздвинул дверцы.
– С Новым годом вас! – весело махнул рукой Овчаров, чуть не выронил камеру, чертыхнулся и быстро выскочил из подъезда.
Машина из-за мороза сегодня не завелась, поэтому ехать пришлось на автобусе. Весь салон был забит шумной, галдящей молодежью, тетками, обвешанными пакетами, и уже хмельными мужичками. Просто глазу зацепиться не за что! Сами собой в голову лезли мысли о предстоящем празднике. Новый год, надо же! Самая веселая ночь в году, а Овчарову впервые за тридцать лет и податься некуда! С Ленкой вот некстати поссорились – вздумалось девке, что он непременно должен попросить ее руки! Чтобы прямо с Нового года – и в новую жизнь! А на фига? Его и старая жизнь устраивает. И все! И надулась Елена Прекрасная, и даже не звонит уже целый день! А сама, между прочим, даже картошку чистить не умеет. Нет, Ленка – это не вариант: того и гляди родит кого-нибудь, потом не отвертишься. Можно было Ирку пригласить, так та в Египет удрала. А там сейчас акулы с ума сходят! Откусит такая животина у Ирки что-нибудь важное, и живи потом… с неукомплектованной супругой. Нет, Ирка тоже отпадает. Вот Наташке бы позвонить… или не позвонить? Она же вроде как замуж собиралась… или это не Наташка была? Блин, вот так и получается, такой праздник, а он, как идиот, будет один мордой в салате спать! Даже отец и тот куда-то отправляется… Еще Санька Догонялов женился ни с того ни с сего. А ведь как славно было – каждый год у него собирались, девчонок приглашали, такие компании были! Даже Петька от своей Люськи удирал… Правда, Петька прибегал уже после трех ночи, когда его семейство уже похрапывало, накушавшись салатов… Петька вот тоже – на кой черт так рано женился-то? Люська ему теперь продыху не дает! А до свадьбы была прямо такая робкая. Глазки потупит, ногтем скатерочку ковыряет, ну тебе девочка-ромашка. А уже на свадьбе… кстати, а с кем тогда Семен на свадьбе у них был? С Юлькой? Погоди-ка… Юлька же… она же тогда психанула… потому что Овчаров пригласил на танец соседку Петькину. Ну да, и Юлька еще тогда швырнула ему в лицо салфетку и удрала. Да и фиг с ней, с Юлькой, а вот соседка…
Семен быстро вытащил сотовый телефон и набрал номер.
– Петька, Петро, я, слышь, чего хотел спросить, соседка твоя… ну, на свадьбе у тебя еще была, она там так и живет? Ну откуда я знаю какая?! Молоденькая такая еще, ее мамаша все котлеты какие-то таскала на стол! Да нет, не тетка Капитолина, эта молоденькая была, как же ее… нет, не Зинаида Борисовна… Да, я ж и говорю… Ах, дочь ее! Точно – Соня ее звали! Меня – Сеня, ее – Соня, я поэтому сразу и запомнил… И чего, эта Соня там же и живет, прямо над вами? Да ты мне не объясняй… там же живет? Ага… Все, пока!
У Овчарова как-то вдруг резко поднялось настроение. Ну конечно! Ну как же он мог забыть?! Сонечка сейчас и ехала с ним в лифте! А он еще удивлялся, что у нее взгляд такой странный. Точно, Соня и есть. Они ж на свадьбе у Петьки вместе были! Когда ж это было? Лет пять назад… Или не пять? Да неважно. Семен тогда эту Соню как увидел, так сразу и влюбился! И любил целых… Да, целый вечер и был влюбленный. Все правильно. Они тогда вместе с Юлькой к Петьке пришли. Но Юлька уже начинала надоедать. Той все время от Овчарова какие-то шмотки нужны были, колечки просила все время, сережки…Точно, сережки с бриллиантиками ей вдруг приспичило. Не наглела, конечно, но… Но чувства угробила. Только сама еще об этом не догадывалась, поэтому на Петькиной свадьбе даже несколько раз заставляла Люську швырять букет через голову – с первого раза не поймала, вот и устроила баскетбол, а толку? Ни одного цветочка так и не урвала. Последний раз уже почти дотянулась в прыжке, да бабушка Люськина из рук выхватила. Получается, Овчаров на волосок от женитьбы находился. Ужас какой. Ну да… А потом пришла Соня эта. И… Ну и, понятное дело, Семен сразу же пригласил ее на медленный танец. А чего, если девчонка приятная? Вот Юлька и взбесилась. Салфетками давай швыряться. В общем, некрасиво себя повела. Пришлось с ней распрощаться в ускоренном темпе. А с Сонечкой… С Сонечкой Семен очень подружился. Он даже пригласил ее к себе в гости, после первого дня свадьбы. И на второй день они уже пришли вместе…. Правда, на второй день приехала Люськина какая-то двоюродная сестра… Вот уж оторва! Они с Семеном тогда такого жару дали!
– Молодой человек, вы сейчас сходите? – толкнула Овчарова в бок тетка с сумками. – Выходите, спрашиваю?
– Я? Зачем это? – очнулся Семен, взглянул в окно и охнул – свою остановку он уже давно проехал. Пришлось накинуться на тетку: – Зачем, я спрашиваю вас, толкаться? Конечно же, я выхожу! Я ж вам… кивнул еще три остановки назад! Внимательнее надо быть!
Дома его уже ждал ужин. Правда, отец с ним ужинать не собирался – вертелся перед зеркалом, примеряя новые брюки.
– Сень, они меня не толстят? – придирчиво оглядывал себя Василий Васильевич со всех сторон. – Мне кажется, сзади немного сборит, а? Прямо какие-то складки ненужные образовались в самом неподходящем месте! Как будто я в них пятьдесят лет отработал бухгалтером!
Овчаров мельком глянул на отцовские брюки и кивнул:
– Точно, зад провисает. А я тебе говорил – поедем со мной в бассейн, так у тебя все дела, все женщины! Ну и сиди теперь как в штаны… Да нет, пап, это у тебя просто брюки такие. Надень мои джинсы, я ж тебе предлагал.
– Но… В Новый год – и в джинсах как-то… – замялся Василий Васильевич, и вдруг глаза его загорелись. – А свой свитер новый дашь?
Семен задумался. Вообще-то в этом свитерке он и сам мечтал покорить чье-нибудь очередное сердце прямо на празднике, но уж если одежка приглянулась отцу, это не обсуждалось.
– Пап, ну какой вопрос, я тебе и сам хотел предложить, – подавил он вздох.
Через минуту отец уже подходил к зеркалу совсем в другом одеянии. Зеркало добросовестно отразило моложавого, приятного мужчину лет пятидесяти – пятидесяти пяти, с легкой сединой на висках и довольно спортивной фигурой.
– А я что тебе говорил! – не удержался сын. – Жених! Прямо хоть сейчас под венец!
– Типун тебе на язык… – рыкнул Василий Васильевич, любуясь своим отражением. – Куда меня в женихи толкаешь? Я только жить начал.
Так случилось, что маменька Семена покинула своих мужчин сразу после рождения первенца. Ей вдруг встретился майор – красивый, здоровенный, все как положено. Ее захватили романтические перспективы: далекие гарнизоны, звезды на погонах и… ну да, и обязательно в будущем уютное гнездышко в самой столице. Понятное дело, что в эдакую романтику никак не вписывался маленький Сенька с его пеленками, а также теперешний муж, который и мечтать-то как следует не умел. И Василий Васильевич с Семеном остались одни. Отец крутился как мог, очень скоро освоил все премудрости жизни отца-одиночки, и ему почему-то в голову ни разу не пришла мысль о том, чтобы устроить свою личную жизнь, а заодно и обеспечить сынишку мачехой. И вот только когда сыну исполнилось двадцать, отец вдруг проснулся, огляделся и обнаружил, что население, как и раньше, в его холостые годы, делится на мужчин и женщин, и что последние бывают довольно привлекательными. И вот уже десять лет Василий Васильевич успешно купался в женском внимании, ему это жутко нравилось, а Сенечка, который уже превратился во взрослого дядьку, и не представлял, как можно жить иначе.
– Пап, ты помнишь, я на свадьбе у Петьки был и там с девушкой познакомился? – вдруг крикнул Семен из кухни, наливая себе кофе. – Я ее сегодня встретил… в лифте… все так же хороша!
– А ты не знал, с кем отмечать праздник! – появился отец в дверях. – Надеюсь, она не выскочила скоропостижно замуж?
– Не-а, – покачал головой Семен, блаженно растягивая губы. – Так и живет с родителями… Пап, я ее и не узнал сначала, а потом чувствую – девица на меня как-то смотрит непонятно… И вспомнил… Хорошая девочка… м-да…
– Пригласил? – спросил отец, аккуратно снимая джинсы. – На праздник-то ее пригласил?
Семен мечтал уже о чем-то своем и сыпал в чашку пятую ложечку сахара.
– Ох ты… ч-черт… – спохватился он. – Пригласил? Да нет, пап, не додумался… Да я, честно говоря, понял, что это Соня, только в автобусе… Пап, давай завтра в гараж сходим, посмотрим, что там с моей ласточкой. Сами справимся или в автосервис загонять придется, а?
– Сходим… Только… Сеня, меня сегодня дома не будет, я… я приглашен в гости, а завтра… завтра уже Новый год… Семен, ты хотел на елку гирлянду купить новую. Я старую повесил, а ты новую все же купи, повеселее будет. И не забудь – завтра в шесть мы с тобой встречаемся за праздничным столом, а потом… Сенька, куда новый одеколон-то дел? Я искал-искал. Прячет вечно… – сунулся отец в ванную. – …А потом мы разбегаемся до следующего года, план ясен?
– Так точно! – щелкнул пятками Семен, отхлебнул кофе и поморщился: в чашке был сплошной сироп. – Пап, то, что ты ищешь, на самой верхней полке, ты же туда и поставил, я сам еле нашел. А гирлянду я вчера купил, сейчас повешу… вся в зайчиках, такая интересная.
– В зайчиках, – ворчал отец. – Скажи лучше – в символах «Плейбоя»… Поешь там!

Вечером Семен лежал на диване, рядом новыми фонариками мигала елка, по телевизору ничего хорошего не показывали, а на праздник не было ну совершенно никаких планов! Даже салат оливье приготовить некому… блин… первый год такой выпал…
Овчаров вдруг вскочил и направился к двери.
– Так и в самом деле можно все на свете проворонить, – бурчал он, напяливая дубленку. – Надо ехать и… И приглашать, да!… Ей же еще нужно успеть… ну, может быть, она еще платье там себе какое-нибудь не успела купить или… колготки новые…

Столько лет прошло, а адрес Сонечки так и остался в памяти… Удивительно было бы, если б не остался – девчонка жила прямо над Петькиной квартирой. Когда рука потянулась к звонку, сердце даже как-то затрепыхалось от волнения.
– Надо же, – сам себе удивился Овчаров, – давненько я так из-за дамы не волновался… здорово… А! Здрасте! А… Сонечку можно?
Ему уже открыла дверь женщина с нерадостным лицом, в темном старушечьем халате. Ее Семен тоже смутно припоминал – у Петьки на свадьбе была и эта тетушка. Правда, тогда она была веселой, все время сыпала частушками и желала невесте жениха – директора магазина.
– Мне Сонечку позовите, пожалуйста, – изо всех сил улыбался Семен, стараясь понравиться.
– Сонечку? – испуганно пролепетала тетка и негромко позвала: – Соня… к тебе тут пришли… наверное, из райсобеса.
– Да что вы, господь с вами, – опешил Овчаров. – С какого же я райсобеса? Да они ж уже все, наверное, седьмой таз с холодцом варят! Сегодня ж тридцатое число! Я к Сонечке, у меня к ней…
– Кто это? – важно вышел в прихожую лысоватый папаша Сони, с которым Семен уже имел счастье встретиться в лифте. – Чего тебе?
– Мне? Мне кого, а не чего. Мне Софью хотелось бы… Дело у меня к ней… Личное, молодое, так сказать.
– Соня же! – уже нетерпеливо крикнула мать, а потом, спохватившись, вдруг ляпнула: – А… а Сони дома-то нет. Ушла она… ага, в магазин отправилась.
– Кто там, мам? – вышла из комнаты Соня. Увидела Семена и вытянулась струной. – Вы… ко мне?
– Ну а к кому же? – недовольно зыркнул на мамашу Овчаров. – Сонь, выйди на минутку. Мне тебе сказать кое-что нужно.
– Никуда она не пойдет! – вдруг категорично заявил папаша и принял позу Наполеона.
– Да бросьте вы, в самом деле, – уже начинал нервничать Овчаров. – Девке уже двадцать пять, наверное, стукнуло, а вы ее возле батькиных штанов держите… Сонь, на минуточку…
Софья немного побледнела, однако решительно шагнула в подъезд.
– А я сказал, не пойдет! – взвизгнул дядька.
– Да успокойтесь вы, – дернул на себя дверь Семен. – Прям неугомонный какой. Ты б, Соня, ему хоть стопарик с утра налила, что ли, все поспокойнее был бы…
– Ты что-то хотел? – сложила руки на груди Соня. – Говори, а то у меня там овощи варятся.
– Тоже к Новому году готовишься? – улыбнулся Овчаров. – Сонь, а давай праздник у меня отметим, а?
Дверь снова распахнулась, и показалась перекошенная физиономия Сониного отца.
– Сонька! Домой, я сказал! Неме…
– Да уйдешь ты или нет? – разозлился уже Овчаров, втолкнул папашу обратно в квартиру и захлопнул двери.
Теперь он крепко держал ручку, дверь дергалась, но открыть ее сил у папаши явно недоставало.
– Сонь, ну ты же помнишь, где я живу, приезжай, а? – дергался Овчаров, держась за ручку. – Ну что я один-то буду? И ты с… таким вот папашей… чудненько повеселишься… А мы с тобой…
– Прости, Семен, – отодвинула его от двери Софья. – Я не буду с тобой встречать Новый год.
Дверь с силой распахнулась, и папаша отлетел к стене.
– Не приходи сюда больше, – строго произнесла девушка и, не оглядываясь на буйного родственника, вошла в квартиру.
– Та-а-а-ак… – поморщился Овчаров. – Значит, не судьба… и здесь обломился…
И он быстренько сбежал по лестнице.
Настроение было хоть выбрось. Дома Семен еще сделал парочку контрольных звонков своим бывшим пассиям, но девицы уже определились с планами и менять их не собирались. В конце концов Овчаров решил просто валяться весь праздник на диване и пялиться в телевизор. Ведь для кого-то придумывали же все эти шоу! Кто-то же должен примерно просмотреть всю новогоднюю программу, зря, что ли, столько денег люди угрохали.
И все же оценить капиталовложения телевизионщиков у Овчарова не получилось. Спасение пришло откуда не ждали. С самого утра раздался телефонный звонок, и задорный голос двоюродного братца весело оповестил:
– Сенька! Привет! С наступающим! У меня горе – меня Анька выгнала, а Новый год хочется. Короче, я падаю к тебе на хвост… Ты даже удрать не успеешь, потому что я стою возле твоего подъезда… только не знаю, как тут с домофоном управляться. Открывай давай!
– Шурка-а-а-а! Какого хрена?! Гад ты такой! – орал уже в прихожей Овчаров и нажимал на кнопки домофона. – Пап! Шурка приехал!
– Неужели его Анюта решилась прямо под Новый год выставить? – удивился отец. – Отважная женщина.
Шурка женился очень рано – восемнадцати не было. Даже нагуляться не успел. И поскольку был старше Семена, то каждый раз поучал: «Сенька, ежели жить надоело, тогда под венец – первое дело, а ежли еще пожить мечтаешь – не женись, братуха! Христом Богом прошу – не губи ты себя!» Сам он теперь жил в небольшом поселке городского типа, нрава был гулящего, и раз в год его многострадальная супруга Аннушка прилежно выставляла вещи Шурки за дверь. Тот немедля приезжал к холостым Овчаровым в город, ровно неделю отрывался на полную катушку, после чего Аннушка сама же за ним и приезжала. И до следующего года это была вполне образцовая семья. Вот и сейчас Шурке выпало отрываться – в самый Новый год. Вдвоем с Семеном они тут такое устроят!
– Здрасте, – уже появился в дверях Шурка и… Семен крякнул: рядом с братцем счастливо улыбалась сама Анюта и еще молоденькая смазливая девчонка.
– А ты думал, я такая дурочка, выгоню его на Новый год к вам одного? – фыркнула Анюта, заметив погасший взгляд Овчарова. – Здрасте, дядь Вася, вот, решили праздник в большом городе отметить. У вас, говорят, тут елки на всю страну славятся… А это вот… Сеня! Обними племяшку! Это ж дочка наша, Янка! Неужели не узнал? Ян, ну проходи, чего ты?
– Янка? – вытаращился Семен. – Так она ж была…
Он показал рукой где-то в области пупа. В последний раз он видел племяшку… да он и забыл, когда… года четыре назад, наверное…
– Она ж совсем еще… Ни фига себе вымахала! – удивлялся Семен. – Невеста!
– Я те дам невеста! – погрозила Анна. – Ей еще восемнадцати нет, так что… имей в виду.
– Можешь не иметь, – отмахнулась Яна, – через три месяца будет. Ма, ну куда сумки-то?
В доме сразу стало шумно – комнаты наполнились женскими голосами, веселыми возгласами, из телевизора полилась музыка, и праздник шагнул наконец в квартиру Овчаровых.
– Дядь Вася, а чего вы елку в самый угол затолкали? Ее сюда надо… Уй, какие красивые зайчики! Надо еще конфетами украсить! Янка маленькая была – любила конфеты с елки таскать…
– Ма, куда ты сумку с вещами сунула, там же все платья перемнутся!
– А стол? Давайте его на середину, а? …Яна! Отстань от матери! Я уже устала вся! Привезли тебя в город, сиди и наслаждайся…
– Дядь Вася, давай я тебе помогу! Я сам передвину!
– Шура! Неси эти сумки на кухню, спиртное в холодильник поставь… Сень, у вас есть микроволновка? А то мы там такого наготовили, надо только разогреть! Ой, нет! Поросенка не туда! Его вон туда положите!
Семен подхватил сумки и попер на кухню. Рядом пыхтел брат.
– Ну ты, Шурка, молоде-е-ец… Ну и шуточки у тебя, – ворчал Семен. – А если бы я в домофон чего-нибудь не то ляпнул?
– Сень, вот те крест, ты не поверишь! – шепотом божился брат. – До вашего подъезда не знал, что они за мной следом едут! С тобой внизу стою, по домофону болтаю, гляжу – мать честная! Вылазят из «жигуленка» мои каракатицы! Чуть обратно не сиганул… да поздно было. И главное – обе прям от счастья так и светятся, мерзавки! Я ж… я же… Поверишь, нет – еще в такси столик в ресторане заказал! Да чего там столик… В поезде ехал – с девчонкой познакомился! Вот теперь и думай – видела ли ее моя супружница или не заметила? Как думаешь?
– Твоя-то не заметила? Ха! Да она все заметит! Что было и чего не было… Не заметила она… – фыркнул Овчаров и тут же навострил уши. – А где столик заказал?
– Да в «Салюте», чтоб с сауной, с бассейном, все дела… Еле выбил, а тут… блин! – расстраивался Шурка. – И ведь так все хорошо складывалось – я ж еще неделю назад начал ей нервы портить, думал – не выдержит, я и сбегу.
– Ну?
– Чего «ну»? Она и не выдержала! Я ж не думал, что она сбежит вместе со мной… еще и Янку прихватит… – проворчал Шурка и вдруг задумался. – Сень… я вот так подумал… А ведь это не я с ней поссорился. Это она со мной. Она сколько раз просила меня, чтобы к вам на Новый год приехать, ну чтоб в городе гульнуть… И Янка тоже просила. А я все не брал ее. Да ну на фиг! В Тулу да со своим самоваром! Вот она и… Это ж чего? Получается, что не я все продумал, а они… с Яночкой-дочуркой, да?
– Получается, что так… – усмехнулся Овчаров. – Вон и упаковано все как аккуратно, и приготовлено… Не один день собирались. Качественно!
– И главное – билет на мой же поезд умудрилась достать… Ну выдра! Ну… – поджал губы Шурка. – Я им устрою! Будут тут вместе с Янкой праздник отмечать! Под елкой! У вас, в городе, говорят, елка классная, вот там пускай и сидят! А мы с тобой… Нет, Сень, я все же вырвусь в этот «Салют»! И ведь, ты посмотри на мою-то! Это ж… это ж надо было такой змеюкой уродиться, а?
– Шура! – вдруг появилась в дверях «змеюка» собственной персоной. – Нам надо на денек передвинуть телевизор.
– Сейчас, крылышко мое, сейчас, мое сокровище, – бросился таскать телевизор примерный семьянин. – Эх, Семен! И чего ты никак не женишься? Это ж… такое счастье, правда, моя ягодка?
В шесть часов стол был накрыт, телевизор блистал экраном на новом месте, мужчины сидели побритые и наглаженные, а дамы сверкали вечерними платьями, тяжеленными клипсами и макияжем.
– Ну, – поднялся Василий Васильевич, – давайте старый год проводим. Это так здорово, что мы собрались все вместе! А мы с Семеном…
Его торжественную речь прервал звонок в дверь.
– Ой, а кто это к вам еще? – почему-то всполошился Шурка.
Семен даже подумал – не дал ли братец адрес своей новой знакомой из поезда, с Шурки станется. Вон он, чуть было под стол не уполз.
– Семен! К тебе пришли! – весело кричал из прихожей отец. – Две Снегурочки! Заказывали?!
– Почему это две? – сразу же прищурилась Аннушка и уставилась на мужа. – Сеньке что, одной не хватило? Или, может быть, он на тебя одну заказал? Чего юлишь-то? В глаза смотреть, я сказала!
Семен вышел из-за стола – Снегурочек надо было встретить. Интересно, какая из его девиц одумалась в последний момент?
В прихожей, смущаясь, стояла… Софья! И держала за руку маленькую девочку, а рядом с ее ногами громоздилась большая сумка.
– Здравствуйте… – прошелестела Соня. – Ты приглашал, вот мы и…
Семен растерянно пожал плечами.
– Да я не против… рад даже. Проходите. Раздевайтесь… Пап, это Соня. А эта маленькая красавица…
– Ее Ксенией зовут, – робко улыбнулась Соня. – Мы… мы проездом… ненадолго… только поздравить.
– И очень хорошо! – засуетился отец. – Давайте мне вашу шубку… Ксюша, снимай сапожки… Ух ты, руки-то какие ледяные!
– А нас папа из дома выгнал! – вдруг сообщила девочка. – Мы и выгнались. Поэтому и замерзли.
– Ах ты боже мой! – выскочила вдруг из комнаты Аннушка. Семен готов был голову отдать на отсечение – родственница стояла и подслушивала возле дверей. – Ах ты, горе какое… Иди ко мне, деточка, идем к столу, там такая вкуснятина! Ты любишь голубцы? Любишь? А котлетки? Тетя Аня стряпала из домашнего мяска. Вкусные-е-е!
– Ань, девочке бы руки помыть надо, – напомнил Шурка, но жена на него так рыкнула, что он немедленно забыл, о чем говорил.
– Ты сам-то их мыл после своих поездов?! Воспитатель хренов! Пойдем, девочка моя, не слушай дядю, он у нас вообще… бестолковый, как кактус… пойдем…
Девочку утащили, а Соня еще больше засмущалась – ее секрет так неожиданно выплыл в самый неподходящий момент.
– Пойдемте, Сонечка! – позвал отец. – Сейчас я вам тапочки принесу.
Он ушел за тапками, а Семен помог девушке снять шубку и не удержался:
– А чего это ваш батюшка разбушлатился? Выпил, что ли, лишнего?
– Это не отец, Сеня, – горько посмотрела на него Соня. – Это мой муж. А Ксения… Ксения наша дочь.
– Муж?! – вытаращился на девушку Семен. – Ох, и ни фига себе! И… и дочка такая большая? Ну, все успела! Да ты не жмись, ничего, выкрутимся как-нибудь, проходи. Не с такими мужьями выкручивались… Пап, ну что у нас там с шампанским?
– С шампанским? – появился отец из дальней комнаты. – А я вот пока только тапочки нашел.
– Садитесь, все готово уже, – торопила Аннушка. – Девушка, вас же Соней зовут? Садитесь, Сонечка, вот сюда, я вам уже и тарелочку чистую поставила… Шура! Принеси девушке стул! Ксюсынька, солныско, сиди с тетей, тетя тебя покормит… Яна, чего ты, как колода, я не знаю! Подай мне вон тот салатик, видишь же – его от меня специально далеко поставили, чтоб я не дотянулась… Сейчас, Ксюсынька, тетя достанет.