Пятница, 10 часов 30 минут вечера — суббота, 3 часа 30 минут дня.
Единственное, чего ей хотелось, так это спать.
Самолет приземлился с опозданием в два часа, после чего пришлось выстаивать бесконечную очередь, чтобы получить багаж. В дополнение ко всему фирма, предоставляющая машины в наем, повела себя не лучшим образом, и заказанный лимузин отъехал час назад. Им пришлось ждать такси.
Она стояла в длинной очереди пассажиров, и ее худощавое тело клонилась на одну сторону под тяжестью портативного компьютера. Джон бубнил что-то о процентных ставках и путях изменения договорных обязательств, а она думала только о том, что сегодня пятница и уже половина одиннадцатого вечера. Самое время нырнуть в пижаму и завалиться спать.
Она смотрела на длинную вереницу такси, которые своим цветом и количеством напоминали ей массу насекомых. По спине женщины волной прошла дрожь: она вспомнила, как в детстве, когда их семья жила в горах, они с братом нашли труп барсука. Перевернув животное, дети увидели под ним целое гнездо копошащихся рыжих муравьев и некоторое время с отвращением наблюдали возню многочисленных членистоногих.
Ти-Джей Колфакс сделала шаг вперед навстречу взвизгнувшей тормозами машине.
Таксист открыл багажник, нажав кнопку на приборной доске, даже не думая вылезать из автомобиля. Им пришлось грузить вещи самим, что сразу же не понравилось Джону. Он привык, чтобы за него все делали другие. Женщину такие мелочи не трогали: она до сих пор удивлялась, что имеет секретаря, и предпочитала печатать документы собственноручно. Тэмми Джин ловко уложила свой чемодан в багажник, захлопнула его и устроилась на сидение такси.
Джон поместился рядом, вытирая вспотевшее жирное лицо и блестящую лысину. Можно было подумать, что погрузка багажа стоила ему Бог весть каких усилий.
— Остановитесь сначала на 72-й Восточной, — бросил он водителю через стекло, разделяющее салон.
— А потом вверх по Западной стороне, — добавила Ти-Джей. Плексиглас, отделявший водителя, был таким мутным, что шофер представлял собой неясную размытую фигуру.
Машина рванулась с места и направилась в сторону Манхэттена.
— Взгляни-ка, — пробурчал Джон, — вот из-за чего в городе столько народу!
Он указал толстым пальцем на огромный плакат, приветствующий участников мирной конференции ООН, которая должна была начаться уже в понедельник. В город съехалось около десяти тысяч гостей. Ти-Джей устало посмотрела на плакат, изображающий улыбающихся и весело машущих руками людей: белых, черных и желтых. Однако это произведение искусства не вызвало у нее положительных эмоций. Пропорции и цвета были искажены настолько, что все лица казались одутловатыми и нездоровыми.
— Какие-то «Похитители тел», — недовольно буркнула она.
Машина мчалась мимо постов береговой охраны и бруклинских причалов, причем асфальт, блестящий в свете желтых фонарей, тоже производил неприятное впечатление.
Джон перестал ворчать, достал свой «Тексас Инструментс» и защелкал клавишами. Ти-Джей, откинувшись на сидении, смотрела в окно на дрожащее над тротуаром марево и на тупые лица обывателей. Жители Нью-Йорка, разомлевшие от жары, сидели на ступеньках своих домов и безразлично пялились на улицу.
В машине тоже было душно, и Ти-Джей нажала на кнопку, чтобы приспустить стекло. Ее даже не удивило, что окно не отреагировало на ее движение, и женщина потянулась к противоположной дверце. И тут она обратила внимание, что на дверях автомобиля отсутствуют внутренние ручки замков.
Она провела рукой по обивке, но поверхность была совершенно гладкой, словно ручки срезали нарочно.
— Что происходит? — спросил Джон.
— То, что эти двери невозможно открыть изнутри. Пока Джон недоуменно переводил взгляд с одной двери на другую, мимо окна промелькнул знак поворота в Мидтаун-Туннель.
— Эй! — постучал он в плексигласовую преграду. — Вы проехали поворот. Куда вы нас везете?
— Может быть, он решил вести нас в объезд, через Квинсборо? — высказала предположение Ти-Джей. Ехать через мост было бы несколько дольше, зато не пришлось бы платить налог за проезд по туннелю. Она наклонилась вперед и постучала в разделительное стекло кольцом: — Вы везете нас к мосту?
Водитель не отреагировал.
— Эй!
Через несколько секунд машина миновала и поворот на Квинсборо.
— Вот дерьмо! — выругался Джон. — Похоже, он везет нас в Гарлем. Могу даже поспорить, что в Гарлем.
Ти-Джей увидела за окном поравнявшуюся с ними машину и изо всех сил забарабанила кулаками по стеклу:
— Помогите! — выкрикнула она. — Пожалуйста...
Водитель взглянул на нее раз, потом другой и нахмурился. Притормозив, он пропустил такси и пристроился ему в хвост, но то, вдруг, резко свернуло в сторону Квинс, влетело в переулок и помчалось через бесконечные ряды складов. Сейчас они ехали со скоростью не менее шестидесяти миль в час.
— Что вы делаете?! — Ти-Джей в отчаянии заколотила по разделительному стеклу. — Куда вы...
— Господи, только не это! — испуганно воскликнул Джон. — Ты только взгляни!
Водитель натянул на лицо лыжную маску с прорезью для глаз.
— Чего вы хотите?! — заорала Ти-Джей. — Денег? Мы отдадим вам все деньги!
В ответ они не услышали ни слова.
Женщина расстегнула сумку, вытащила из нее ноутбук и изо всех сил ударила углом корпуса в боковое стекло. Сила удара оказалась недостаточной, но резкий звук испугал водителя: такси вильнуло в сторону, чуть было не задев кирпичную стену старого здания, мимо которого они проезжали.
— Деньги! Сколько вы хотите? Я могу дать вам очень много! — брызгая слюной, выкрикивал Джон. По его толстым щекам потекли слезы.
Ти-Джей еще раз изо всей силы нанесла удар компьютером по стеклу автомобиля. Экран разлетелся на куски, но окно осталось целым. Еще одна попытка, и то, что раньше было компьютером, бесформенной массой вывалилось из рук женщины.
— Вот дерьмо!
Обоих пассажиров резко бросило вперед, когда машина затормозила в узком темном тупике.
Водитель выбрался наружу, держа в руке маленький пистолет.
— Пожалуйста, не надо! — взмолилась Ти-Джей. Мужчина обошел машину сзади, вглядываясь через грязные стекла. Потом он остановился и некоторое время неподвижно наблюдал за пассажирами, тогда как те, прижавшись друг к другу вспотевшими телами, замерли в ожидании.
Водитель закрылся руками от света, мешавшего ему рассмотреть своих пленников, и прильнул к стеклу.
Внезапно в воздухе раздался странный звук, напоминавший то ли хлопок, то ли треск. Ти-Джей вздрогнула, а Джон невольно вскрикнул.
Где-то вдалеке, за спиной шофера, небо осветилось яркими красно-синими полосами. Звук повторился, к нему присоединились восторженные свистки и крики людей. Водитель повернулся и поднял голову. В небе над городом раскинул растопыренные лапы огромный оранжевый сверкающий паук.
Только сейчас Ти-Джей вспомнила, что сегодня читала в «Таймс» о готовящемся фейерверке в Нью-Йорке. Это был своего рода подарок мэра и Генерального секретаря ООН делегатам конференции, которых приветствовал величайший город планеты.
Наконец, водитель с громким щелчком отпер дверцу и медленно отворил ее.
......
Звонок был анонимный. Как всегда.
Отследить его не удалось, так как по нескольким направлениям еще не было контрольных коммутаторов. Центральный пост смог лишь объявить, что звонивший говорил из района 37-й улицы и 11-й.
Изрядно вспотев, хотя было всего девять часов утра, Амелия Сакс пробиралась сквозь заросли высокой травы. Она шла «челноком», как у криминалистов называется способ поиска, когда человек движется, описывая одну лежащую восьмерку за другой. Ничего. Амелия взялась за микрофон, прикрепленной к лацкану синей форменной рубашки.
— Говорит 5885. Тут ничего нет. Центральный, жду дальнейших распоряжений.
Сквозь шорохи помех прорвался голос диспетчера:
— Пока больше ничего, 5885. Только вот что... звонивший сообщил, что очень надеется на смерть жертвы. Как слышите?
— Центральный, повторите еще раз.
— Звонивший сообщил, что очень надеется на смерть жертвы. Для ее же блага. Как поняли?
— Сигнал принят.
Надеялся, что жертва мертва?
Амелия обыскала еще один участок, но так же безрезультатно.
Ей хотелось плюнуть на все это, набрать номер 10-90, по которому сообщают о пропавших людях, и отправиться восвояси. Колени у нее побаливали, а все тело в этой августовской жаре чувствовало себя, как рагу в духовке. Она мечтала о том, как окажется в Порт-Оторити и в компании ребят выпьет баночку ледяного чая. Затем, часа через два, в половине двенадцатого, она заглянет в участок, соберет вещи, а потом отправится на занятия.
Но сейчас она никак не могла так поступить. Нельзя было проигнорировать подобный вызов. Поэтому Амелия упорно продолжала поиски: она перемещалась сначала по раскаленному асфальту тротуара, потом исследовала пустырь между двумя заброшенными домами, затем снова направилась в заросшее сорняками огромное поле.
Сдвинув форменную фуражку, она запустила пальцы в свои густые рыжие волосы и принялась чесать зудевшую от пота голову. Амелия повторила эту процедуру несколько раз: капельки соленой влаги стекали по лбу и пропитывали ее брови.
«Последние два часа на улице, — думала она. — Ничего, с этим можно смириться».
Сакс добралась до кромки кустов, и тут, впервые за утро, вдруг ощутила беспокойство. За ней явно кто-то наблюдал.
Горячий ветер шуршал в высохших ветвях, а по шоссе проносились грузовики и легковушки, въезжая и выезжая из Линкольн-Тоннеля. Женщина задумалась о том, как должен вести себя в подобном случае патрульный офицер. Амелия отдавала себе отчет, что в таком шумном городе к ней могут подобраться сзади на расстояние, достаточное для удара ножом, а она ничего и не услышит.
Она резко обернулась.
Ничего. Только сухие листья, ржавеющие останки техники и прочий хлам.
Она взобралась на груду камней и поморщилась.
Амелия Сакс в возрасте тридцати одного года — всеготридцати одного, как говорила ее мать, — уже страдала артритом. Эту болезнь она унаследовала от своего деда, в то время, как мать наградила ее гибкой и стройной фигурой, а отец — привлекательностью и чувством здорового карьеризма (оставалось непонятным только наличие рыжих волос на голове). Еще один приступ боли в ногах настиг ее, когда Амелия, пробравшись через заросли кустов, остановилась на самом краю довольно крутого спуска, длиною около тридцати футов.
Перед нею простирался глубокий каньон, врезанный в коренные скальные породы Западной стороны, по которому были проложены железнодорожные пути северного направления.
Она прищурилась, вглядываясь в обрывистые склоны, уходящие вдаль.
Что это?
Участок перекопанной земли и нечто, напоминающее корявую ветку, воткнутую в небольшой холмик. Похоже, что это...
О Господи, не может быть!..
Ее всю передернуло от открывшегося ей зрелища: к горлу подступила тошнота, а кожу покрыли крупные мурашки. Женщине с трудом удалось справиться с желанием отвернуться и сделать вид, что она ничего не заметила.
Он надеялся, что жертва мертва. Для ее же блага.
Амелия бросилась к железной лестнице, ведущей вниз, к рельсам. Она уже протянула руку к металлическим перилам, но тут же отдернула ее. Черт! Преступник мог уходить этим же путем, и на поручнях в этом случае должны были остаться отпечатки пальцев. Тогда мы поступим вот как. Глубоко вздохнув, чтобы несколько умерить боль в суставах, она принялась спускаться прямо по крутому откосу. Начищенные по поводу ее нового назначения до зеркального блеска туфли скользили по камню. Когда до земли оставалось фута четыре, она спрыгнула и побежала к могиле.
— Бог ты мой!..
То, что она приняла за торчащую из земли ветку, оказалось человеческой рукой. Труп был захоронен вертикально, с таким расчетом, чтобы из-под насыпанного холмика земли выглядывали предплечье и кисть. Амелия уставилась на ее безымянный палец: вся плоть с него была содрана, а коктейльное кольцо с бриллиантом, видимо, снятое до этого, было вновь надето на кровоточащие лохмотья.
Сакс опустилась на колени и принялась раскапывать землю. Грунт так и летел из-под ее ладоней — так обычно роются собаки. Она обратила внимание на то, что остальные пальцы застыли в самом неестественном положении, что говорило об одном: жертва была еще жива, прежде чем последняя лопата засыпала ее с головой.
Не исключено, что она еще жива и сейчас. Амелия яростно раскидывала податливую почву, не обращая внимания на то, что порезалась осколками бутылки, и теперь ее кровь брызгала во все стороны, смешиваясь с землей. Вот, наконец, показались волосы и лоб неприятного, серо-синюшного оттенка. Так бывает вследствие недостатка кислорода. Сакс продолжала копать, пока не очистила лицо жертвы: пустые, застывшие глаза и рот, искаженный гримасой ужаса.
Несмотря на дамское кольцо, захороненным оказался мужчина плотного телосложения, лет примерно пятидесяти с небольшим. Мертвый и неподвижный, как и похоронившая его земля.
Она выпрямилась и, не отрывая взгляда от глаз покойника, сделала шаг назад, едва не споткнувшись о рельсы. Целую минуту она не могла думать ни о чем, кроме того, что нелепо и страшно умирать подобным образом.
Потом она пришла в себя. "Итак, дорогуша, давай, — подбодрила себя Амелия. — Имеется место преступления, жертва, а ты все-таки офицер полиции и знаешь, что надо делать.
Следуем правилу пяти пунктов:
1. Арестовать преступника, если таковой известен.
2. Задержать свидетелей или подозреваемых.
3. Осмотреть место преступления.
4... Черт побери! Что же там четвертое?" Сакс склонила голову к микрофону:
— 5885 вызывает Центральную. Обнаружен труп возле железной дороги между 38-й и 11-й. Убийство. Требуются детективы, эксперты-криминалисты, автобус и выездной врач. Как поняли?
— Вас понял, 5885. Преступник арестован?
— Пока не найден.
— 5885, вас понял.
Амелия снова уставилась на ободранный до кости палец с совершенно неуместным кольцом и на лицо, изуродованное гримасой. Женщину снова всю передернуло. Когда-то ей приходилось плавать по рекам в окружении змей и прыгать со стофутовой высоты на тарзанке. Она хвасталась, что не испытывала при этом ни малейшего страха. Но стоило ей только подумать о замкнутом пространстве... Если бы ее связали и обездвижили, она ударилась бы в такую панику! Для Сакс это было сродни электрошоку. Вот почему она предпочитала передвигаться быстрым шагом или ездить на большой скорости. Когда ты в движении, тебя трудно поймать...До ушей Амелии донесся какой-то неясный шум, и она склонила голову, прислушиваясь. Грохот усиливался. Над рельсовыми колеями запорхали обрывки газет и закрутились, словно рассерженные призраки, маленькие пылевые смерчи.
Воздух разорвал пронзительный гудок поезда. Патрульный офицер Амелия Сакс, небольшого роста и хрупкого телосложения, стояла, наблюдая, как на нее надвигается бело-красно-синяя тридцатитонная металлическая громадина локомотива «Амтрак» со скоростью десять миль в час.
— Немедленно остановитесь! Эй, вы там! — закричала она. Машинист, казалось, проигнорировал ее вопли. Амелия бросилась навстречу поезду, держась посредине колеи и размахивая руками, приказывая составу затормозить. Завизжав колесными парами, локомотив нехотя остановился. Машинист высунулся из окна.
— Туда ехать нельзя, — категорично заявила Сакс. Пока тот интересовался причинами, она невольно подумала о том, что парень слишком молод, чтобы управлять таким огромным механизмом.
— Там, чуть дальше, место преступления. Пожалуйста, выключите двигатель.
— Леди, но я не вижу никаких следов преступления, — возразил машинист.
Но Сакс не слушала его и смотрела туда, где наверху, сквозь прогалину в кустарниках, была видна часть путепровода 11-й улицы. Именно через этот промежуток и можно было, припарковав машину на 11-й, незаметно перетащить сюда тело. На перекрестке же с 37-й человека с такой ношей заметили бы не менее дюжины людей, окна домов которых выходили туда.
— Оставьте поезд на месте, — повторила Амелия.
— Но я не могу этого сделать.
— Я прошу вас немедленно выключить двигатель.
— На таких поездах просто так это сделать невозможно. Двигатель работает постоянно.
— Соединитесь с диспетчерской или еще с кем-нибудь. Пусть они остановят поезда, двигающиеся навстречу вашему.
— Это невозможно.
— Имейте в виду, что номер вашего транспортного средства я запомнила.
— Транспортного средства? — удивился машинист.
— Предлагаю вам немедленно выполнить распоряжение офицера полиции! — рявкнула Амелия.
— И как вы намерены поступить? Выписать мне штраф?
Но Амелия Сакс, не слушая его, опять карабкалась по каменной стене. При каждом шаге суставы ее похрустывали, а на губах ощущался смешанный привкус известковой пыли, глины и собственного пота. Выбравшись, она устремилась к проезду, который увидела снизу. Здесь она остановилась и принялась осматривать тот перекресток, где 11-я вплотную подходила к Джевитс-центру. Здесь уже собралось множество народу, включая бесчисленных корреспондентов. Огромный плакат провозглашал: «Добро пожаловать участникам конференции ООН». Но это было сейчас, а утром, когда местность здесь пустынна, преступник без труда мог незаметно оставить машину и перенести жертву к железной дороге. Амелия прошлась по 11-й улице, заглядывая в переулки, уже запруженные транспортом.
Пора приниматься за дело.
Она направилась в самую гущу машин, заставляя их водителей изменить направление движения. Некоторые пускались в объезд, но многие были недовольны, и Сакс пришлось даже выписать пару штрафов. Чтобы не допустить транспорт к месту преступления, Амелия решилась выстроить нечто вроде баррикады из мусорных баков почти до середины улицы.
Наконец-то она вспомнила четвертый пункт правил: принять меры к ограждению места происшествия.
Туманный утренний воздух все больше наполнялся нетерпеливыми гудками автомобилей, к которым примешивались возмущенные выкрики водителей. Спустя некоторое время в этой какофонии зазвучали сирены полицейских машин.
Не прошло и получаса, как вся прилегающая местность оказалась буквально наводненной целой сворой следователей, экспертов, агентов и медиков. Пожалуй, их было чересчур много даже для такого чудовищного события, как насильственная смерть. Однако Сакс узнала от другого полицейского, что это преступление имело большое значение и за него с удовольствием ухватились бы средства массовой информации. Дело в том, что убитым оказался один из пассажиров, прилетевших вчера вечером в аэропорт Кеннеди. Он и его спутница взяли такси и направлялись в город, но до дома так и не добрались.
— Ребята из Си-Эн-Эн уже здесь, — прошептал один из полицейских.
Поэтому Амелия и не удивилась, увидев светлую шевелюру Винса Перетти, шефа Центрального следственного управления, который, осмотрев место преступления, выбрался на набережную и теперь задумчиво отряхивал свой дорогой костюм от известковой пыли.
Однако она изумилась, когда он сделал ей приглашающий жест рукой и даже попытался изобразить улыбку на своем чисто выбритом лице. Ей почему-то показалось, что она должна получить от него кивок одобрения за то, что умудрилась сохранить место преступления в неприкосновенности, хотя это входило в ее обычную рутинную работу. А может быть, даже благодарность в приказе за то, что оставила нетронутыми возможные отпечатки пальцев на поручнях металлической лестницы, отважно пробираясь вниз по каменному утесу. Последний день ее патрульной службы. Что ж, она уйдет с нее в блеске славы.
Перетти мерил ее взглядом, осматривая с ног до головы:
— Женщина-патрульный... Надеюсь, вы не новичок?
— Извините... — Непонимающе начала Амелия и запнулась.
— Я полагаю, вы далеко не новичок в своей работе. Она не была новичком, поскольку прослужила уже три года. Правда, большинство патрульных ее возраста отдали этой работе лет по десять. Несколько лет, перед тем, как поступить в академию, она проработала в охране.
— Я не совсем поняла ваш вопрос, сэр.
Он выглядел изможденным, и улыбка постепенно исчезла с его губ:
— Вы были здесь первым офицером полиции?
— Да, сэр.
— О чем вы думали, когда перекрыли движение по 11-й улице?
Амелия посмотрела на широкую магистраль, до сих пор перегороженную вытащенными ею на проезжую часть мусорными баками. За это время она уже успела привыкнуть к бесконечным сигналам автомобилей, но теперь, посмотрев на улицу, увидела, что вереница машин выстроилась уже на несколько миль. Кроме того, здесь действительно становилось чересчур шумно.
— Сэр, задача офицера полиции состоит в том, чтобы арестовать преступника, задержать подозреваемых, оградить... — начала Сакс, но Перетти прервал ее:
— Правило пяти пунктов я знаю не хуже вас, офицер. Так вы перекрыли движение, чтобы оградить место преступления?
— Да, сэр. Преступник не оставил бы машину на перекрестке, откуда ее видели бы из окон жилых домов. Вон там, сэр. Одиннадцатая же — самое подходящее место.
— Вы поступили неправильно. На этой стороне улицы мы не обнаружили никаких следов, а те, которые начинаются у лестницы, уходят на 37-ю.
— Я перекрыла и ее.
— Вот именно. Этим и следовало ограничиться. А поезд? Его-то зачем вы остановили?
— Я полагала, что поезд, проходя, может нарушить картину на месте преступления. Или что-то в этом роде.
— В каком еще роде, офицер?!
— Простите, я неправильно выразилась. Я имела в виду...
— А как насчет аэропорта Ньюарк?
— Да, сэр. — Амелия беспомощно оглянулась по сторонам, словно ожидая поддержки от коллег, толпившихся вокруг. Но те были заняты своими делами и не обращали на их беседу никакого внимания. — Что именно насчет Ньюарка?
— Почему вы заодно не закрыли и аэропорт?
Ну, вот, ее отчитали, словно школьницу! Амелия обиженно поджала красиво очерченные, как у Джулии Роберте, губы, и вполне резонно заметила:
— Сэр, мне казалось весьма вероятным, что... — В таком случае, следовало заняться и магистралями Нью-Йорка, и Джерси, и шоссе Лонг-Айленда 1-70, и так до самого Сент-Луиса, поскольку их тоже можно считать вероятными путями отхода преступника.
Чуть опустив голову, она продолжала смотреть в глаза Перетти. Мужчина и женщина были примерно одного роста, только первый носил туфли с высокими каблуками.
— Меня уже замучили звонками и начальник полиции, и представитель портовых властей, и секретариат ООН, и директор вот этого местечка, — тут он мотнул головой в сторону Центра. — Мы обгадили все расписание Конференции. Коту под хвост пошли и речь сенатора, и выступление мэра, не говоря уже о том, что на дорогах всего западного берега царит полная неразбериха. Железная дорога проходит в пятидесяти футах от места, где обнаружена жертва, а улица, которую вы перекрыли — в двухстах футах в сторону, да еще и на тридцать футов выше. Даже ураган Ева не смог так оттрахать северо-восточное направление Амтрак, как это удалось вам.
— Я просто подумала...
Перетти улыбнулся. Сакс была красивой женщиной, и ее прежняя работа по охране фотомоделей на Мэдисон-авеню добавила ей шарма. Поэтому он решил простить ее.
— Патрульный офицер Сакс, — он взглянул на пластинку с ее именем, прикрепленную к бронежилету. — Думаю, этот урок не пройдет для вас даром. Работа на месте преступления не должна нарушать общей гармонии. Конечно, было бы прекрасно, если бы после каждого убийства мы могли бы огородить полгорода и задержать миллиона три подозреваемых. Но это, конечно, невозможно. Поэтому постарайтесь находить впредь более конструктивные решения.
— Дело в том, сэр, — уже более решительно заметила Амелия, — что меня сегодня переводят с патрульной службы. Ровно в полдень.
Перетти кивнул и весело улыбнулся:
— Тогда сказанного мною вполне достаточно. Тем не менее, укажите в отчете, что остановка поезда и перекрытие движения по улицам — целиком ваша инициатива.
— Да, сэр. Не возражаю, потому что так оно и было.
Он что-то записал в черный блокнот порывистыми движениями руки.
Когда же это кончится...
— А теперь уберите эти мусорные баки и займитесь регулировкой движения. Все ясно?
Не отвечая ни слова. Сакс повернулась и направилась к улице, где начала неторопливо разбирать возведенную ею преграду. Каждый проезжавший мимо водитель считал своим долгом обругать ее последними словами. Сакс посмотрела на часы.
Оставалось ровно шестьдесят минут.
Ну, с этим еще можно смириться.

С тугим хлопаньем крыльев сокол-сапсан уселся на карниз. Утренний свет был чист и прозрачен, что предвещало жаркий день.
— А вот и ты, — прошептал мужчина и склонил голову, прислушиваясь к трели звонка, прозвучавшей у входной двери.