Вам бы здесь побывать…
(Роджер Уотерс)

Каждый день в урочное время, неизменно одно и то же, на улицах Города гаснет свет и включается ночное освещение. Ночь длится ровно 8 часов — с 11 вечера до 7 утра. В 7.05 прекращается утренний дождь, поливающий газоны и смывающий пыль с мостовых, и на улицы Города выезжают большие, плоские, как будто придавленные к земле оранжевые прямоугольники уборочных машин, а на газоны, стрекоча ножами, выбегают похожие на гигантских серых жуков газонокосилки.
Строго установленный порядок нерушим. Одно и то же, с точностью великолепно отлаженного механизма, происходит по всему Городу, на всех семи его уровнях, каждый из которых разделен на пять линий, пересеченных 92 улицами. Вывозится на переработку мусор, стеллажи магазинов пополняются пользующимися спросом товарами, вдоль линий, строго в соответствии с расписанием, бегают сдвоенные серебристые вагончики монорельса, пассажирские лифты и грузовые подъемники осуществляют связь между уровнями.
Связь, управление и контроль обеспечиваются системой инфора, опутывающей своей сетью весь Город.
Город подобен огромному организму, который жив до тех пор, пока все его органы исправно осуществляют свои функции.
Охотник притаился на углу улицы. На нем облегающее черное трико. Лоб пересекает широкая полоса алой материи.
Охотник сидит на корточках. На коленях его лежит остро заточенный с одного конца металлический прут метровой длины.
Охотник терпеливо ждет. У него нет ни малейшего сомнения в том, что тот, кого он подстерегает, непременно появится. И если прежде его не перехватит другой охотник…
Со стороны 3-й линии доносится монотонное механическое стрекотание.
Охотник одним движением легко поднимается на ноги и прижимается спиной к глухой, без низко расположенных окон, стене здания. Держа свое оружие на уровне груди, охотник затаивается. Дичь не должна обнаружить его прежде, чем расстояние между ними сократится настолько, что он сможет достать её в два прыжка. Охотник может состязаться со своей дичью в ловкости, но не в скорости.
Стрекот быстро приближается. Охотник заносит металлическое копье для удара и чуть сгибает ноги в коленях, готовясь к броску. Не имея возможности выглянуть из-за угла и остаться при этом незамеченным, охотник, затаив дыхание, всецело полагается на слух, который и должен подсказать ему нужный момент.
Пора!
Резко выдохнув воздух, который уже начинает жечь легкие, охотник выпрыгивает из-за угла и бросается наискосок через пешеходную дорожку, тянущуюся вдоль фасада здания. По зеленой полосе газона между пешеходной дорожкой и проезжей частью улицы навстречу ему бежит сосредоточенно занятая своим делом газонокосилка.
Заметив охотника, машина издает испуганный писк и, оставив свое занятие, пытается спрыгнуть с газона на дорогу, где, втянув три пары коротких ног, она может воспользоваться для бегства колесами, расположенными под основанием её корпуса. Но, прежде, чем она успевает это сделать, охотник настигает её и, пробив копьем начищенный панцирь, в котором отражается пронзительно голубое небо и невозможно белые, с абсолютно правильными округлыми краями, облака, пригвождает машину к земле. Скребя всеми шестью своими лапами по земле, отчаянно скрежеща ножами, газонокосилка пронзительно верещит, словно способна ощущать боль, пронзающую её разодранные механические внутренности.
На самом деле этот высокочастотный писк служит всего лишь сигналом для аварийной команды.
Не теряя времени, охотник достает из сумки на поясе кусачки и, ловко орудуя ими, отрывает, не заботясь о сохранности крепежей, две широкие стальные полосы с блестящими, остро заточенными ножами для стрижки травы. Спрятав добычу вместе с инструментами в сумку, он выдергивает прут из земли, ударом ноги сбивает повисший на нем почти безжизненный механизм, настороженно оглядывается по сторонам и, сорвав с головы повязку, быстро идет прочь с места преступления.
Меньше чем через минуту он уже скрывается между домами.
— Мне опять приснился тот же самый сон.
— Неужели?.. — врач встает и, задумчиво потирая пальцами лоб, проходит взад-вперед по комнате.
— Мне опять приснился тот же самый сон, — с напором повторяет пациент. — Дракон, кусающий свой хвост!
Врач берет со стола какие-то бумаги, снова садится в кресло напротив пациента и раскладывает их на коленях.
— И этот сон ничем не отличался от предыдущих? Пациент отрицательно качает головой.
— Может быть, какие-нибудь незначительные детали? — настаивает врач.
— Да никаких деталей вообще не было. Дракон просто свернулся кольцом и грыз свой хвост.
— Как вам показалось, ему было больно? Озадаченный таким вопросом, пациент на мгновение задумывается.
— Не знаю… Из прокушенного хвоста текла кровь… Она стекала между зубов… Но дракон при этом улыбался.
— Он не показался вам похожим на кого-нибудь из знакомых?
— Дракон?
— Именно.
— Нет.
— Вы уверены?
— Совершенно определенно — нет… Хотя, пожалуй, что-то узнаваемое в нем присутствовало… Не внешность, нет… Что-то в самом образе… Нечто символическое… Я не могу объяснить!
— Возможно, это просто воспоминание о прошлых снах.
— Нет, нет… — пытается возразить пациент.
— Постарайтесь не концентрировать свое внимание на этом сне, — мягко, но властно останавливает его врач. — Часто повторяющиеся сны исчезают так же внезапно, как и появляются. Обычно они не несут в себе никакой смысловой или символической нагрузки, являясь всего лишь симптомом нервного переутомления.
— Значит, вы считаете, что у меня навязчивая идея?
— Конечно же нет, — одними губами улыбается врач. — Мне и самому порою снятся драконы…
За истекший месяц у него это уже 22-й пациент, которому снятся драконы.

Дракон, кусающий свой хвост
(4-й уровень, 63-я улица, дом 24)

Скосив глаза в сторону от гостевого экрана, врач начал не спеша, одним пальцем набирать на клавиатуре инфора базовые данные для стандартной формы отчета о беседе с пациентом:
Врач-психокорректор: Люциус Шейлис Пациент: Стили Блум Пол:мужской Возраст: 32 года Предполагаемый диагноз: —
В последней графе он оставил пробел. Уже не в первый раз.
— Это всё? — продолжая перебирать пальцем клавиши, спросил Шейлис.
— Да. Всё, — быстрым, ненужным движением Блум смахнул со стола несуществующую соринку. — Почти всё…
— Что было еще, Сти?
Блум быстро взглянул на Шейлиса и снова отвел взгляд.
Теперь он внимательно рассматривал свои ногти.
— Сти, я смогу тебе помочь только в том случае, если ты будешь со мной предельно откровенен, — у Шейлиса был ровный, профессионально поставленный голос с мягкими, успокаивающими обертонами, направленными на то, чтобы максимально расположить пациента к врачу, заставить его полностью раскрыться.
— Я снова видел тот же самый сон, — старательно не глядя на собеседника, произнес Блум.
— Расскажи мне его, — мягко, но требовательно попросил Шейлис.
— Нет.
— Нет? — переспросил Шейлис так, словно хотел убедиться в том, что ослышался.
— Нет, — твердо повторил Блум.
— Ты отказываешь мне в доверии, Сти?
— Нет. Я просто не хочу рассказывать свой сон.
— Если я правильно тебя понял, это тот же самый сон, о котором мы с тобой говорили неделю назад?
—Да.
— Но ты ведь уже рассказывал мне его.
— Тем более, — к чему повторяться.
— Возможно, на этот раз появятся какие-нибудь новые детали. Давай попробуем вместе проанализировать их…
— Я не буду рассказывать!
— Тебя что-то смущает?
— Просто не хочу.
— Сти, посмотри, пожалуйста, мне в глаза, — попросил Шейлис, положив палец на клавишу снятия моментальной иридиограммы.
Блум мгновенно выполнил просьбу. Взгляд его, вопреки ожиданиям Шейлиса, был ясным и твердым. Никакой растерянности, ни намека на подавленную неуверенность или скрытые сомнения.
С несколько озадаченным видом Шейлис надавил на клавишу. На горизонтальный экран, расположенный слева от гостевого, так, чтобы он оставался невидимым для собеседника, начали поступать результаты анализа. Практически все показатели теста соответствовали норме. Незначительный всплеск наблюдался только в одном узле: любопытство, агрессивность и недостаток информации.
— Ну, и как, с моей головой все в порядке? — саркастически усмехнувшись, поинтересовался Блум.
Шейлис непроизвольно дернулся в сторону от экрана с данными, иридиограммы, но тут же взял себя в руки.
— С чего ты взял, что я проверяю тебя?
— Мне приходилось бывать у тебя дома и я прекрасно помню расположение всех узлов на твоем терминале.
Шейлис натянуто улыбнулся, — конечно, все очень просто…
— Ну, так я ещё не сошел с ума? — снова спросил Блум.
— Не валяй дурака, Сти, ты и сам отлично знаешь, что твоя психика в порядке, — от минутной растерянности Шейлиса не осталось и следа. Он снова контролировал ситуацию, уверенно взяв в руки нить разговора. — Твое нынешнее состояние обусловлено тем, что ты не можешь разобраться в своем сне. Он волнует, тревожит тебя, но ты не в силах понять причину этого беспокойства. И это, в свою очередь, раздражает и злит тебя. Для того, чтобы выйти из этого замкнутого круга, тебе необходима моя помощь.
— Наверное, ты прав, — не очень уверенно согласился Блум.
— Так в чем же дело?
Снова воцарилось молчание. Блум встал, прошелся по комнате, взял со стола бутылку с лимонадом и до краев наполнил высокий стакан.
— Ты хочешь лимонада? — как бы между прочим спросил он, обернувшись в сторону Шейлиса.
— Нет, спасибо, — отрицательно качнул головой тот.
— Прошу тебя, Люц, выпей! Не отказывайся! — Блум подошел к столу, по другую сторону которого находился Шейлис, и резким, порывистым движением протянул ему стакан. Стекло звякнуло о невидимый экран инфора. Часть содержимого стакана выплеснулась на стол и растеклась прозрачной пузырящейся лужицей, не затекая при этом на половину Шейлиса.
Шейлис откинулся на спинку кресла и поднял руки, соединив кончики пальцев на уровне подбородка. В положении его тела и выражении лица читалось мягкое неодобрение и легкое осуждение столь необдуманного, импульсивного поступка друга, — все то же следствие хорошей профессиональной подготовки.
— Ну, и что ты хотел этим показать? — с легкой укоризной спросил он.
— Ты даже не можешь взять в руку предложенный мною стакан воды, — Блум посмотрел по сторонам, ища, куда бы поставить уже ненужный ему стакан, и в конце концов попросту поставил его на пол, — а берешься при этом судить о моей душе.
— Это не одно и то же…
— Брось! Между нами стена! Нам только кажется, что мы рядом, — на самом деле между нами стоит этот экран! И у меня нет никакой уверенности в том, что он показывает мне тебя таким, каков ты есть на самом деле. Я не могу быть уверен в том, что он не перевирает твои слова!..
Резким движением руки Блум смахнул на пол разлитый на столе лимонад.
— Не говори глупостей, Сти, — Шейлис выпрямился в кресле.—Ты же не параноик. Зачем инфору искажать мои слова?
— Не знаю, — развел руками Блум. — Но, вспомни, когда мы с тобой последний раз общались непосредственно, не прибегая к помощи инфора?
— Когда учились в Нормальной школе? — подумав, высказал свое предположение Шейлис.
— Именно! — щелкнул пальцами Блум. — И это было пятнадцать лет назад!
— Но инфор создает полную иллюзию непосредственного общения…
— Вот именно — только иллюзию. И какова доля правды в этих иллюзорных образах, известно лишь одному инфору.
— Тебе не кажется, что ты слишком уж антропоморфно рассматриваешь действия обычной информационно-коммуникативной сети?
— Тебе виднее, ты — психокорректор.
— Да?.. В таком случае я бы предложил забыть об этом и вернуться к началу нашего разговора.
— А что было в начале?
— Твой сон, который ты не желаешь рассказывать. И теперь я знаю почему: ты не хочешь, чтобы о нем узнал инфор.
— В точку, док! Угадал!
— Но неделю назад ты не боялся этого.
— Я и сейчас не боюсь. Просто не хочу. Инфор знает обо мне все. Его видеосенсоры наблюдают за мной день и ночь, отслеживая каждый мой шаг, каждый жест. Он выступает посредником при моем общении с друзьями и знакомыми. И даже врачебная тайна, — легкий кивок в сторону собеседника, — для него не секрет. Он знает, какие товары я заказываю в магазинах, какие книги читаю, какую музыку слушаю, какие фильмы смотрю… Так пусть хотя бы мои сны останутся только моими… Я понятно объясняю?
— Да, — наклонил голову Шейлис.
— И что ты на это скажешь?
— Пока ничего. Я должен прогнать запись нашего разговора через тест-программу…
— То есть и диагноз мне поставит инфор?
— Диагнозы ставлю я. И лечение назначаю тоже я, — в плавной и неторопливой речи врача неприятно хрустнула холодная нотка раздражения. — А инфор — это просто справочник, к которому я обращаюсь за помощью… Слушай, Блум, почему я должен, как маленькому, объяснять тебе прописные истины?
— Извини, — Блум взмахнул открытыми ладонями на уровне лица и тряхнул головой так энергично, что пряди прямых светлых волос упали ему на лоб. — Я знаю, что я полнейший болван. Но ведь твоя работа как раз и заключается в том, чтобы выслушивать таких, как я. Надеюсь, я тебя не очень утомил?
Шейлис покачал головой и улыбнулся, — как можно сердиться на ребенка, который спрашивает, можно ли сломать игрушку для того, чтобы посмотреть, что там у неё внутри?
— Ты когда в последний раз встречался с людьми? Блум, оглянувшись через плечо, окинул взглядом свою неприбранную квартиру.
— Давно, — честно признался он.
— Сегодня Лиза устраивает вечеринку. Будут четверо моих коллег с женами, Лизины подружки по клубу. Мы были бы рады видеть и тебя.
— Э, нет! — протестующе взмахнул рукой Блум. — Ты же видишь, в каком я состоянии. Я могу сорваться, наговорить каких-нибудь глупостей…
— Ничего! Тебе, как творческой личности, все с рук сойдет, — улыбнувшись, пообещал Шейлис. И уже серьезно добавил: — Тебе необходимо побольше общаться с людьми, Блум. Это я тебе говорю как врач. Но видеть тебя у себя дома я хочу не в качестве пациента, а как друга.
— Я не знаю… — попытался уйти от прямого ответа Блум.
— Ну, послушай, доставь мне удовольствие! Лизины подружки просто упадут, когда я им представлю знаменитого писателя Стили Блума!
— Хорошо, сдаюсь… Согласен… — Блум рассмеялся. — Против подружек устоять не могу.
— Отлично! В таком случае, ждем тебя в пять. До встречи?
— Договорились, — махнул рукой Блум.
Шейлис протянул было руку, собираясь выключить экран инфора, но какое-то едва уловимое изменение в выражении лица Блума заставило его остановиться. Шейлис вопросительно посмотрел на друга. Блум приблизил лицо к экрану со своей стороны и едва слышно прошептал:
— Мне снова приснился дракон, кусающий свой хвост…
Готовясь к визиту, Блум постарался прибрать квартиру, уделив особое внимание той её части, которая попадала в поле зрения видеосенсора гостевого экрана инфора. Не без оснований предполагая, что интерьер его квартиры давно уже вышел из моды, Блум заказал по каталогу несколько новых имитаторов, после чего комната сделалась похожей на салон модной мебели. Желая все же подчеркнуть собственную индивидуальность, Блум передвинул на видное место стеллаж с настоящими книгами, хотя и понимал, что, глядя через экран инфора, вряд ли кто-нибудь сумеет отличить настоящие книги от имитаций.
В начале пятого прозвенел сигнал ячейки доставки. Шеи-лисы прислали список блюд и напитков, которые следовало заказать к столу, и набор имитаторов для столовой посуды. Сделано это было с той целью, чтобы у всех гостей на столах находилось именно то, что выбрали пригласившие их хозяева.
Сделав заказ согласно присланному списку, Блум принялся за сервировку столика, совмещенного с частью большого гостевого экрана инфора. В выключенном виде экран был похож на обычную стену с большим окном, за которым, в соответствии с желанием хозяина, в данный момент находилась залитая солнцем лесная поляна.
Имитаторы, прикрепленные к краям одноразовой посуды, превратили пластиковые тарелки в старинный фарфор, стаканы — в роскошные хрустальные бокалы, а вилки и ножи — в столовое серебро, что, по мнению Блума, создавало определенное неудобство в пользовании ими; хотя на вид они стали массивными и тяжелыми, на самом же деле по-прежнему почти ничего не весили.
Еще один, присланный вместе с остальными, имитатор, должен был изображать стоящий на столе канделябр с тремя зажженными свечами. Это была, по-видимому, какая-то новая разработка. Во всяком случае, Блум не помнил, чтобы прежде ему встречалось нечто подобное. Свечи горели, как настоящие, и даже, со временем, оплывая, уменьшались в размерах. Для того, чтобы заменить «сгоревшие» свечи на «новые», нужно было всего лишь переключить имитатор.
Включив его, Блум осторожно коснулся иллюзорного язычка пламени кончиком пальца и, не почувствовав даже легкого тепла, испытал почему-то острый зуд разочарования.
Ровно в пять Блум пристегнул к карману рубашки имитатор, посмотрел на себя в зеркало и, убедившись, что выглядит надлежащим образом, — широкие светлые брюки, короткий пиджак стального цвета с монограммой на нагрудном кармане, бледно-розовая рубашка с блестками и тонкий витой галстук, — набрал на клавиатуре инфора адрес Шейлисов.
В одно мгновение исчезла стена с окном, и комната превратилась в просторный зал, заполненный людьми. Столик Блума стал частью большого, роскошно сервированного обеденного стола. Стали слышны звуки приглушенной музыки и гул голосов.
— А, вот и Блум!
Шейлис махнул Блуму рукой с противоположного конца зала и начал быстро перемещаться по направлению к нему. По дороге он подхватил под руку молодую женщину в темно-синем вечернем платье. Ее длинные темные волосы были зачесаны на левую сторону и перетянуты толстым золотистым жгутом.
— Смотри-ка, кто к нам пожаловал!
— Сти! — радостно всплеснула руками жена Шейлиса и легко изобразила поцелуй в щеку. — Сто лет тебя не видела! Зато читала твою последнюю книгу!
— Не может быть! — в демонстративном изумлении Блум округлил глаза. — Хочешь сказать, что дочитала до конца?
— Конечно!
— В таком случае, перескажи её своему супругу. Возможно, тогда ему станет легче меня понять.
— Я понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой, — подчеркнуто серьезно заявил Шейлис. — А книг твоих не читаю, чтобы не думать о тебе хуже, чем ты есть на самом деле.
Лиза засмеялась, слегка откинув голову назад.
— И правильно делаешь, — сказал Блум без тени улыбки.
— Пойдем, я познакомлю тебя с гостями, — Шейлис взял Блума за локоть. Хотя на самом деле между собой общались всего лишь две топографические копии, иллюзия физического контакта была почти полной.
— Люц, — поманила мужа кончиком пальца Лиза и, когда он наклонился к ней, шепотом, но так, чтобы мог слышать и Блум, сказала, указав взглядом на сидевших у дальнего края стола двух молодых дам: — Сделай, пожалуйста, так, чтобы вы с Блумом оказались возле них в последнюю очередь, — она весело и хитро скосила глаза на Блума. — Мои подруги просто не могли дождаться твоего появления.
— Они тоже читали «Земляничную поляну»? — недоверчиво улыбнулся Блум.
— Нет, — Лиза на мгновение смутилась, но тут же нашла выход из положения, — но одно твое имя оказывает на них магическое воздействие.
— Для того, чтобы преклоняться перед гением, совсем не обязательно читать, что он пишет, — Шейлис подмигнул Блуму, и они оба с обреченной покорностью склонили головы перед Лизой.
Оставив Шейлиса и Блума вдвоем, Лиза упорхнула к своим подругам, которые на протяжении всего её разговора с мужчинами, перешептываясь, то и дело бросали любопытные взгляды в их сторону, так что Блум решил, что Лиза, по своему обыкновению, наплела про него каких-то небылиц.
Мужчины не спеша двинулись в обход зала, останавливаясь возле о чем-то беседующих, развлекающихся музыкальными картинками или же просто так сидящих и слушающих музыку гостей. Зная, что Блум не любит пустых разговоров о своих книгах, Шейлис, знакомя с гостями, представлял его просто как литератора, — название, за которым мог скрываться даже рядовой составитель рекламных текстов для инфора.
В большинстве своем гости были коллегами Шейлиса, пришедшими вместе с женами или подругами. Одного или двух из них, как показалось Блуму, он уже встречал как-то у Шейлисов, но вспомнить их имена так и не смог. Блуму улыбались, приветливо жали руку, задавали обычные в подобных случаях вопросы, приглашали присоединиться к своей компании, но Шейлис, извиняясь, уверенно вел друга дальше по кругу, чтобы замкнуть его в обозначенной Лизой точке.
Бывая, хотя и не часто, на больших приемах, Блум всегда испытывал странное чувство, не в силах понять, как ему удается, оставаясь в своей комнате, в то же время разгуливать по огромному залу, наполненному людьми, который, к тому же, ещё и вовсе не существовал в реальности. В любое время, находясь в самом дальнем конце зала, он мог свободно протянуть руку к столу и взять все что угодно из того, что там находилось, хотя на самом деле в руке у него неизменно оказывалось только то, что было на его собственном приэкранном столике. Каждый раз Блуму хотелось хотя бы мысленно отделить истинную реальность от мнимой, и всякий раз он проигрывал, будучи вынужден признать, что иллюзия ни в чем не уступает реальности, а в чем-то даже и превосходит её. Зная заранее о безнадежности подобных попыток, Блум, тем не менее, не мог заставить себя удержаться от новых опытов. Возможно, виной тому была его профессия, — писатель сам создает мнимую реальность. Но ещё ни разу ему не удавалось изобразить мир, который невозможно было бы отличить от реального. Он, — человек, — проигрывал машине! Или же тому, кто создал эту машину?..
От безостановочного движения по несуществующему залу, от бесконечного мельтешения лиц, — существующих ли на самом деле? — у Блума скоро начала кружиться голова. Ему казалось, что его засасывает воронка огромного водоворота, что он летит в глубь бездонного колодца…
— Сти, ты в порядке? — услышал он озабоченный голос Шейлиса и встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли.
— Да, все нормально… Просто задумался.
— Интересно, о чем же?
На широком, чуть полноватом, с крупными чертами лице Шейлиса промелькнуло беспокойство.
— Я очень плохо выгляжу? — повернулся к нему лицом Блум.
— Нет. Мне просто показалось, что ты где-то далеко…
— Конечно, — с вызовом произнес Блум. — Я ведь нахожусь у себя дома. А ты — у себя.
Со стола, мимо которого они проходили, Блум подхватил бокал шампанского, расплескав часть содержимого на белую накрахмаленную скатерть. На скатерти не осталось ни пятнышка, — имитатор заботливо сохранил её первозданную чистоту.
— Успокойся, Сти, — мягким, едва ли не убаюкивающим голосом произнес негромко Шейлис, — сейчас ты у меня в гостях.
— Хорошо… Если ты этого хочешь, — Блум залпом осушил бокал. — Я согласен играть роль добропорядочного гостя, если ты хотя бы на время прекратишь изображать из себя врача.
— Ты же сам захотел, чтобы я стал твоим психокорректором, — обиженно пожал плечами Шейлис.
— Если бы я сейчас находился рядом с тобой, Люц, то непременно ободряюще похлопал бы тебя по плечу, — криво усмехнулся Блум. — Можешь сделать это за меня сам, — не хочу пользоваться посредничеством инфора для выражения теплых чувств к другу.
Шейлис вновь пожал плечами и, внимательно посмотрев на Блума, покачал головой:
— Все в Городе пользуются услугами инфора, и никто пока ещё не пострадал от этого. Да ты и сам прежде относился к инфору без предубеждения. Откуда оно вдруг появилось?
— Не знаю. Может быть, во всем виноват мой сон?
— Тот, про дракона?
— Другие мне уже давно не снятся.
— Почему ты думаешь, что причина в нем?
— Ничего другого мне просто не приходит в голову.
Засунув руки в карманы брюк, Шейлис задумчиво уставился на носки своих ботинок:
— Этот сон пугает тебя? Ты хотел бы избавиться от него?
— Нет, — не задумываясь, ответил Блум. — Меня пугает другое.
— Что именно?
— Не сейчас. Мы уже почти достигли конечной точки нашего странствия по залу.
Шейлис, встрепенувшись, поднял взгляд. Сделав почти полный круг по залу, они подошли к тому месту, где расположилась в компании своих приятельниц Лиза. Задумчивое выражение слетело с лица Шейлиса, уступив место обаятельной улыбке радушного хозяина. Нечто подобное попытался изобразить на своем лице и Блум.
— Знакомьтесь, — улыбнулась Лиза. Последовали церемонные раскланивания, чрезмерно приветливые улыбки, пожатия рук.
— Стили Блум…
— Вильгельмина…
— Мейла…
— Дорогой, — одарила мужа улыбкой Лиза. — Можешь не волноваться, Стили с нами не будет скучно.
— Конечно, Люц, — кивнул Шейлису Блум, — если что, я всегда смогу позвать на помощь.
Выглядел он при этом беззаботно и уверенно. После мгновения нерешительности Шейлис поднял брови и округлил глаза, показывая, как он завидует приятелю, остающемуся в обществе прекрасных дам, и, безнадежно вздохнув, направился к соседней группе гостей.