Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Благословен ты, город юности моей! Ибо стоишь ты в центре мира, стены твои крепки, а правит тобой величайший король вселенной. Башни твои белее снега и крепче гранита, прекрасные сады цветут и плодоносят круглый год, жены подобны богиням невинностью и красотою, а мужчины благородны и полны отваги. Пою тебя, мой город, жемчужина среди городов, царь среди жемчуга, да славится имя твое во веки веков! Да не коснется тебя дыхание тлена и не разрушатся улицы твои под ногами жителей твоих!
Так сказал поэт.
Впрочем, мы с тобой, читатель, можем ему не верить, ведь всем известно, что эта братия слова на языке своем поэтическом не скажет, не солгав.
Зато мы можем проверить, насколько господа стихотворцы врут. Краснеют за них, как известно, любимые ими розы, а с цветов какой спрос?
Арчибальд сдерживал нетерпеливый шаг своего вороного, потому что обогнать ползущую впереди телегу не было никакой возможности. Благородный рыцарь въезжал в город, подустав от жизни к своим сорока годам, но по-прежнему готовый ко всему, что преподнесет судьба. А она преподнесет, и довольно скоро. Пока же рыцарский конь топчется за телегой с капустой, которую влечет невозмутимый грязный вол.
...Арчибальд оглядывается, вспоминая дорогу.
...Бенда отдыхает на обочине, подставив лицо утреннему солнцу.
...Алиция в новом платье вертится перед зеркалом, покрикивая в нетерпении на горничную, которая уколола госпожу, когда пришивала рукава.
...Канерва в дубовой бочке, полной горячей воды и пены, подносит к запястью нож, но опять не может вскрыть вены и плачет от злости и страха.
...Юлий из темного вонючего проулка за тюрьмой взглядом ощупывает привязанные к поясу кошельки прохожих.
...Кривой Палец спит еще, подергивая веком, и сопит во сне, иногда вздыхая.
Они пока не знают, что встретятся, но это случится. Начинается новый день, и будет он жарким и неспокойным.

* * *

Длинный и узкий – на одну повозку – проход тянулся от ворот к площади. Камень, из которого были сложены его стены, потемнел от сырости, местами подернулся бледно-зеленой пленкой; пятна мха образовывали причудливые узоры. Будто основатель города, складывая эти стены, написал предостережение потомкам, но за древностью букв потомки разучились их читать, и магические письмена так и остались для жителей китайскими иероглифами, постепенно зарастающими плесенью. Арчибальд протянул руку и в задумчивости провел пальцем по зеленоватому налету.
Турнир завтра. На сегодня хватит остатков серебра в кошеле на поясе, а завтра придется выиграть. Если бы речь шла о любом другом турнире в этом королевстве, Арчибальд даже не задумался бы о своей победе (она предрешена). Но в столице много достойных рыцарей. И благородный энц мысленно взвешивает в руке копье, чтобы убедиться в собственной силе и отваге. Он победит завтра, иначе на что ему обедать? Нет, не думать об этом! Он выиграет. Его представят королю, а король, конечно, пригласит победителя на обед. Тогда Арчибальд сэкономит целую монету, то есть еще на одну монету уменьшится треклятый долг... Впрочем, и об этом можно не рассуждать – он и на сей раз откажется от приглашения.
Громкий треск отвлек рыцаря от раздумий. Телега, выезжая из прохода между стенами, зацепила осью угол и встала. Равнодушный вол тянул себе ярмо, а телега стонала и скрипела. Хозяин капусты, седой крестьянин, соскочил с передка и принялся заворачивать вола, тыча кулаками животине в морду. Рыцарь остановился. Сзади послышался голос его оруженосца:
– Почему встали, энц Арчибальд, приехали?
И почти сразу поднялись за спиной возмущенные крики. Кто-то требовал освободить дорогу, кто-то – продолжать движение, кто-то спрашивал, что случилось. Молодой горожанин протиснулся мимо груженной доспехами рыжей кобылки оруженосца, почтительно обошел рыцаря, перепрыгнул через угол телеги и присоединился к крестьянину, покрикивая на вола.
Арчибальд кивнул оруженосцу:
– Помоги.
– Ага, опять я! Вечно мне в самую грязь лезть! Без меня уже просто никуда, ни единого шага, ни одного дела! – И Лерш, заломив набок шапчонку, бросился на помощь. – А ну двигай скотину, не видишь, благородный рыцарь ждет! – вопил он, пихая ножнами крестьянина.
Старик кланялся и с размаху бил вола по морде. Горожанин тянул за узду. Телега трещала и не двигалась с места, потому что передняя ось крепко зацепилась за щель в стене, оставшуюся от вывороченного предыдущей телегой камня. Сзади росла толпа. Пешие и ненагруженные выбирались из прохода по капусте. Крестьянин умолял не портить товар, но от вола не отходил, все тянул его худыми жилистыми руками, почти повисая у невозмутимой зверюги на морде. Лерш бегал вокруг и подгонял крестьянина угрозами – мол, благородный рыцарь разгневается, и тогда... Люди, оставив лошадей, повозки, корзины, подходили и, выглядывая из-за лошади Арчибальда, давали советы, подбадривали Лерша.
– Всыпь этой неповоротливой скотине! – кричал разодетый толстяк, за которого держалась красивая юная жена. Было непонятно, кого он имеет в виду, вола или крестьянина. Девушка, пока толстяк махал руками, из-за плеча супруга засматривалась на парней.
– За ноздри его, за ноздри! – приговаривал дюжий крестьянин прямо из-под стремени рыцаря.
– Нож-то из ножен вынь, сразу порезвей станет дедок! – советовал один из группы запыленных студентов, пока другие свистели, улюлюкали и хохотали, держась за животы.
– Давай, красавчик! – кричали две нарядные горожанки. Жена толстомордого оглянулась на них с презрением и завистью.
Зеваки собирались и со стороны площади, там тоже радостно давали советы, кто-то уже схватился за гуж.
Арчибальд спешился, приподнял телегу, поднатужился и снял ее с угла. Повозка со скрипом просела, но тут же покатилась, влекомая усилиями вола и нескольких человек, тащивших его за узду. Крик ликования пронесся над толпой.
– Да здравствует благородный рыцарь!
Арчибальд сел на коня и тронул его с места, кивнув оруженосцу. Народ начал расходиться, громко выражая восхищение поступком рыцаря и смеясь над незадачливым владельцем капусты.
– Зачем же вы, энц Арчибальд?! – Лерш, вытирая пот, пробежал к своей лошади.
– Красавчик, а, красавчик, оглянись! – закричали веселые горожанки, махая платками и посылая воздушные поцелуи.
Красный Лерш не смотрел в их сторону, но приосанился и, понукая лошадь, вновь сдвинул шапочку набекрень. Брюхатый горожанин протащил мимо красавицу-жену Она скрылась за ним в проулке, украдкой махнув рыцарю. Арчибальд неторопливо продвигался вперед.
Каменный проход вывел к базарной площади, которая лежала у подножия старого замка, нынче служившего тюрьмой. За стенами прохода скрывались казармы, за стенами замка томились государственные преступники.
Солнце безжалостно заливало светом город и окрестности. Такой жаркой весны не помнил даже старик-тюремщик, а он видел еще прадедушку нынешнего короля! Всего-то апрель, но камень улиц и домов не остывает и ночью. Только десять утра, а на улицах уже пекло.
Зной разогнал горожан по домам. Ставни закрывали окна, как бельма, воздух плавился, торговцы на рынке прятались под навесами или, оставив телеги с добром и скот, укрывались в тени тюрьмы. Над площадью запахи пота, навоза, гнили мешались с запахами хлеба, выделанной кожи, овощей и зелени, ароматами фруктов, цветов и сладостей. Солнце выбелило камень на площади, и блеск песчаника резал глаза.
Около фонтана собрались женщины. Прохладные струи выплескивались из сосуда, что держала в позеленевших от времени руках задумчивая бронзовая девушка. Крестьянки, набрав воды, спешили к мужьям или оставленному под присмотром подруги товару. Горожанки, погрузив кувшины в животворную влагу, судачили о своем. Ворчали старухи, громогласно ругались тетки, звонко смеялись молоденькие девушки.
К воде тянулись многие, так что рыцарю пришлось пробираться к каменной чаше сквозь порядочную толпу. Бедняки уворачивались из-под копыт, торговцы и крестьяне расступались почтительно, горожане нехотя уступали дорогу. Утирая со лба пот, Лерш дернул плечом, и старомодное синее сюрко на алой подкладке, накинутое на куртку вместо плаща, съехало в пыль под копыта лошади.
– Вот черт, невезуха! – ругнулся Лерш, оборачиваясь, и спешился.
Сюрко он выпросил у господина, чтобы пофорсить при въезде в город. Получить нагоняй или затрещину тяжелой рыцарской рукой Лершу не хотелось. Он погрузил пальцы в кипу потертой уже ткани, придерживая кобылу.
И тут из складок ему улыбнулась умильная кошачья морда – на сюрко уже сидела драная полосатая кошка из тех, которые во множестве ошиваются на базаре в торговый день возле корзин с рыбой.
– А ну пошла! – Лерш забрал ткань в горсть и дернул.
– Мр-мяу! – подскакивая на все четыре лапы, мявкнула кошка – и растворилась в тягучем воздухе.
На булыжник шлепнулось гнилое яблоко. Лерш быстро перекрестился, зачем-то оглянувшись, поднял сюрко и кинул на седло.
– Красивая лошадка, – произнесла девушка в синем ситцевом платке, накинутом на голову. Поставив мятый медный кувшин на край фонтана, она погладила животное по морде. Рыжая кобыла скосила на нее круглый влажный глаз и фыркнула, разбрызгивая капли воды.
Из-за лошадиного плеча немедленно вынырнула голова оруженосца. Молодой человек охватил взглядом приятное округлое лицо девушки с густыми темными бровями и веселыми глазами, высокую грудь и тонкую талию, простое аккуратное платье, зашнурованное на груди поверх белой рубашки.
– Ее зовут Арапка, сударыня, – не моргнув, соврал он, – меня – Лерш, а вас?
– Анастасия, сударь, – с подобающей скромностью ответила девушка, наклоняя голову, но не отводя от оруженосца взгляда. Ворот ее рубашки был искусно заткан синими цветами.
– Я долго странствовал, сударыня, – немедленно оживился Лерш, – я видел многих женщин, от крестьянок до герцогинь, но скажу, положив руку на сердце: вы самая красивая.
Девушка с гордым греческим именем Анастасия рассмеялась так откровенно и задорно, блеснув белыми зубами, что Лерш смутился и оглянулся на рыцаря:
– Я не то сказал?
Арчибальд, не обращая внимания на оруженосца, чесал коню лоб, почти прижимаясь носом к его морде. Огромный вороной, кося на хозяина темным глазом, жадно тянулся к воде. Над площадью стоял гул людских голосов, среди которых выделялись иногда звонкие выкрики торговцев или низкое густое мычание скотины; вокруг фонтана разговаривали все; губы рыцаря шевелились, но его не было слышно. Тогда оруженосец обернулся к Анастасии:
– А что такое?
Другая девушка, которая только что помогала какой-то старухе набрать воды, повернулась к молодому человеку, и он увидел, что она очень похожа на первую, но светлее волосом и помладше, в такой же косынке. Она воскликнула:
– Ах, сударь, вы все говорите одно и то же, слово в слово, смею вас уверить! Скажите что-нибудь новенькое, будьте столь любезны к бедным сестрам.
Оруженосец сбил с головы шапочку и потряс ею.
– Это пыль со всех дорог, которыми я прошел за своим господином. Она подтвердит, что я не вру!
Младшая из сестер улыбнулась не без кокетства:
– Все бы вам, мужчинам, головы запудрить простым девушкам!
А старшая отвернулась со вздохом:
– Зачем врете, если вы не менестрель?
– Да будь я проклят, если хоть одно мое слово неправда! – возмутился Лерш, задетый огорчением Анастасии. Горожанка ему понравилась, и он хотел произвести на нее впечатление.
– В аду не напасутся на тебя сковородок, – заметил Арчибальд, берясь за седло. – Не слушайте, прекрасные дамы, он проклят столько раз, что и двух вечностей не хватит искупить все его вранье. Идем, Лерш, нам надо найти постоялый двор.
– «Зеленый локоть» – очень хороший постоялый двор, – произнесла старшая сестра. – Хозяин там обходительный и берет немного. Вы ведь на завтрашний турнир приехали, господин рыцарь?
Над площадью разнесся рев трубы. Двое рыцарей в богатых разноцветных одеждах, в сопровождении герольда и оруженосцев, проскакали через толпу. Над кавалькадой развевались вышитые знамена. Перед знатными господами разбегались, многие кланялись.
– Благодарю за совет, милая девушка. – Рыцарь поднялся в седло.
– Энц Арчибальд! – с тревогой воскликнул оруженосец, боясь уйти, не договорившись с девицами о новой встрече. – Моя лошадь еще не напилась!
– Она скоро лопнет. – Арчибальд неохотно придержал коня, но его оттерли от воды. – Жду тебя там! – крикнул он и двинулся в тень тюрьмы.
Лерш подмигнул сестрам:
– Видели? Без меня никак, никуда! – И добавил, заметив, как Анастасия проводила немолодого рыцаря взглядом: – Как малый ребенок. Не воин, а сплошное недоразумение.
Лошадь оруженосца давно уже не пила. Она стояла, покорно опустив голову, и помахивала хвостом, отгоняя слепней.
– Идите же, сударь, – поторопила Лерша младшая сестра.
Молодой человек не уходил. Собрав поводья в горсть и сжав их так, что костяшки побелели, он сказал как можно проникновеннее:
– Анастасия! Я вас полюбил с первого взгляда! Можете верить, можете не верить, но ваш образ запечатлелся в моем сердце навсегда. И если я сейчас уйду, то никогда больше не будет мне счастья в этом мире. Неужели вы допустите подобное? Чтобы никогда больше улыбка не появилась на моем лице? Чтобы печаль навек стала моим уделом, а счастье забыло дорогу в мою бедную душу? Чтобы...
– Где вы научились так складно говорить? – перебила его младшая.
Лерш с усилием оторвал взгляд от Анастасии, которая в задумчивости смотрела в разбегающиеся от струи волны, теребила завязки на платье и, кажется, вовсе его не слушала.
– С этим рыцарем и не такому научишься! Я забыл, как вас называют, сударыня...
– Жанна, сударь, – присела девушка.
– Жанна, славно. Ты, я вижу, добрая девушка. Может, поможешь мне уговорить свою сестру выслушать меня?
Прекрасная Анастасия погружена в собственные мысли и совершенно забыла о несчастном влюбленном! – Лерш, покраснев от гнева на нее и самого себя, натянул шапочку на самые брови. – Хорошо же! Пусть не говорит потом, что я не предупреждал! Я докажу ей свою любовь! Я выйду на ристалище вместо моего господина и побежу всех его врагов! Тогда никто не посмеет сказать, что я лгун и мне грош цена! Никто!
Распалившись, молодой человек взлетел в седло, не заметив стремян, и дернул повод. Кобылка всхрапнула, мотнула головой, но стала медленно разворачиваться. Сзади послышались проклятья.
Анастасия подняла голову.
– Я внимательно слушаю вас, сударь, – серьезно сказала она. – Право, не стоит горячиться, тем более совершать из-за меня глупости. Вы давно следуете за своим сеньором?
– Он мне не сеньор! – Лерш придержал лошадь.
– Как же вы оказались вместе? – удивилась Анастасия.
– Я встретил его на юге, в городе... в одном городе, не важно каком, – оруженосец заговорил быстрее, чтобы Анастасия не заметила заминки. – У него как раз помер прошлый оруженосец: надорвался, таская копье. Ха-ха! Я его одной левой и вообще на одном пальце держу! А этот господин не мог себе коня взнуздать, ха-ха! Я ему помог, потом еще доспехи на него надел, и он понял, что без меня не справится. Он долго меня упрашивал, чтобы я согласился поехать с ним. А мне как будто надо с родных мест сниматься ради какого-то оборванного рыцаря? Но он так просил, что я как честный христианин не мог не внять его мольбам. Он ведь что? Сущий ребенок! Без меня ни шагу ступить не может. Стоит оставить его одного, как тут же во что-нибудь вляпается!
– Говор у тебя не южный, паренек, – сварливо заметила старуха, пробившаяся к воде через плотную толпу, окружившую разгоряченного рассказом оруженосца. – Ты с севера, и нечего тут людям голову морочить сказками. Я твою мать знаю, она в соседней деревне лен собирает.
Люди захохотали, но Лерш не удостоил старуху ответом.
– Что же ты бросил своего господина? Он там один
натворит что-нибудь! – засмеялась Жанна. Анастасия спросила:
– Не тот ли это Синий рыцарь, что побеждает на всех турнирах? Люди говорят, что он беден и безроден.
– Ха! – Лерш приосанился. – Конечно, тот самый! Беден? Да он просто скромняга. А уж род его познатнее многих. Стал бы я прислуживать кому другому!
– Бают, он берет все первые призы, а награду отдает в монастыри и раздает бедным, – встрял старик-нищий, промывавший в фонтане свои язвы, хотя женщины и пытались отогнать его. – Добрый оруженосец, когда твой господин выиграет королевский турнир, не забудь про меня, хе-хе!
– Размечтался, старый хрен, – фыркнул Лерш. – Катись отсюда, пока я тебе по шее не накостылял твоим же костылем! Может, тебе еще королевское сокровище на золотом блюде?
Вокруг засмеялись. «Пошел, пошел!» – раздались крики. Нищего вытолкали прочь. «Не лезь к благородному господину!»
– Кто же скрывается под личиной бедности? – с любопытством спросила Жанна.
– О-о! – протянул Лерш, лихорадочно соображая. – Это великая тайна! Но вам, только вам, так уж и быть, скажу. Подойдите!
Жанна подскочила и даже поднялась на цыпочки, подошла и Анастасия. Народ вокруг навострил уши, люди придвинулись ближе. Лерш нагнулся и шепнул:
– Он принц.
Восхищенный шепоток пронесся над толпой, жадной до всяких тайн.
– Но какой – не скажу! – Оруженосец выпрямился. На него смотрели теперь как на важную персону, и парень приосанился. – Так что, небесная Анастасия, когда в другой раз придешь ты к этому источнику живительной влаги? Когда в другой раз смогу наполнить взор созерцанием твоих достоинств?
Анастасия улыбнулась:
– «Зеленый локоть» находится позади тюрьмы, через улицу, верный оруженосец!
– Жанна прыснула. Лерш, почувствовав, но так и не поняв насмешку, развернул лошадь. Вскоре он уже был подле господина. Рыцарь не подгонял вороного, безучастно глядел вокруг.
– Энц Арчибальд, вы испортили мне такое свидание, такое свидание! – воскликнул оруженосец. – Зачем вы поторопились отъехать от фонтана? Эта красавица уже готова была отдать мне свое сердце! Вы бы видели, как она на меня смотрела...
– Чтобы освободить место у воды, – вздохнул рыцарь.
– Что? – Лерш посмотрел на него в недоумении. – А, да-да. Но как вы могли, господин, так подло со мной поступить?! Эта красавица... О, какая женщина!
– Едем в «Зеленый локоть», – оборвал оруженосца Арчибальд.
Лерш двинулся за хозяином.
– Этот постоялый двор находится за тюрьмой, через улицу, – снисходительно бросил он, пристраиваясь в хвост хозяйского коня.
– Знаю, – отозвался Арчибальд. Оруженосец сник.
У выхода с площади рыцарь остановился, встала и лошадь оруженосца. Погруженный в мечтания Лерш клюнул головой и едва успел поймать шапочку, соскользнувшую с макушки.
– Что такое? – недовольно спросил он.
Рыцарь осматривал ряды, тянувшиеся по краю площади. Там продавали оружие.
– Ты обещал мне найти хорошее копье взамен сломанного.
– Я как раз собирался это сделать, господин! Рыцарь хмыкнул и спешился.
– Езжай в «Зеленый локоть», поставь лошадей, займи нам комнату и закажи обед. А я пройдусь, посмотрю, что здесь есть.
Оруженосец подобрал поводья коня, испуганно глядя на Арчибальда:
– Как «езжай»? Что вы, сударь, как же я без вас? Один, что ли? Да я же... Да меня же... А стража в воротах предупреждала о каком-то бандите с таким смешным именем... Не бросайте меня, господин! Позвольте, я с вами!
Рыцарь махнул рукой, не отводя взгляда от прилавков с оружием, как будто уже примериваясь.
– Не жди меня. Я еще в комендатуру зайду, запишусь. Ты уже большой мальчик.
– Но послушайте, сеньор! – закричал Лерш, видя, что Арчибальд уходит. – Благородный господин! Энц Арчибальд!
Рыцарь обернулся, нахмурившись:
– Все равно с лошадьми там не пройти.
– Я подожду здесь! – немедленно сказал Лерш.
Господин его безнадежно махнул рукой.
– Тогда никуда с этого места не сходи, – велел он. – Чтоб я не бегал за тобой по всему рынку, тем паче по городу.
– Когда это я... – начал радостный оруженосец, но Арчибальд прервал его:
– Не далее как позавчера я тебя полдня разыскивал. Так что хватит болтать. – И добавил: – В сторону только отойди, не торчи на дороге.
Лерш потыкал рыжую пятками в бока, потянул повод. Лошадь неохотно сдвинулась задом на несколько шажков. Здесь не было густой тени от тюрьмы, палило солнце. Оруженосец тут же взмок. Не успевал он вытереть пот с лица, как по носу снова катились капельки соленой влаги.
Там, где остановился Лерш, к площади подходили две улицы. Одна, широкая, залитая солнцем, полнилась людьми; нескончаемый поток тек на рынок и с рынка; вдоль домов расположились мелкие торговцы с корзинами; продавали здесь и зелень, и овощи, и пирожки. Продавцы кричали, предлагая свой товар, покупатели кричали, выторговывая грош-другой, прохожие кричали, проталкиваясь среди покупателей и зевак. Тут пахло рыбой и горелым салом. Другая была маленькая, не улица вовсе, а проулок, даже скорее проход между домами и тюрьмой. Он начинался как раз напротив погибающего от жары оруженосца, который про себя проклинал глупость господина. Далось ему копье именно сейчас! Лучше б поехали они в этот «Зеленый локоть», где наверняка прохладно, не толкаются простолюдины, и превосходно пахнет жаренным на вертеле бараном, и в кружке оседает пена холодного светлого, только что из погреба. А оружие можно было бы купить ближе к вечеру, когда спадет этот треклятый зной. Дышать нечем! И мерзкая пыль забивается в нос и скрипит на зубах, тьфу. Не господин, а сплошное беспокойство! Зачем только Лерш согласился ехать за этим безродным рыцарем? Тот победил на турнире? Подумаешь, и другие побеждали, а ведь ни к кому из местных рыцарей он, Лерш, не просился в оруженосцы.
Правда, его бы никто не взял.
То есть потому что они все идиоты и не понимают своего счастья, уточнил Лерш. Непроходимые глупцы, трусы и никчемные рыцари. Как красиво Арчибальд свалил того тупого и высокомерного барона! Ну как не поздравить победителя после этого? Тем более что в городе тоже говорили о прошлых его, Арчибальда, выигрышах. И как раз это несчастье с его бывшим оруженосцем... Не вовремя у бедняги живот прихватило! А Лерш, конечно, момента не упустил. Он своего вообще не упустит, это каждый знает! То есть знал в их паршивом городишке, где Лерш пять лет томился помощником переписчика в захудалой лавчонке.
А теперь он оруженосец великого рыцаря.
Правда, пока что ни славы, ни пиров, ни прекрасных дам, в темном коридоре королевского замка целующих... До сих пор юноша видел только дороги, бедные таверны, клопов и бобовую похлебку. Арчибальд даже не купил ему нового костюма, такого, который бы позволил без слов дать понять окружающим, что перед ними не кто-нибудь, а оруженосец великого рыцаря. Несчастную бархатную шапчонку купил! Даже без пера! Куда, позвольте спросить, дел Арчибальд золотого Амура, последний приз? Господин принял статуэтку на глазах обрадованного оруженосца, но в кошельке у него по-прежнему медяки да немного серебра. Рыцарь не отпраздновал победы роскошным обедом, не завалился на всю ночь к прекрасной даме, что прислала к нему служанку с приглашением, да еще какую аппетитную служанку! Перевязав рану, наутро же велел седлать лошадей. А? Что вы на это скажете?
Расстроенный Лерш сплюнул. Не сбежать ли, пока они недалеко уехали? Два дня – и он дома. Дядя, конечно, отругает и оставит без обеда, но тетя принесет кусочек ароматного окорока с хлебом и приласкает на ночь. А? Нет, если серьезно?
Или хотя бы поехать самому на постоялый двор, пока господин рыщет по рынку. Взять кувшин доброго эля, жаркого заказать... А ведь и верно! Если сам рыцарь займется обедом, у них опять будет овощная похлебка. Но если он, Лерш, возьмет мяса с подливой, то рыцарю не останется ничего другого, кроме как заплатить. Ведь не выкинул Арчибальд статуэтку? В ней не меньше фунта чистого золота!
Лерш заерзал в седле. Перед внутренним взором его возникло блюдо со свиной ногой, обильно политой соусом, в листьях салата и кружочках лука. Оруженосец сглотнул слюну и завертел головой в поисках того, у кого можно было бы спросить дорогу. Неподалеку, у крайнего прилавка оружейного ряда, стоял Арчибальд, рассматривая поблескивавший на солнце клинок, но обеспокоенный видением мяса и урчанием в брюхе Лерш не замечал господина. Он наклонился с лошади и толкнул в плечо стоявшего рядом нищего:
– Эй, приятель!
Вглядывавшийся в толчею у фонтана нищий вздрогнул и быстро обернулся, втянув голову в плечи.
– Не бойся, не обижу! – Лерш хотел хлопнуть нищего по спине, но передумал, увидев злое молодое лицо. – Слушай, «Зеленый локоть», двор постоялый, – знаешь такой? Как бы мне быстрее добраться до него? Мой господин благородный рыцарь велел обед ему заказать, так надо поторопиться.
Парень в лохмотьях неприятно усмехнулся.
– Побыстрее – это вряд ли, сударь, – произнес он, растягивая слова. – Далеко обходить придется.