Как высоко вознёс он державу,
Вождь советских народов-друзей,
И какую всемирную славу
Создал он для Отчизны своей!

Александр Вертинский

Underlying the bizarre cult were Stalin’s indubitable achievements. He was the originator of planned economy; he found Russia working with wooden plows and left it equipped with atomic piles; and he was «father of victory».

Encyclopaedia Britannica. Vol.21. London, 1964. P.303.

(В основе причудливого культа лежали несомненные сталинские достижения. Он был создателем плановой экономики; он получил Россию, пашущую деревянными плугами, и оставил её оснащённой ядерными реакторами; и он был «отцом победы». – Пер. с англ.)

Первая половина XX века стала не самым лёгким временем в российской истории. И в 1917-м, и в 1941 году многим казалось, что с Россией покончено. Однако вопреки прогнозам скептиков и «доброжелателей», наша страна с честью прошла сквозь все испытания и потрясения.
Выиграв тяжелейшую войну, Советский Союз превратился в сверхдержаву, получив обширную сферу влияния в Европе и Азии. Страна стремительно залечивала военные раны. Быстрыми темпами развивалась промышленность. С каждым годом рос уровень жизни советских людей.
Разумеется, во всём этом велика заслуга того, кто все эти годы стоял во главе государства. Только глупцы и демагоги могут всерьёз утверждать, будто эти успехи были достигнуты «не благодаря, а вопреки Сталину».

«О, мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?»

Эта пушкинская характеристика, пожалуй, подходит Сталину даже ещё больше, чем Петру Великому.
Нам могут резонно возразить, что и после Сталина у СССР было множество достижений. Безусловно, это так. Однако основа для многих из них была заложена ещё в сталинское время. Инерция поступательного движения позволила полететь в космос, создать ракетно-ядерный щит, до сих пор мешающий «мировому сообществу» разъяснить нам преимущества демократии (как это уже сделано с Югославией и Ираком).
Увы, с каждым годом темпы развития всё больше замедлялись. Наступил «период застоя». А затем катастрофическая «перестройка», разрушение и распад великой державы.
Как же могло такое случиться? Почему наследники, сменившие Сталина у руля советского государства, оказались не на высоте?
На эти вопросы и пытается ответить наша книга.

5 марта 1953 года скончался Иосиф Виссарионович Сталин.
На следующий день было опубликовано следующее сообщение:
«Об образовании комиссии по организации похорон Председателя Совета Министров Союза Советских Социалистических Республик и Секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Иосифа Виссарионовича Сталина
Совет Министров Союза ССР и Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза постановили:
Образовать Комиссию по организации похорон Председателя Совета Министров Союза Советских Социалистических Республик и Секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина в составе: тт. Хрущёва Н.С (Председатель), Кагановича Л.М., Шверника Н.М., Василевского А.М., Пегова Н.М., Артемьева П.А., Яснова М.А.»^[1]
Предлагались ли другие кандидатуры в состав похоронной комиссии вообще и для исполнения обязанностей Председателя в частности – история об этом пока молчит. Но вполне можно предположить, что Хрущёв был доволен «подарком» судьбы. И, может быть, в траурные дни он уже обдумывал варианты своих дальнейших действий – как похоронить Сталина не только физически, но и морально.
Для этого надо было идти во власть, устраняя всех конкурентов и оппозиционеров. На этом поприще Никита Сергеевич проявил исключительный напор, изворотливость, политическую беспринципность.
После кончины И.В. Сталина многие считали, что его преемником станет Вячеслав Михайлович Молотов, имевший большой авторитет в партии и народе. Возможно, это стало бы лучшим вариантом для страны… Увы, по складу своего характера Молотов никогда и ни в чём не старался выдвинуть себя на первый план. К единоличной власти он не стремился, так же как не стремились к ней Ворошилов, Микоян, Каганович, Булганин, Маленков. Но были в составе руководящего ядра два человека, которые жаждали утвердиться на властном Олимпе: Лаврентий Берия и Никита Хрущёв, причём последний отлично понимал, что Берия – единственный серьёзный противник и единственное серьёзное препятствие на пути осуществления его планов.
Если Берия рассчитывал на структуры органов государственной безопасности и внутренних дел, которые после смерти Сталина были объединены в одно ведомство, то Хрущёв рвался на первое место в партии. Он исходил из того, что главенствующее положение в Центральном Комитете даёт возможность расставлять нужные кадры во всех областях государственной, экономической и общественной жизни, руководить республиканскими и местными партийными организациями, держать в своих руках все ключевые управленческие позиции. Хрущёв рвался на первую роль в этой сфере, и он победил.
В июне 1953 года прямо на заседании Президиума ЦК КПСС Берия был арестован. 24 декабря 1953 года в газетах появилось сообщение: «В Верховном Суде СССР», которое заканчивалось так:
«Специальное Судебное Присутствие Верховного Суда СССР постановило:
Приговорить Берия Л.П., Меркулова В.Н., Деканозова В.Г., Кобулова Б.З., Гоглидзе С.А., Мешика Н.Я., Влодзимирского Л.Е. к высшей мере уголовного наказания – расстрелу, с конфискацией лично им принадлежащего имущества, с лишением воинских званий и наград.
Приговор является окончательным и обжалованию не подлежит»^[2].
Далее сообщалось, что 23 декабря 1953 года данный приговор был приведён в исполнение^[3].
Даже сейчас, пятьдесят лет спустя, нет ясности, когда был убит Берия. Некоторые исследователи склоняются к мнению, что с ним расправились буквально сразу после ареста, без суда и следствия^[4]. Такая версия имеет право на существование. Об этом косвенно свидетельствует Пленум ЦК КПСС, проведённый в начале июля 1953 года. Судите сами. Следствие только началось, до суда целых пять месяцев, следователям ещё копать и копать. Но Пленуму уже всё ясно: Берия – враг, предатель и преступник.
Берия убит, но как объяснить это убийство «широким кругам общественности»? Только одним способом – взвалить на Берию все мыслимые и немыслимые преступления или, как говорят в народе, «навесить всех собак».
Журналистка Елена Прудникова так объясняет ситуацию:
«Почему же именно Берия представлен в обличье злодея всех времён и народов? За что?
Ответ напрашивается несколько парадоксальный: именно за то, что его не в чем было особо обвинить. Очень надо было, а оказалось не в чем! Реальных серьёзных преступлений за ним не нашли, а объяснить, за что с ним вдруг расправились, было необходимо. И существовал для элиты только один способ – так громко и долго кричать о его патологическом злодействе, чтобы все это услышали, запомнили и, в конце концов, поверили…»^[5]
Для этого собирается Пленум ЦК, и его участники единогласно объявляют Л.П. Берию «исчадием ада». Ну а последующая юридическая декорация – всего лишь дело техники.
На июльском Пленуме впервые был введён в обиход термин «культ личности», появление которого приписывали лично Берии. Лаврентия Павловича обвиняли в том, что под предлогом борьбы с «культом личности» он боролся за установление личной власти. Вот отрывок из стенограммы Пленума:
«Андреев…. Он (Берия. – И.П., И.Д.) добивался, чтобы разоружить т. Сталина, лишить его друзей и остаться одному в качестве верного и безупречного друга т. Сталина. Я считаю, что это надо рассматривать как новый метод работы наших врагов.
…
После смерти товарища Сталина видно, что он (Берия. – И.П., И.Д.) начал форсировать свой приход к власти, и должно быть, его торопили, как правильно сказал товарищ Ворошилов, и он ещё больше обнаглел. То, что он не решался сделать при жизни товарища Сталина, он начал проводить после его смерти, начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина…
Голоса из зала: Правильно.
Андреев. Он делал это сознательно, чтобы имя товарища Сталина похоронить и чтобы легче придти к власти.
Голоса из зала: Правильно.
Андреев. Я не сомневаюсь, что под его давлением вскоре после смерти товарища Сталина вдруг исчезает в печати упоминание о товарище Сталине.
Голоса из зала: Правильно.
Андреев. Это же позор для работников печати. Раньше чересчур усердствовали, и там где нужно и ненужно вставляли имя т. Сталина, а потом вдруг исчезло имя т. Сталина. Что это такое? Я считаю, что это его рука, его влияние, он смог запутать и запугать некоторых работников печати.
Появился откуда-то вопрос о культе личности. Почему стал этот вопрос? Ведь он решён давным-давно в марксистской литературе, он решён в жизни, миллионы людей знают, какое значение имеет гениальная личность, стоящая во главе движения, какое значение имели и имеют Ленин и Сталин, а тут откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берия.
Из Президиума товарищ Ворошилов: Правильно.
Андреев. Он хотел похоронить имя товарища Сталина, и не только имя товарища Сталина, но это было направлено и против преемника товарища Сталина товарища Маленкова.
Голоса из зала: Правильно.
Маленков. Все мы преемники, одного преемника у товарища Сталина нет.
Андреев. Вы являетесь Председателем Совета Министров, пост, который занимал т. Сталин.
Голоса из зала: Правильно. (Бурные аплодисменты)»^[6].

Насчёт исчезновения Сталина со страниц печати Андреев определённо лукавил. Это были не «проделки Берии», а результат происков партаппарата: Хрущёва, Суслова, Поспелова, Юдина.
Очевидно и то, что Хрущёв не пропустил мимо ушей слова Андреева о Маленкове как преемнике Сталина. Конечно, Никита Сергеевич и сам знал, что Маленкова следует устранить, но теперь он ещё больше утвердился в своих намерениях. В 1955 году Г.М. Маленков был снят с поста Председателя Совета Министров СССР и заменён более удобным Булганиным.
Убрав с дороги основного противника, Хрущёв мастерски воспользовался, как выражаются шахматисты, «домашней заготовкой» Берии насчёт «культа личности», сполна реализовав её на XX съезде КПСС.

XX съезд был для нас катастрофой. Сталин был для нас авторитет. Мы любили Сталина

Л.А. Фотиева, секретарь В.И. Ленина

25 февраля 1956 года состоялось закрытое заседание XX съезда КПСС, не предусмотренное официальной повесткой дня. С пространным докладом «О культе личности и его последствиях» выступил Н.С. Хрущёв. Он поведал делегатам съезда, что И.В. Сталин принёс партии, государству и народу намного больше вреда, чем пользы. Без всякого обсуждения, единогласно, XX съезд одобрил хрущёвский доклад, поручив ЦК КПСС «последовательно осуществлять мероприятия, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности, ликвидацию его последствий во всех областях партийной, государственной и идеологической работы, строгое проведение норм партийной жизни и принципов коллективности партийного руководства, выработанных великим Лениным»^[7]. Спустя несколько месяцев, 30 июня 1956 года, ЦК КПСС принял постановление «О преодолении культа личности и его последствий».
В СССР началась борьба с культом личности Сталина.
Активнейшую помощь Хрущёву в подготовке антисталинского доклада оказал Дмитрий Трофимович Шепилов, человек, безусловно, образованный, но не имеющий твёрдых принципов, за что в результате и поплатился, войдя в историю как «примкнувший к ним Шепилов». Очевидно, что именно Шепилов расставил все акценты в пресловутом докладе.
В последние годы своей жизни И.В. Сталин привлекал Шепилова к участию в создании учебника политической экономии. Впоследствии Дмитрий Трофимович вспоминал:
«Сталин считал необходимым в отдельных случаях предварительно поразмышлять вслух и проверить некоторые свои мысли и формулы. Это проистекало из присущего Сталину исключительного чувства ответственности не только за каждое слово, но и за каждый оттенок, который может быть придан его слову.
В этой области контраст со Сталиным был особенно разителен, когда к руководству пришёл Хрущёв. Хрущёв страдал патологическим недержанием речи, всякое чувство ответственности за слова было у него потеряно»^[8].
В период подготовки XX съезда КПСС Шепилов стал сторонником Хрущёва и пособлял последнему пропагандировать антисталинизм. Но уже год спустя Дмитрия Трофимовича «попутал лукавый» и он примкнул к «антипартийной группе» Молотова, Маленкова и Кагановича. После июньского 1957 года Пленума ЦК КПСС Шепилов был выслан из Москвы в Среднюю Азию на рядовую преподавательскую работу (а ведь был министром иностранных дел СССР!). Этого Дмитрий Трофимович Никите Сергеевичу не простил, что и видно из его воспоминаний:
«Книг и журналов он (Хрущёв. – И.П., И.Д.) никогда никаких не читал и не чувствовал в этом никакой потребности. Его никто никогда не видел сидящим за анализом цифр, фактов, за подготовкой докладов, выступлений и т. д.»^[9].
«…многих из тех, кого он отправил на эшафот, Хрущёв затем с непревзойдённым в истории лицемерием оплакивал с высоких партийных и правительственных трибун. Причём в этих стенаниях виновниками гибели прославленных коммунистов выставлялся, конечно, прежде всего, Сталин и другие его соратники, но не он, Хрущёв.
Интриги, доносы, лесть, наветы – никакими средствами не гнушался Хрущёв для того, чтобы шаг за шагом укреплять своё положение и уверенно карабкаться вверх. Решающим здесь было искусство поддержания доверия и расположения Сталина. В течение многих лет сталинского руководства непременными атрибутами любой публичной речи, статьи или книги были здравицы в честь Сталина. И все должны были подчиняться этому неписаному, но железному закону. Но Хрущёв, кажется, поднялся в этом искусстве извержения елея до недосягаемых вершин.
Каждая речь, каждое выступление его представляет собой каскад сталинианы…»^[10]

Вот какой человек поднялся на трибуну XX съезда КПСС с докладом «О культе личности и его последствиях».
Как известно, после окончания хрущёвского доклада было решено прений по нему не открывать. Мало того, с первых же слов Никита Сергеевич отмёл любую возможность говорить о Сталине объективно:
«В настоящем докладе не ставится задача дать всестороннюю оценку жизни и деятельности Сталина. О заслугах Сталина ещё при его жизни написано вполне достаточное количество книг, брошюр, исследований. Общеизвестна роль Сталина в подготовке и проведении социалистической революции, в гражданской войне, в борьбе за построение социализма в нашей стране. Это всем хорошо известно. Сейчас речь идёт о вопросе, имеющем огромное значение и для настоящего и для будущего партии, – речь идёт о том, как постепенно складывался культ личности Сталина, который превратился на определённом этапе в источник целого ряда крупнейших и весьма тяжёлых извращений партийных принципов, партийной демократии, революционной законности»^[11].
Как справедливо заметил в своё время известный французский психолог и социолог Гюстав Лебон: «Суждения толпы всегда навязаны ей и никогда не бывают результатом всестороннего обсуждения»^[12].
Разумеется, Никита Сергеевич Лебона не читал. Скорее всего, он про него даже не слышал. Тем не менее, в своей речи Хрущёв, пусть и неосознанно, воспользовался рекомендациями Лебона:
«…в собраниях ум не играет никакой роли, и двигателями являются бессознательные чувства»^[13].
Именно на такой игре бессознательными чувствами, подмене разумных аргументов эмоциями и построен весь хрущёвский доклад.
Приступая к обличению «культа личности», Хрущёв сразу же пошёл, как говорят картёжники, «ва-банк», вытащив инцидент, связанный с «оскорблением» Сталиным Надежды Константиновны Крупской, якобы имевшим место во время болезни В.И. Ленина в декабре 1922 года. Процитировав пресловутое письмо Ленина к съезду, а также письма Крупской к Каменеву и личное письмо Ленина Сталину, Никита Сергеевич с пафосом воскликнул:
«Товарищи! Я не буду комментировать эти документы. Они красноречиво говорят сами за себя. Если Сталин мог так вести себя при жизни Ленина, мог так относиться к Надежде Константиновне Крупской, которую партия хорошо знает и высоко ценит как верного друга Ленина и активного борца за дело нашей партии с момента её зарождения, то можно представить себе, как обращался Сталин с другими работниками»^[14].
Тем не менее, давайте всё-таки их прокомментируем. Не будем касаться личных взаимоотношений Ленина, Сталина и Крупской, разберёмся с политическими выводами:
«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью… Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места…»^[15]
Вызывают недоумение следующие формулировки:
1) «Тов. Сталин, сделавшись генсеком…»
Что значит «сделавшись генсеком»? Можно подумать, будто Сталин пришёл на заседание Политбюро, сел в председательское кресло и заявил: «Командовать парадом буду я!» Но ведь всё было совершенно не так. Открываем соответствующий том сочинений В.И. Ленина:
«1922 г. Апрель, 3
Ленин участвует в работах Пленума ЦК РКП(б).
По предложению В.И. Ленина Пленум ЦК РКП(б) избирает И.В. Сталина генеральным секретарём ЦК партии.
В.И. Ленин, в связи с избранием И.В. Сталина генеральным секретарём ЦК РКП(б), вносит предложение о работе секретариата ЦК и о создании И.В. Сталину необходимых условий для руководящей работы»^[16].
Как видим, И.В. Сталин не «сделался генсеком», а был избран по предложению самого Владимира Ильича. Это большая разница. Надо полагать, товарищ Ленин достаточно веско обосновал на Пленуме и необходимость учреждения должности генерального секретаря, и его полномочия, и саму кандидатуру Сталина. Никаких сведений о других претендентах на пост генсека не имеется. Голосовал ли кто против предложения В.И. Ленина – тоже неизвестно.
По состоянию на 3 апреля 1922 года в Центральный Комитет, помимо Ленина и Сталина, входили ещё 25 человек: Андреев, Бухарин, Ворошилов, Дзержинский, Зеленский, Зиновьев, Калинин, Каменев, Коротков, Куйбышев, Молотов, Орджоникидзе, Петровский, Радек, Раковский, Рудзутак, Рыков, Сапронов, Смирнов, Сокольников, Томский, Троцкий, Фрунзе, Чубарь, Ярославский. И ещё 17 кандидатов в члены ЦК. Если такой состав проголосовал за И.В. Сталина, значит, ленинское предложение было хорошо продуманным.
2) «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть…» В каком партийном или государственном документе сказано, что генеральный секретарь партии облечён «необъятной» властью? Ведь в действующей тогда советской Конституции от 10 июля 1918 года чётко говорилось:
«Статья 1. Россия объявляется Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам»^[17].
«Статья 24. Всероссийский съезд Советов является высшей властью Российской Социалистической Федеративной Советской Республики»^[18].
Так откуда же у генсека «необъятная власть»?
3) «…предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека…» Как же так? В апреле 1922 года кроме Сталина на пост генсека других кандидатур вообще не было, а спустя девять месяцев Ленин, по существу, признаётся, что дал маху, не на ту лошадь поставил. Неужели Владимир Ильич в людях не разбирался? В.И. Ленин и И.В. Сталин были знакомы ещё до революции, теснейшим образом связаны по работе всё послереволюционное время, то есть более четырёх лет. Итогом их совместной деятельности и стало выдвижение Сталина на должность генерального секретаря.
Что же случилось за «девять месяцев одного года»? За столь короткое время характер Сталина вряд ли мог столь радикально измениться. Куда логичней другое объяснение: по причине своей тяжёлой болезни Владимир Ильич стал отдавать приоритет не партийно-государственным, а личностным факторам.
Между тем, сославшись на ленинский авторитет, Никита Сергеевич продолжил свои обличения. Другим его беспроигрышным приёмом стало «выбивание слезы» у делегатов рассказами о «бедствиях» членов Политбюро:
«В невыносимые условия был поставлен один из старейших членов нашей партии – Климент Ефремович Ворошилов. На протяжении ряда лет он фактически был лишён права принимать участие в работе Политбюро. Сталин запретил ему появляться на заседания Политбюро и посылать ему документы. Когда заседало Политбюро и тов. Ворошилов об этом узнавал, то каждый раз он звонил и спрашивал разрешения, можно ли ему прийти на это заседание. Сталин иногда разрешал, но всегда выражал недовольство. В результате своей крайней мнительности и подозрительности Сталин дошёл до такого нелепого и смехотворного подозрения, будто Ворошилов является английским агентом. (Смех в зале.) Да, английским агентом. И к нему дома был подставлен специальный аппарат для подслушивания его разговоров. (Шум возмущения в зале.)
Сталин единолично отстранил также от участия в работе Политбюро и другого члена Политбюро, Андрея Андреевича Андреева.
Это был самый разнузданный произвол.
А возьмите первый Пленум ЦК после XIX съезда партии, когда выступил Сталин и на Пленуме давал характеристику Вячеславу Михайловичу Молотову и Анастасу Ивановичу Микояну, предъявив этим старейшим деятелям нашей партии ничем не обоснованные обвинения.
Не исключено, что если бы Сталин ещё несколько месяцев находился у руководства, то на этом съезде партии товарищи Молотов и Микоян, возможно, не выступали бы»^[19].
Если, открывая XX съезд, Хрущёв предлагал делегатам почтить память И.В. Сталина вставанием, то сейчас он фактически заявляет: «Слава богу, что Сталин вовремя умер!»
Безотказным приёмом были ссылки на того или иного делегата съезда. Хрущёв был твёрдо уверен, что никто из сидящих в зале не осмелится ему возразить:
«Я позволю себе привести в этой связи один характерный факт, показывающий, как Сталин руководил фронтами. Здесь на съезде присутствует маршал Баграмян, который в своё время был начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта и который может подтвердить то, что я расскажу вам сейчас»^[20].
Речь шла о крупном поражении наших войск под Харьковом в мае-июне 1942 года. Маршал Баграмян опровергать Хрущёва не стал.
В своём докладе Хрущёв не брезговал даже самой наглой ложью:
«Я звоню Василевскому и умоляю его:
– Возьмите, – говорю, – карту, Александр Михайлович (т. Василевский здесь присутствует), покажите товарищу Сталину, какая сложилась обстановка. А надо сказать, что Сталин операции планировал по глобусу. (Оживление в зале.) Да, товарищи, возьмёт глобус и показывает на нём линию фронта…»^[21]
Товарищ Василевский по поводу глобуса тоже почему-то не возразил.
В итоге доклад «О культе личности и его последствиях» делегатами XX съезда КПСС был единодушно одобрен. Как справедливо заметил Гюстав Лебон, «законы логики не оказывают на толпу никакого действия»^[22].