Миром правит порок, и попробуйте доказать мне, что это не так. Синий лес и розовые скалы окружают наш богом забытый город со дня сотворения мира. Белые волны океана и голубые облака призрачно вырисовываются вдали. Но еще ни один наш местный житель не был вдруг внезапно растроган этой удивительной и неповторимой картиной.
Гораздо больше всех волнует состояние собственного кошелька, не подгорел ли бифштекс в соседнем ресторане и то, о чем на самом деле думает сосед, после хлопотного дня застывший вдруг в нелепой позе у своего окна. Неужели и впрямь о том, как неповторим сегодня этот удивительный оранжевый закат?
В нашем городе – две основные достопримечательности. Это огромнейший и шикарнейший особняк на одном конце города и почти точно такой же особняк на другом его конце. Правда, по архитектуре они разные, но зато оба с одинаково паршивой репутацией.
Третья достопримечательность нашего города – это, конечно же, океан, влажно дышащий вдали и ежедневно наползающий на нашу пристань своим прекрасным синим телом.
В этот список я бы с удовольствием включила еще и Александра. Но его сердце принадлежит другой, и поэтому я не включу его даже в список объектов, мало-мальски достойных чьего-либо внимания.
В первом роскошном особняке живет старый сэр Валентино.
Я не знаю, по какому блату этот мерзкий старик приобрел такое милое и романтичное имя, но, доложу вам, он похабит его на каждом шагу. На днях он лично руководил затоплением вражеского сухогруза всего в трех милях от берега.
А враг у него только один, и живет он, как вы сами уже догадались, во втором роскошном особняке. Это молодой Грег Бенито.
Еще дед Грега Бенито, Джон Бенито, враждовал с сэром Валентино. И теперь внучок славно продолжает семейные традиции.
А вражда этих двух семейств началась очень давно, и началась она, как и водится, из-за прекрасной дамы. Прекрасную даму звали Розмарин, и красивее ее конечно же никого в нашем городе не было.
Она была моей дальней родственницей, и меня тоже назвали Розмарин. Родители были почему-то уверены, что я получусь такой же красавицей.
И я действительно получилась красавицей, не знаю, была ли к этому причастна первая Розмарин или возымели действие какие другие силы природы. Но на сегодняшний момент в нашем городе никого красивее меня нет, и это не только мое личное мнение.
Так что, почему Александр предпочел мне эту угловатую Лауру Бенито, остается для меня самой большой загадкой нашего времени.
А в ту пору, когда началась моя печаль, мне как раз исполнилось пятнадцать лет.
В день моего пятнадцатилетия к нам приехал мой кузен Чарли, которого я очень давно не видела. Он приехал не один, а со своей мамашей, про которую в нашей родне ходит очень много интересных россказней, и со своей младшей сестрой Моникой, которой было всего четыре года и которую можно совсем не брать во внимание.
Моя семья готовилась к их приезду целых четыре года, а последние полгода – особенно тщательно. В нашей семье стало уже поговоркой:
– Вот приедут наши самые дорогие родственники, что они о нас подумают?
И весь дом после этого выступления тут же начинал тщательно вылизываться и выдраиваться. Как будто это и было в жизни самое главное.
А что творилось в душе у единственного в этом доме ребенка, то есть у меня, так до этого практически никому не было никакого дела.
Но как бы мы их усиленно не ждали, наши родственники все-таки вломились к нам в дом весьма неожиданно. Как снег на голову.
Моя мама была очень разочарована, увидев, что ее родная сестра за те четыре года, что они не виделись, ровно на столько же и постарела.
– Мэгги, разве можно в твоем возрасте так неудержимо стареть?! – радостно воскликнула моя мать.
– Молли, что ты такое говоришь? – чуть не упала в обморок моя старая тетушка. – Я же так тщательно слежу за собой.
Тетушка поправила свою тщательную прическу, а пудра с ее ухоженного лица чуть ли не струйками сыпалась на наш пол в гостиной.
– Ничего не помогает, – сообщила ей моя мать, – весь твой преклонный возраст написан у тебя на лице.
– Я старше тебя всего на один год! – напомнила моя тетка матери, но это ей тоже уже ничем не помогло.
– Сейчас уже мало кто этому поверит, – горестно вздохнула моя мать.
Она была искренне расстроена за свою сестру, свой же возраст был для нее неуловим. Думаю, она по-прежнему видела себя неопытным подростком.
Мой дорогой кузен сразу же отправился тайком покурить за фикус в нашем зимнем саду на веранде. Выглядел он просто сногсшибательно: худой и длинный, как пиявка, но с гонором светского льва.
Резким движением откидывая свои черные волосы назад, кузен Чарли казался себе неотразимым в любых обстоятельствах. Он думал, что никто его не видит, но был не прав – наш вечнозеленый фикус благодаря ему дымился в течение нескольких минут.
А их маленькая девочка, которую они взяли на этот раз с собой и которая как раз и родилась в тот период, что мы все не виделись, с большим трудом соблюдала хорошие манеры за столом во время приветственного ужина.
Такая вот весьма странная семейка приехала к нам в гости в день моего пятнадцатилетия.
Но моя мама Молли очень обрадовалась приезду своей родной сестры, моей тетушки Мэгги. Еще бы, теперь ей будет с кем посплетничать о моих двух бабках, которые занимают в нашем доме самые лучшие комнаты.
Одна из этих бабок приходится моему папе мамой, а вторая бабка является двоюродной сестрой бабки первой.
Ну что делает в нашем доме первая бабка, я еще понимаю. А вот что забыла здесь вторая бабка, я не понимаю совсем.
По всему миру у нас разбросана куча родственников, и любой из них мог бы вполне себе позволить ее приютить.
Но нет, все это должно висеть именно на шее у моего отца Дика Фарли, сына старого Николаса Фарли. А что он получает в благодарность, так это только разговоры о том, какой он там весь из себя благородный.
По ночам обе бабки страдали бессонницей, а потому шарашились по дому на цыпочках со свечками в руках.
Зрелище – не приведи господь, и недавно они до полусмерти напугали нашего нового охранника. В три часа ночи они бегали по саду, а его забыли предупредить.
Но все это такая ерунда по сравнению с тем, что Лауру полюбил Александр, бог мой, вы бы знали!

В глубокой молодости три приятеля: мой дед Николас Фарли, дед Лауры и Грега Джон Бенито и тогда еще не старый сэр Валентино были самыми настоящими пиратами. Эти три почтенных господина были очень дружны, пока наша прекрасная Розмарин не внесла сумятицу в их неискушенные любовью сердца.
Мой дед до сих пор ошивается в порту и рассказывает небылицы о своей бурной молодости приезжим туристам.
Он установил на каменном парапете подзорную трубу. И за «кто сколько даст» показывает приезжему народу то место в середине простирающегося перед ними необъятного океана, до которого он в молодости доплывал с одной привязанной к животу рукой за полторы минуты.
Городские власти давно махнули рукой на все его бредни, в которые он и сам-то уже с большим трудом верит. И только наша семья знает, что все эти истории с ручными акулами и электрическими скатами, самодельными яхтами и шлюпками, которые, как полипы, прилипали к огромным быстроходным судам и сосали из них кровь, – истинная правда.
Вся система нападения на большие корабли была у наших троих авантюристов слажена и отработана. У них было полно помощников, а потому многие в нашем городе поправили в то время свое материальное положение.
Но особенно нажились на криминальном бизнесе мой дед, дед Бенито и старый сэр Валентино.
На старых береговых маяках у них всюду сидели свои люди, которые перемигивались этими самыми маяками, когда им вздумается. А все ворованное добро перевозилось на всевозможных шлюпках на берег и пряталось в прибрежных скалах и пещерах далеко от города.
И потому к приезду областной полиции все было шито-крыто. А город вовсю прикидывался немощным, больным, не умеющим плавать, да и вообще к морю никакого отношения не имеющим, а тихо и мирно занимающимся земледелием.
Полиция целыми днями обыскивала берег, а никаких улик обнаружить не могла. Но ведь никто и не собирался прятать свои яхты, шлюпки, а также награбленное добро под самым носом у полиции.
Это делалось в нескольких милях от города, а назад все возвращались на велосипедах.
Я плохо знаю все подробности, об этом надо порасспросить моего непутевого деда. А уж он-то изложит это во всех красках, только держись.
Недавно он местному начальнику полиции в таких подробностях все свои истории поведал, что тот аж за сердце схватился.
Ведь еще дед нынешнего начальника полиции, тоже бывший главный полицейский, просто мечтал накрыть всю эту шайку. А теперь уже посадить все равно никого нельзя, за давностью лет это дело закрыто.
А мой дед уже давно с нами не живет, ему душно в нашем большом доме с садом и двумя бассейнами. Дом, видите ли, очень далеко от его любимого океана находится, на другом, понимаешь ли, конце города.
И живет мой дед в заброшенной рыбацкой хижине на самом берегу океана. Да и то ночует он там лишь тогда, когда на улице идет проливной дождь. А так все двадцать четыре часа в сутки дед старается проводить под открытым небом.
Моя первая бабка приходится ему законной женой. Но это обстоятельство им обоим уже давно глубоко безразлично.
Официально мой дед вот уже несколько лет впал в детство, и с него все взятки гладки.
Хотя его ровесник сэр Валентино все еще крепок, розовощек, хорош собой и еще как находится в своем уме.
А поссорились наши три почтенных господина неожиданно. В один прекрасный солнечный день мой дед Николас Фарли сказал, что будет завязывать с их криминальным бизнесом, потому что он накопил уже достаточно денег, которых ему хватит до конца жизни.
И еще, и это главное, потому что уже выросла, сформировалась и окрепла его прекрасная кузина Розмарин и ему пора на ней жениться.
– Все, баста, – сказал мой дед своим приятелям, – мне пора жениться на моей прекрасной кузине Розмарин, пока она молода, прекрасна и хороша собой и пока она не превратилась в перезрелый ананас.
– У тебя есть кузина, – удивились его приятели, – и ты нас до сих пор с ней не познакомил?
– Еще чего, – сказал мой дед, – буду я вас знакомить с такой красавицей.
– Она красавица? – еще пуще удивились его приятели.
– О, она еще какая красавица! – радостно сказал мой дед.
– Но теперь-то, раз у вас скоро свадьба, ты должен нас с ней познакомить, – сказали ему его приятели.
– Да, действительно, – почесал в затылке мой дед, – раз у нас скоро свадьба, то я вполне могу вас с ней познакомить.
– Не украдем же мы ее у тебя, в самом деле, – улыбнулся хитрый сэр Валентино.
– Да, в самом деле, – опять почесал затылок мой непутевый дед.
А они сидели на берегу прекрасного безмерного океана и курили модные тогда сигары.
– Мы будем шаферами на твоей свадьбе, – сказали моему деду его приятели, – мы будем нести шлейф от фаты невесты.
– Ну вот еще, – сказал мой дед, – я сам буду нести за ней этот самый шлейф.
А надо сказать, что все трое абсолютно не разбирались в свадебных церемониях. Как-то всю жизнь им было не до этого.
Но некоторое время спустя они все-таки договорились идти на смотрины прекрасной Розмарин.
По дороге они зашли в дом к сэру Валентино, где тот вырядился в свою лучшую шляпу. Товарищи поджидали его на улице, когда он явился к ним во всей своей красе.
– Ого, – сказал Джон Бенито и ткнул моего деда локтем в бок, – гляди, он свою лучшую шляпу надел.
На что сэр Валентино мигом, как будто что-то вспомнил, развернулся и опять исчез в своем доме. А через некоторое время он появился не только в новой шляпе, но и в новом цветастом галстуке.
– Ого, – огорченно сказал мой дед, – он еще и галстук новый надел.
Потом они зашли по дороге в дом Джона Бенито. Где тот тоже надел свои новые галстук и шляпу.
Тогда и мой дед тоже решил зайти к себе в дом и тоже нарядиться, ведь основным виновником торжества был все-таки он.
Так все трое почтенных молодых человека надели свои лучшие шляпы и галстуки и отправились на смотрины прекрасной Розмарин. Их встреча проходила в доме прекрасной Розмарин, и я представляю себе ее так.
Молодые люди осторожно вошли в дом, сняли шляпы и поправили галстуки.
Затем они прошли в самую большую комнату в доме, исполнявшую роль гостиной, столовой и кухни одновременно. Посреди комнаты стоял большой деревянный стол грубой работы, а вдоль стен – множество крепких деревянных стульев.
Так как все это было очень давно, то дома в то время были маленькие, а строили их преимущественно из глины и тростника. Это сейчас город состоит из каменных громадин, и даже дорожки перед домами выложены из горного гранита.
Так вот, наши молодые люди вошли в дом и сели, как и полагалось, за стол. И прекрасная Розмарин налила им крепкого домашнего вина.
За происходящим в комнате наблюдали бабка и прабабка Розмарин. Без присмотра такую девушку оставлять не полагалось.
Розмарин зарделась алым румянцем, когда увидела, что молодым людям совсем не до вина. Они не сводили с нее своих блестящих глаз.
Да, в городе действительно не было никого красивее Розмарин.
Ее темные волнистые волосы были рассыпаны по плечам и переливались на солнце. Туманный взор ее был нежен и загадочен.
Долго находчивый и молодой еще тогда сэр Валентино не мог произнести ни единого звука. Он только пытался глотнуть побольше воздуха, которого ему явно стало не хватать.
Постепенно он пришел в себя, ведь ему надо было что-то немедленно предпринять, а иначе он уже и не мог жить дальше.
– Это и есть твоя кузина? – спросил моего деда молодой сэр Валентино.
– Да, – гордо сказал мой молодой еще тогда дед Николас Фарли.
А молодой Джон Бенито ничего не сказал.
– И ее зовут Розмари? – спросил сэр Валентино.
– Нет, Розмарин, – гордо сказал мой дед.
– Но розмарин – это цветок, – сказал сэр Валентино.
– А ее и зовут, как цветок, – гордо сказал мой дед, – потому что она и есть этот самый цветок.
– Ну да, действительно, – только и сказал молодой сэр Валентино.
А молодой Джон Бенито так ничего опять и не сказал. Он со скучающим видом смотрел по сторонам и чуть ли не зевал.
– И как же тебе удалось скрыть от нас такую красоту? – огорченно спрашивал моего гордого деда расстроенный сэр Валентино.
Розмарин села поодаль на высокий стул и взяла в руки канву с вышивкой.
Бабка и прабабка тоже занимались рукоделием: с двух сторон одновременно они вязали длинный бежевый чулок. В комнате ничего криминального не происходило, они были довольны и спокойны.
– Да я и не скрывал особо, – важно сказал мой дед, – они все втроем были постоянно у всех на глазах.
Сэр Валентино очень удивился, обычно он все и обо всех в городе всегда знал.
– Кто все втроем? – не понял сэр Валентино.
– Все три мои кузины, – сказал мой дед.
Между фразами мой дед отпивал терпкое домашнее вино, и оно ему явно нравилось. Ему вообще нравилась эта ситуация и то, что он сразил всех наповал своей прекрасной Розмарин.
– Все три твои кузины? – переспросил сэр Валентино. – А у тебя их три?
– Да, – сказал мой дед, – да только те две совсем не такие.
– Они такие же красивые? – спросил сэр Валентино.
– Нет-нет, – сказал мой дед, – те совсем другие.
– Так может, ты женишься на какой-нибудь другой своей кузине, – сказал сэр Валентино, – раз у тебя их трое?
Мой дед аж рот раскрыл.
– А эту я куда дену? – растерянно спросил он.
– А эту я у тебя выкуплю, – сказал нахальный сэр Валентино.
Бабка и прабабка Розмарин в углу комнаты чуть свой бежевый чулок из рук не выронили.
– Нет, – сказал мой дед, – так не пойдет.
Сэр Валентино, не отрываясь, смотрел на Розмарин, он сидел как раз напротив нее.
– Я дам тебе много денег, – сказал сэр Валентино моему деду, – половину моего капитала.
Мой дед даже замер на мгновение от такого предложения, да вовремя очухался.
– Нет-нет, – сказал он, – ну что ты, это не дело.
– Две трети, – перебил его сэр Валентино.
Мой дед сглотнул слюну.
– Мы с Розмарин помолвлены, – сказал мой дед, – и очень давно.
– Ну это не помеха, – сказал сэр Валентино, – как помолвились, так и размолвитесь.
– Я считаю, – наконец-то сказал мой дед, – что это не этично, вести такие разговоры в доме моей невесты. Я же тебе сказал, что никому ее не отдам. Но ты можешь посмотреть на двух других моих кузин.
Сэр Валентино тяжело вздохнул.
– Ну что ж, – сказал сэр Валентино, – давай посмотрим на других твоих кузин.
– Они не выйдут, – вдруг сказали в один голос бабка и прабабка.
– Это почему? – удивился мой дед.
– Они стесняются, – ответили бабка и прабабка.
– Кого стесняются? – не понял мой дед.
– Мужчин, – хихикнула прабабка, – ха-ха-ха.
И мой дед пошел уламывать двух других своих кузин, Анну и Каролину, показаться почтенным господам. Вдруг те женятся на них.
И вот Анна и Каролина спустя некоторое время, побагровев от страха и стыда, все-таки вышли из своих светелок, но лучше бы они и не делали этого. На фоне Розмарин они явно проигрывали, и никто на них срочно жениться не захотел.
– Нет, – отрицательно покачал головой сэр Валентино, – эти не подойдут.
Он ткнул локтем в бок Джона Бенито, на что Джон Бенито от неожиданности подпрыгнул. Но, поняв, чего от него хотят, тоже отрицательно покачал головой.
– Ну что я вам говорил, – разочарованно покачал головой мой дед.
Этой ночью моему деду не спалось, его томили неясные предчувствия.
Под утро он встал с кровати, зарядил свое ружье и вышел из дома. Он направился к дому прекрасной Розмарин.
Подойдя к ее дому, мой дед наткнулся на странную, но совсем не удивительную картину. Так и есть.
Около дома Розмарин, прямо перед ее окном, стоял этот нахал сэр Валентино. Он бросал камушки в окно Розмарин и тихо свистел.
Мой дед поднял ружье. Услышав этот звук, сэр Валентино замер с очередным камушком в руке.
Но уже в следующее мгновение он тоже резко направил на моего деда свое ружье, которое он тоже на всякий случай захватил с собой.
– Это ты, Валентино? – сказал мой дед.
– О, – сказал сэр Валентино, – это ты, Николас.
Мой дед почесал затылок.
– Откуда ты узнал, где ее окно? – спросил мой дед.
– Я почувствовал, – сказал сэр Валентино.
И они оба замолчали, так как не знали, что тут можно еще сказать. Каждый из них с удовольствием убил бы другого, вот бы и был весь разговор.
Но тут вдруг в окнах дома зажегся свет, и входная дверь со скрипом отворилась. И мой дед, и сэр Валентино резко убрали ружья и поправили прически: прекрасная Розмарин не должна была видеть их в гневе.
Но это была не она, на порог дома вышли ее бабка и прабабка, и вид у них был назидательно-печальный.
– Ее нет дома, – громко сказала прабабка, она была посмелее.
Мой дед чуть на землю не рухнул.
– Как нет дома? – не понял мой дед.
– Она сбежала, – сказала прабабка.
Мой дед и сэр Валентино просто онемели от избытка чувств.
– Куда сбежала? – удивился сэр Валентино.
– Она сбежала из дома около двух часов назад, – ответили в один голос бабка и прабабка.
– Куда сбежала? С кем сбежала? – пришел в себя и приобрел некоторую способность соображать мой дед.
– А на нас орать не смей, – в один голос заявили ему бабка и прабабка, – мы такие старые, что можем умереть от худого слова.
– Да я вас собственными руками лучше задушу! – орал на них мой дед. – За что я вам деньги плачу, зачем я вас содержу?!
Но бабка и прабабка прекрасной Розмарин проворно захлопнули входную дверь, а с обратной стороны они даже подперли ее шваброй.
Мой дед еще пару раз стукнул по двери кулаком, да это все уже было напрасно. Так как в это самое время на окраине города в маленькой церквушке местный священник объявлял прекрасную Розмарин женой Джона Бенито.
Как они обо всем договорились, одному Богу только и было известно. Но все присутствующие в тот вечер на смотринах прекрасной Розмарин могли поклясться чем угодно, что ни Розмарин, ни Джон Бенито и взглядом тогда не перекинулись.
И как она в ту ночь почувствовала, что он придет за ней, и раскрыла окно, как только он подошел к дому, и как он понял, что она раскроет ему это самое окно, известно только им двоим.
И до сих пор эта история оставалась самой романтичной историей любви в нашем городе. Пока не произошло то, что произошло между Лаурой и Александром.
Но только вот об этом мне бы точно не хотелось сейчас говорить.
Так в далекой молодости поссорились мой дед, дед Бенито и сэр Валентино. Яблоко раздора, прекрасная Розмарин, запала в сердца всем троим нашим почтенным гражданам, и примириться с этим двое оставшихся так и не смогли.
Поначалу мой дед хотел убить Джона Бенито, но за него вступилась прекрасная Розмарин. Она сказала моему деду, что полюбила Джона Бенито с первого взгляда и сладить с этим было выше ее сил.
Сэр Валентино тоже счел себя глубоко оскорбленным данным обстоятельством. А потому так и не смог уже никогда примириться ни с моим дедом Николасом Фарли, ни с Джоном Бенито.

С той поры прошло очень много лет.
Моему деду пришлось жениться на второй своей кузине, Анне. А третью его кузину Каролину так никто в жены и не взял, и сколько я себя помню, она так и ошивалась в нашем доме. И сейчас они обе висят на шее у моего отца, так как деду давно уже безразлично в этой жизни все, кроме его любимого океана.
Лаура и Грег – внуки прекрасной Розмарин, но у нас до сих пор считается, что она ближе к нашему роду, чем к их. Да и красота ее у них не прижилась, они все не такие привлекательные, как наша Розмарин.
Зато любовь у них у всех – навеки. Когда умерла Розмарин, в тот же день умер и Джон Бенито. И когда умерла мать Лауры и Грега Бенито, то вслед за ней умер и ее муж, отец Лауры и Грега, сын Розмарин и Джона Бенито.
Так что Лаура и Грег давно живут одни, но это их нимало не смущает. Самостоятельности Лауры и предприимчивости Грега позавидует любой взрослый человек в нашем городе.
Лаура – моя ровесница, а Грег старше ее почти вдвое. Так что он ей – и за отца, и за мать, и за бабку с дедом.
К тому же в наследство им досталось весьма солидное состояние, которое предприимчивый Грег преумножает день ото дня, и в последнее время его дела особенно заладились. Потому-то у него и вышли эти неприятности с сэром Валентино, так как они друг у друга на дороге встали.
Сэр Валентино так всю жизнь и любил нашу Розмарин, а потому так и не женился. И всю жизнь он враждовал с Джоном Бенито, враждовал с сыном Джона Бенито и вот теперь враждует с внуком Джона Бенито.
На самом видном месте у сэра Валентино висит портрет прекрасной Розмарин. И говорят, еще не было и дня, чтоб он с ней не разговаривал.
Так бы и свихнулся наш почтенный сэр Валентино от неразделенной любви своей, да четверть века тому назад в нашем порту отстал от какого-то проезжего корабля очаровательный голубоглазый мальчик.
Говорят, что еще раньше его уже украли в какой-то европейской стране, а в нашем порту опять потеряли. Так что к моменту, когда его нашел сэр Валентино, мальчик совершенно не помнил ни кто он, ни откуда.
Он сидел на нашем пирсе и задумчиво смотрел вдаль, и ветер играл его белокурыми волосами. А сэру Валентино, когда его взору предстала столь умилительная картина, вдруг показалось, что он впервые в жизни наконец-то увидел ангела.
Сэр Валентино взял мальчика на руки и принес его к себе домой. К тому времени сэр Валентино уже отгрохал себе роскошнейший особняк на краю города и скупил вокруг него земли на несколько сот акров, чтоб никто даже не вздумал поселиться с ним по соседству.
Романтичный сэр Валентино трепетно вошел в дом, нежно держа на руках маленького мальчика, и подошел с ним к портрету прекрасной Розмарин.
– Розмарин, – сказал сэр Валентино портрету, – я нашел ангела, которого ты мне прислала. Я знаю, что ты думаешь обо мне и помнишь меня. Весь свой жизненный путь я соизмеряю с тем, одобрила бы ты тот или иной мой поступок или не одобрила, и так как ты прислала мне этого ангела, я понял, что тебе не приходится там за меня краснеть. Я обещаю тебе, что выращу из этого мальчика хорошего человека и передам ему все то прекрасное, что живет во мне благодаря любви к тебе. Он никогда не причинит боль живому существу, и его жизненный путь будет светел, долог и прекрасен.
Затем сэр Валентино немного подумал и добавил:
– Только теперь, когда нас будет двое, ты должна мне позволить возобновить мои старые дела в Африке и на Ближнем Востоке, ведь мне надо будет как-то его содержать, а одного только игорного бизнеса на Юге, сама понимаешь, будет мало.
С тем сэр Валентино подошел к портрету прекрасной Розмарин и поцеловал его. Ведь, как он понял, она ему разрешила возобновить его старые криминальные связи в Африке и на Востоке.
Маленький мальчик, который сидел при этом у него на руках, наверное, мало что понял из его монолога. Но одно он понял наверняка. Это то, что жизнь с сэром Валентино у него будет – то, что надо.