К пригородной АЗС с новомодной плоской крышей на колоннах и автоматически открывающимися дверями операторского зала подкатили три навороченные иномарки, разом заглушив все звуки буханьем «музона», рвущегося из открытых окон первой машины. Было заметно, что это одна компания – вышедшие из машин рослые парни непринужденно общались, громко гогоча и с превосходством поглядывая на тех, кто волей случая оказался рядом.
К остановившемуся у крайней бензозаправочной колонки черному «БМВ» с тремя шестерками в номере тут же подбежал пожилой носатый заправщик в синем комбинезоне, фирменной кепке и солнечных очках, закрывающих половину лица. Для своих лет мужчина действовал очень ловко, при этом постоянно пригибаясь и отвешивая поклоны, как китайский болванчик. И было непонятно, то ли мужик прикалывается над богатенькими молокососами, то ли от страха потерять работу у него слегка повело крышу. Он буквально с нежностью открыл крышку бензобака и вставил в горловину заправочный пистолет.
Тем временем трое из прибывших отправились оплачивать горючее. Войдя в кассовый зал, одновременно служащий магазином, реализующим и продовольственные товары, и средства ухода за техникой, и даже резиновые изделия для интимно-озабоченной части проезжающих, они подошли к кассе, нагло воззрившись на молодую симпатичную кассиршу.
– Смотри-ка, новенькая… – заметил один из троицы – смуглый, с гордой посадкой головы, позаимствованной у отца народов. – И на фейс ничего, и фигурка модельная.
– Сорок литров девяносто пятого, третья колонка, – ухмыльнулся, разглядывая девушку, мордастый качок в черной майке с изображением на ней какой-то омерзительной оскаленной рожи. – Теперь, чего еще? Пару банок вон того хлебалова, три упаковки вон того жевалова. О-о-о! Презервативы тут тоже есть? Упаковку с запахом клубники. А они точно пахнут клубникой? – Сальным взглядом упершись в обтянутую блузкой высокую грудь, он похотливо причмокнул.
– Не знаю… – сухо ответила кассирша, глядя мимо него.
– Непоря-а-а-док! – глумливо протянул мордастый. – Свой товар надо знать и проверять на себе лично. Что, может, прямо сейчас проверим? А то куплю, а они без запаха… Чё так смотришь? Я же тебя не в загс зову. Просто небольшой «тест-драйв» презервативов…
– У вас все? Тысяча двести восемьдесят пять рублей, – игнорируя притязания мордастого, решительно отрезала та.
– Ну, чего ломаешься-то? – уже с раздражением под гогот приятелей прогундосил качок и бросил на прилавок пятитысячную купюру. – Вот, сдачи не надо. Тут есть кому подменить тебя на полчаса?
Сверкнув глазами, девушка поставила на прилавок пакет с покупками, отсчитала сдачу и демонстративно положила ее перед наглецом.
– Пересчитайте!
– Чего? Она еще тут из себя девочку корчить будет… – начал было гнуть пальцы мордастый, но тут сзади прозвучал чей-то недовольный басовитый рык:
– Ну, ты долго там еще будешь свои гондоны пересчитывать?
Уже накопившаяся очередь дружно грохнула на разные голоса.
Мордастый обернулся с гримасой ярости на лице… но при виде двухметрового ломовика необъятной ширины, с ручищами, больше напоминающими гидравлические манипуляторы многотонного погрузчика, и взглядом разозленного быка-симментала он сразу же осекся и, комком смяв купюры сдачи, поспешил покинуть кассовый зал.
…Угодливый заправщик, шагнувший было к следующей тачке, принадлежавшей «золотой молодежи», в какой-то миг, словно чего-то испугавшись, тенью исчез за заправляющейся неподалеку «Газелью». Тут же, что-то ворча и оглядываясь, со стороны операторского зала торопливо подошел долговязый парень в синем комбинезоне заправщика и фирменном кепи. Без намека на пиетет к кому бы то ни было, кляня какого-то кретина, он сноровисто открыл горловины топливных баков черного «БМВ» и темно-синего «Форда Мондео». Наблюдая за ним, стоявшие у этих машин четверо парней – двое русских и двое, судя по всему, кавказцев, удивленно переглянулись.
– Слышь, ты, лошара мазутная! – высокомерно изрек лощеный тип с умопомрачительно дорогим «Ролексом» на руке. – Осторожнее! Это тебе не какая-нибудь «жига» сраная. И вообще, что у вас за сервис такой говенный?
– Какие клиенты, такой для них и сервис… – вставляя пистолет в горловину «Форда» и даже не удостоив его взглядом, буркнул заправщик.
– Чего?! – насупились все четверо, угрожающе направляясь в его сторону.
Но тот, не обращая на них внимания, все так же ловко открыл бензобак соседнего «Вольво» – престижнейшей модели с непроницаемо-темными стеклами, подле которого стоял крепкий с виду молодой мужчина в дорогом костюме, с темными усами и короткой бородкой, обрамляющей лицо «а-ля Шон Коннери».
– Что случилось? Почему так долго обслуживаете? – строго поинтересовался он.
– Прошу прощения, да я и сам не понял, что случилось, – парень пожал плечами. – Представляете, забежал в туалет, а меня там кто-то запер. Пришлось дверь выламывать…
– Это бывает, – уже вполне миролюбиво усмехнулся тот, собираясь сесть в машину.
– Э, ну ты куда, лошара?! – направляясь к заправщику, крикнул один из обиженных клиентов. – А ну, стоять, козел дешевый!
Хозяин «Вольво», покосившись в их сторону, несколько удивленно поинтересовался:
– Что вы себе позволяете, молодые люди?
– Да пошел ты, чмошник! – презрительно скривившись, огрызнулся один из кавказцев.
Заглянув в салон своего авто, мужчина что-то негромко сказал, и тут же, резко распахнув задние дверцы, из «Вольво» вынырнули два рослых типа с короткой стрижкой и мощными, накачанными шеями. Левую подмышку их костюмов распирало что-то увесистое, внушающее невольное уважение к этим ребятишкам. Это походило на то, как если бы в лагуну, где надумали задавать тон несколько наглых клыкастых акулешек, заплыли две огромные касатки, способные в один присест скушать этих акул, даже не поперхнувшись. Мужчина испытующе смотрел на наглецов, в момент растерявших свой кураж.
Те попятились было назад, однако их остановил негромкий, но жестко заданный вопрос:
– А вы больше ничего сказать не хотите?
Скисшая четверка уныло переглянулась.
– Просим простить нас за этот некрасивый с нашей стороны инцидент, – откашлявшись, заговорил наконец «лощеный». – Наш друг очень сожалеет о случившемся.
– Да, – с готовностью закивал обозвавший незнакомца «чмошником», – я прошу меня простить. Беру свои слова обратно!
– Хорошо, принято, – мужчина снисходительно кивнул. – Только вот что я вам, парни, скажу… Не забывайте восточную мудрость: язык мой – враг мой. И вообще, у меня такое впечатление, что вы сами, сознательно, ищете пути к тому, как укоротить свое земное бытие. А зря…
Чуть слышно цокнула дверца шведского «дворца на колесах», и «Вольво», издав мягкий негромкий гул, умчался с автозаправки. Рассевшись по своим машинам, отправились в путь и семеро «крутяков». Летя по трассе, они общались меж собой по переговорным радиоустройствам, имевшимся на ухе у каждого.
– Джентльмены, впереди замечен быдлоид на «жиге», – огласил «лощеный», сидевший рядом с хозяином «Лексуса», мчавшегося впереди этой компании. – Есть предложение сделать ставки.
– На что? – откликнулся хозяин «Форда», ехавший следом.
– Ставлю штуку баксов на то, что если отправим его в кювет, он будет в морге.
– А-а-а… Ну, я тогда сегодня буду гуманистом, – глумливо хохотнул хозяин «Форда». – Будет в гипсе – ставка та же.
– Сгорит! – объявил мордастый, сидевший за рулем «БМВ», идущего в хвосте. – Ставка – три штуки.
Тут же свои ставки сделали и остальные. При этом за немедленную гибель ехавших в «Жигулях» высказались четверо, а трое за то, что ничего не подозревавшие в этот момент люди станут калеками.
– Джентльмены, ставки сделаны! – объявил «лощеный». – Идем на сближение!
Резко прибавив ходу, «трио» иномарок, идущих строго одна за другой, скоро настигло старенькую «пятерку», в которой ехали двое пожилых людей, скорее всего, супружеская чета. Идя параллельно «Жигулям», иномарки сравняли с обреченной машиной скорость.
– Джентльмены, готовность номер один – начинаю обратный отсчет! – объявил «лощеный». – Три! Два! Один! Ноль!..
Неожиданно раздавшийся сзади грохот заставил ехавших в «Лексусе» и «Форде» недоуменно оглянуться. Увиденное напоминало знакомые кадры из фильма, но от осознания того, что все происходит наяву, холодок пробирал по спине. На месте «бэхи», по совершенно непонятной причине вспученной мощным взрывом, образовался огромный огненный шар. Продолжая по инерции мчаться по дороге, клубок огня вильнул к обочине и покатился вниз, оставляя дымный след и обрывки пламени по всему пути падения…

Послеобеденной порой возле утопающего в зелени цветущих яблонь, пышно разросшихся в палисаднике дома Романцовых, появилась небольшая делегация – человек примерно из восьми. Услышав появление чужаков, во дворе истошно зашелся лаем кудлатый черный, как сажа, «дворник» Атас, прыгающий на длинной цепи у своей будки невдалеке от ворот. Возглавлявший делегацию рослый мужчина средних лет с ярким большим пакетом в руке с расстановкой, почти торжественно постучал в калитку. Хозяева дома, по случаю визита гостей принаряженного и прибранного, как видно, их ждали и вышли к калитке, сияя счастливыми улыбками.
Ответив на приветствие, хозяин дома, плотный коренастый крепыш лет пятидесяти, сдерживая улыбку, с наигранным недоумением поинтересовался у гостей:
– С чем пожаловали, люди добрые? Мы вроде и не ждали никого… А тут – ты глянь-ка, какие знатные гости пожаловали!
– Да и мы никого беспокоить не собирались… – соблюдая отзвуки старых традиций и ритуалов, тоже с трудом удерживая себя от того, чтобы не расплыться в улыбке, с некоторым даже недоумением развел руками глава делегации. – А вот шли по улице, глянули – ну, дом-то какой стоит красивый! Вот и надумали – а не зайти ли, не проведать ли хозяев? Люди-то не иначе тут живут хорошие, приветливые… Авось, не откажут подать воды напиться?
– Ну, добрым гостям мы всегда рады! – Хозяин дома наконец-то позволил себе улыбнуться. – Проходите, гости дорогие, милости просим! Что уж там воду хлебать? У нас для добрых людей найдется кое-что и повкуснее, и покрепче.
– Благодарствуем, хозяева! И мы не с пустыми руками. День-то сегодня какой хороший выдался… К добру – не иначе! – проходя во двор, заметил один из гостей.
Среди пришедших с ним были две чем-то очень похожие меж собой женщины, судя по всему – сестры, статный парень послеармейского возраста, две женщины пенсионных лет, худой дедок в кепке, с седой бородкой, при палочке и орденах на пиджаке.
Поднявшись на крыльцо, гости прошли в дом, где уже был накрыт стол, а в воздухе витали все мыслимые ароматы праздника. Со стороны хозяев присутствовало около десятка человек – членов семьи и пришедших на торжество ближайших родственников. Поговорив, как и полагается, о погоде, чрезвычайно знойном лете и урожае, хозяева и гости наконец расселись за столом. При этом парень оказался напротив дочери хозяев – круглолицей, с несколько полноватой фигурой, но, вместе с тем, пригожей и обаятельной девушкой.
Молодые, едва сдерживая смех, обменялись взглядами, в которых читалось: «И что они чудят, эти предки? Мы ведь давно уже все решили сами. Да ладно уж, пусть потешатся, раз так положено!..»
Тем временем и хозяева, и гости, опрокинув по первой рюмке за благополучие этого дома, а следом и по второй – за здоровье гостей, заговорили о главном.
– Ну, что, хозяева, – глава гостей торжественно поднялся за столом, – видим мы, что люди вы и впрямь приветливые, во всем достойные… А еще видим, что у вас дочка-красавица выросла – и скромная, и умница. А у нас тут как раз сын, Виктор, в женихи вышел. Вот и подумали мы: а отдадите ли вы свою Веру за нашего Витька? Как говорили встарь: у вас – товар, у нас – купец, у вас – красна девица, у нас – молодец… Что скажешь, Федор Алексеевич?
– Ну что тут сказать, Андрей Иваныч? – хозяин дома, сидевший напротив, тоже поднялся. – Виктор ваш хлопец хороший… Как говорится, и руки на месте, и с «головой дружит», и старших уважает, и плохого о нем ничего не скажешь… За такого не грех дочку замуж отдать. Только вот, она сама-то что думает? – отец с добродушной строгостью посмотрел на дочь.
Та, вновь обменявшись взглядом с Виктором, утвердительно кивнула.
– Согласна… – со скромным лукавством негромко сказала Вера.
– А ты что скажешь? – Андрей Иванович посмотрел на сына. – Пока шли сватать, не передумал? А то у вас, нынешних молодых, все быстро решается. То – сошлись, то – разошлись… Ну?
– Не передумал и не передумаю… – не отрывая взгляда от девушки, твердо объявил Виктор.
– Ну, раз и родители согласны, и молодые не против, то будем считать помолвку объявленной, – поднялась мать жениха. – Тогда давайте, наши будущие сватья, обговорим все, что положено о свадьбе, пока и голова к полу не клонится, и язык не заплетается…
Сидевшие через улицу у своей калитки напротив дома Романцовых две бабуськи живо обсуждали происходящее у соседей. О том, что намечается сватовство, стало известно еще вчера, когда Романцовы «наводили марафет», приводя и без того прибранное подворье в образцовое состояние. А как же иначе? Придут люди сватать дочку; что скажут, увидев во дворе и в доме беспорядок?
Соседка Романцовых, на глазах которой нынешние хозяева этого дома – Федор с Людмилой – и поженились, и детей родили и вырастили, рассказывала о них своей старой знакомой, пришедшей за новостями с другого конца улицы, только хорошее. По ее словам, у Романцовых только старшая Нинка, уже давно вышедшая замуж куда-то на Дальний Восток, была чересчур бойкой на язык. А вот младшие – что Инка, тоже год назад вышедшая замуж в Подмосковье, что Верка, – девчонки хорошие.
– Уж не знаю, как они с Витькой-то уживутся? – с сомнением воздохнула собеседница соседки. – Верка-то она тихоня, а Витька, говорят, парень буйный. До армии тут, рассказывают, чуть не каждый день дрался. Да и выпить был не дурак. Сейчас, вроде бы, притих. А дальше – кто его знает? Запьет и будет ее колотить.
– Ну, Верка хоть и тихоня, а за себя постоять может, – бабулька многозначительно покачала головой. – Вся в отца пошла – Федька-то, он из каких-то казаков… Как-то, было дело, вечером на него напали. Они с Люськой шли из гостей, уже поздненько, а эти трое – на них. Тюремники, что ль, какие-то? Один, говорят, был с ножом. Так Федька один их троих в тесто замесил. И Верка на руку не слаба. Тоже – это сама видела – одного посреди улицы, он к ней приставать надумал, так по морде приложила, что он от нее сразу отвязался.
Старухи заговорили о приданом, какое дадут за дочкой Романцовы, стали гадать, где будут жить молодожены, сколько машин выстроится в их свадебном кортеже, и пришли к общему мнению, что хоть обе семьи и не из миллионеров, однако и не голь перекатная, а значит, свадьба будет большая. Когда пару часов спустя из окон дома Романцовых раздалось задушевное, заливистое: «Вон кто-то с го-о-роч-ки-и-и спустился-а-а-а!», собеседницы единодушно констатировали: ну вот, уже и спелись…
Поговорив о том о сем, они отправились к хозяйке дома почаевничать, сидя у окна, понаблюдать за тем, что на улице происходит – вдруг какая-нибудь оказия приключится? Вон, у Сверчковых на соседней улице было дело. Пришли к ним свататься одни, а тут – уже и другие на подходе. То-то была потеха на весь околоток! Сверчковы-то люди небедные, имеют аж три магазина. Кто не захочет сосватать их единственную дочку? Вот и прискакали сразу два жениха со своей родней. Чуть до драки не дошло…
…Отсидев положенное за столом, уже «узаконенные» жених и невеста решили выйти на улицу, чтобы немного остыть от постепенно разогревшейся атмосферы дома, уже основательно пропитавшейся буйным гуляночным духом. Виктор и Вера сели у калитки и, прижавшись друг к другу плечом, заговорили о том, что всего через три недели – заявление они подали, не дожидаясь помолвки, – станут законными мужем и женой.
– …Только, Вить, запомни, – Вера помахала указательным пальцем перед его носом, – обижать меня не смей! А то слышала я про вашего брата: как до свадьбы – на руках носит, как поженились – в упор не видит.
– Вер, ну ты что? – Виктор укоризненно вздохнул. – Сколько раз уже тебе говорил: обижать не буду.
– А защищать меня будешь? – улыбнулась Вера, искоса, с некоторым даже вызовом глядя на него.
– Само собой! – Виктор повел плечами. – Иначе грош мне цена в… О! А это что за перцы? – недоуменно произнес он, глядя на три дорогие иномарки, которые, весьма резво пролетая по улице, вдруг свернули в их сторону.
Почуяв недоброе, он хотел сказать Вере, чтобы она срочно уходила во двор, но не успел. Дальнейшее напоминало какой-то кошмар наяву, когда рассудок отказывается верить в реальность происходящего. Выскочившие из машин парни, не давая опомниться сидевшим у калитки, с ходу набросились на них. Виктор успел вскочить и, загородив собой девушку, ударом кулака сбил с ног одного из нападающих – мордастого белобрысого качка в черной майке с изображением какой-то отвратительной клыкастой рожи. Но почти сразу же еще один из нападающих сбоку коротко обрушил на его голову залитый свинцом нунчак, и Виктор, покачнувшись, безмолвно рухнул на траву с лицом, залитым кровью.
Еще двое нападавших, схватив Веру за руки и зажимая ей рот, буквально волоком затащили ее в машину. Отрывисто хлопнули дверцы, и под самодовольно-ликующее, доносящееся из кабин: «Й-е-е-е-е-е-е!!! У-у-у-у-у-у!!! А-а-а-ха-ха-ха-а-а-а-а!!!..» – иномарки помчались дальше.
В доме, судя по всему, слишком поздно услышали отчаянный вскрик Веры и не сразу отреагировали на истошный, захлебывающийся лай Атаса. Там на некоторое время установилась полная тишина, после чего с грохотом распахнулась дверь, и на крыльце появились встревоженные Федор и Андрей, за которыми спешили все остальные. Выбежав на улицу, мужчины замерли, остолбенев от увиденного.
– Витя! Сынок! – придя в себя, к Виктору ринулся Андрей Иванович. – Что с тобой?!
Мужчина склонился над сыном, не зная, что предпринять. В этот момент веки парня, лежащего без движения, неожиданно чуть заметно дрогнули.
– Он жив! Вызовите «Скорую»! – выпрямившись, крикнул Андрей и тут же, схватившись за сердце, со стоном тяжело сел на землю рядом с сыном.
– А-а… где же Вера? – растерянно озираясь по сторонам, неизвестно у кого спрашивал Федор.
– Может, на них напала какая-то шпана, да она побежала за врачом? – предположила его свояченица. – Люда, надо срочно вызвать «Скорую» и милицию. Где у вас там телефон? – спросила она у беззвучно рыдающей хозяйки дома.
Не дождавшись ответа, женщина вбежала в дом и, найдя на тумбочке в прихожей телефонный аппарат, спешно набрала «ноль три».
– «Скорая»? Срочно машину на улицу Герцена, дом сорок, – требовательно заговорила она. – Кому? Парня ударили по голове, кровью истекает. Фамилия? Моя – Соколова, его – Усачев. Да поживее, давайте! Он ведь может умереть! Как это нет машин?! Если сейчас же не придет машина, я сегодня лично пойду к Анатолию Ефимовичу, и вашу шарашку на уши поставят! Ясно?!
Получив заверения в том, что машина все же будет найдена, женщина набрала «ноль два». Общение с милицией оказалось не менее тягомотным, чем со «Скорой». Какой-то снулый дежурный долго и нудно выяснял, что к чему, пока звонившая и его не припугнула жалобой районному главе. Лишь после этого тот заговорил совсем другим тоном и сообщил, что опергруппа уже выезжает.
Тем временем на улице события шли своим чередом. Спотыкаясь и задыхаясь на ходу, к недоумевающим и горюющим семьям спешили две старухи, выбежавшие из дома напротив.
– Федя! Федя! – кричала бежавшая впереди. – Мы все видели, что тут было… Они приехали на трех машинах, парня-то по голове чем-то ударили, а Верочку с собой увезли, проклятые. Прямо волоком затащили, и уехали!..
– А что за машины? Что за люди?! – бросаясь им навстречу, уже взявший себя в руки Федор до боли стиснул кулаки.
– Машины дорогущие – не наши. Одна в точности, как у нашего зубника Багаряна. А какие еще две – даже не знаю, как назвать их. А приехали на них какие-то парни, лбы здоровые, с виду – настоящая банда. Вот, как в телевизере их показывают.
– А в какую сторону они поехали? – направляясь к воротам, уточнил Романцов.
– Если никуда не свернут, так в сторону кирпичного… – бабулька развела руками. – Господи! Горе-то какое! – всхлипнула она.
– Люд, хватит реветь! Помоги людям! – Федор, открывая ворота, сурово посмотрел в сторону жены. – Принеси аптечку. Парню надо голову перевязать, а Андрею дай нитроглицерина.
– Да, да… – утирая слезы, та побежала в дом.
– Федя, скажи честно, – глядя на хозяина дома, прорыдала Усачева, – это не бывший Верин ухажер решил отомстить?
– Оля, у Веры до Витька вообще никого не было, – доставая из кармана ключи от «семерки», стоящей за воротами, строго уведомил Федор. – Я удивляюсь тому, как он ее сумел углядеть. Она ж на танцы-то сроду не ходила. Тут, скорее, может быть другое… Уж не с Виктором ли кто-то решил свести счеты? Он же, говорят, парень бойкий – спуску никому не давал…
– Не знаю… – растерялась Ольга. – Но он сам говорил, что когда пришел из армии, то со всеми помирился.
– Ладно, я поехал. Может, бог даст, догоню этих сук!..
Взревев мотором, на улицу вылетела машина и, набирая скорость, помчалась в ту же сторону, куда менее пяти минут назад умчались иномарки с похищенной девушкой. Выбежавшая из дома Людмила трясущимися руками затолкала в рот свату таблетку сердечного средства, после чего они с Ольгой осторожно забинтовали голову Виктору, предварительно полив рассеченную рану перекисью водорода. Дав Ольге флакон с нашатырным спиртом, чтобы та попыталась привести сына в чувство, Людмила отошла в сторонку и, глядя в небо, прошептала слова какой-то молитвы, трижды мелко перекрестившись.
Откуда-то из центра поселка наконец донеслись звуки сирены «Скорой». Следом за медиками подрулила и милицейская машина.
– Что тут у вас случилось? – не очень приязненно поинтересовался сухощавый капитан, оглядывая присутствующих. – Что, устроили гулянку и малость чего-то не поделили?
– Нет, у нас сегодня была помолвка, – пытаясь взять себя в руки, заговорила Людмила. – Мы были в доме. Молодые вышли на улицу. Слышим – шум какой-то, собака стала рваться с цепи. Мы выбежали, а тут – вон чего… Витя, жених нашей Веры, лежит в крови, а ее самой нету. А вот тетя Поля говорит, что видела, как к ним подъехали какие-то парни на иномарках, его ударили, по голове, а ее насильно затащили в машину и увезли.
– Гм… – капитан конфузливо насупился – ему явно было неловко за свои скороспелые выводы. – А какие машины, их номера никто не запомнил?
– Да я ж, милый, в их совсем не разбираюсь, в этих самых машинах-то… – бабулька сокрушенно покачала головой. – Вот, может, Анна Борисовна чего заметила – мы с ней вместе это видели.
– Знаете, одна машина – это я точно знаю – черный «Лексус»… – заговорила вторая из бабулек. – Про остальные ничего сказать не могу. И еще, что я заметила, у самой задней машины – как называют, не знаю – задняя дверка малость вмятая.
– Ну, этого мало… – поморщился капитан. – Ладно, пройдемте в дом. Сейчас напишете мне заявления, все как полагается оформим и займемся розыском.
– Эй, а что тут такое? – подрулив на скутере, на происходящее с удивлением воззрились двое каких-то подростков. – Что случилось-то?
– Так, мелюзга, тут вам не цирк! Катите своей дорогой! – раздраженно прикрикнул капитан.
– Да, вон, парня какие-то изверги по голове ударили и Веру, его невесту, увезли, – проходя мимо мальчишек, вполголоса пояснила Анна Борисовна. – На трех машинах тут проезжали…
– А-а-а, так это, наверно, эти мажоры долбаные! – с сердитой гримасой на лице откликнулся сидевший за рулем. – Видели мы этих уродов…
– Ну-ка, ну-ка, – капитан, уже подошедший к калитке, торопливо поспешил назад. – Где видели, когда?
– Да вон там, с полчаса назад… – мальчишка ткнул рукой куда-то назад и вправо. – Мы ездили кататься к плодопитомнику, а они перли, как бешеные, со стороны базы отдыха. Нас чуть не сшибли – я еле успел увернуться. Проехали, вопят, гогочут, в окно «фак» показывают…
– Что за машины, не разглядели? – капитан приготовил блокнот.
– Ну, что там за тачки были?.. – Хозяин скутера оглянулся на своего приятеля. – Первым шел черный «Лексус» – это я точно помню, потом еще две… На них внимания не обратил. А! Еще одна иномарка там темно-синяя, самая последняя – тоже черная.
– Синяя – это «Форд Мондео», – добавил пассажир скутера. – А самая задняя – «БМВ». У него номер еще такой понтовый – три шестерки.
– А почему вы решили, что это – мажоры? – недоверчиво воззрился капитан.
– А кто ж они еще? – Хозяин скутера с превосходством измерил его взглядом. – Гоняют кодлой на новеньких офигенных тачках, всем лет по двадцать – двадцать пять, корчат из себя крутых, мен… милиция их не трогает. Ясное дело, мажоры. Пацаны рассказывали, что они тут один раз уже рассекали по улицам.
Почесав под фуражкой затылок, капитан записал имена мальчишек и их домашние адреса, после чего уже с какой-то озабоченной задумчивостью направился к дому.