Сама видишь, какое безобразие! – тоном крайнего удовлетворения заявила Ирка. Нет, при других обстоятельствах бабкина выходка привела бы ведьмочку в настоящую ярость, но только не сейчас. Сейчас уж больно удачно все сошлось, и девчонка просто не могла скрыть облегчения.
Ирка вообще редко могла хоть что-то скрыть от Таньки, подруга знала ее как облупленную. Танька одарила Ирку мрачнейшим взглядом и гневно тряхнула копной светлых волос.
– Ничего страшного, – сквозь зубы процедила Танька. – Неприятно, конечно, и пахнуть долго будет, но уж как-нибудь… Надо просто вытряхнуть…
– С ума сошла? – возмутилась Ирка. – Да бабка меня со свету без всякого колдовства сживет, если я только прикоснусь к ее драгоценной капусте!
– Даже если она квасит свою чертову капусту в твоей полетной ступе? – возмутилась Танька.
– У меня еще ухват есть, – буркнула Ирка.
– Вот именно – у тебя! Если ты думаешь, я не понимаю, то ошибаешься! Все отлично понимаю! Ты просто-напросто ищешь способ отвертеться!
– Ничего я не ищу, – запротестовала Ирка и сама внутренне поморщилась – так ненатурально звучал ее голос. – Я не виновата, что бабка в подвал пролезла и ступу уволокла!
– Не виновата! – передразнила ее Танька и подозрительно прищурилась. – Интересно, как твоя бабка попала в подвал? Ты ж всегда его запираешь!
– А вчера забыла! – вызывающе заявила Ирка. – Я живой человек, тоже могу забыть! Бабка туда сразу – шасть! Ступу увидела и давай вопить: ой, какая бочечка, мне как раз под молодую капусту! И заквасила!
– Никогда не забывала, а именно вчера забыла? А может, ты просто специально дверь открытой оставила? Может, ты как раз и рассчитывала, что бабка в подвал полезет? И ступу уволочет?
Тут уж Ирка искренне возмутилась. Она, видите ли, специально! Ну а даже если так? Умная какая нашлась!
– Полететь в ступе не получится, – пряча злость, ровным голосом заявила Ирка. – Квашеную капусту нельзя перекладывать. Если бабка увидит, что я ее тронула, у меня будут неприятности.
– Сделай так, чтоб она не увидела, – таким же ровным, скрывающим гнев тоном возразила Танька. – Создай из чего-нибудь для ступы дубль, точную копию. Переложим туда капусту, а в настоящей возьмешь меня на шабаш.
– Я не возьму тебя на шабаш, – так же спокойно ответила Ирка.
– Пошел откровенный разговор, – со злобным удовлетворением кивнула Танька.
– Танька, ну прекрати! – спокойствие слетело с Ирки, и она заговорила просительно, почти жалобно. – Ну ты прям как пятилетняя! Головой подумай! Шабаш ведьм! Мы даже не знаем, чем там ведьмы занимаются! Наверняка там опасно! Тебе нечего на шабаше делать!
– Мне? Я знаю, как составлять зелья. Я знаю столько же заклятий, сколько и ты! Я знаю их даже больше! Это я нахожу книжки по чаклунству, я откапываю в них всякие заговоры, я приношу их тебе!
– Ты приносишь их мне, потому что у тебя они не действуют, – стараясь не глядеть Таньке в глаза, тихо сказала Ирка. – У тебя они – всего лишь бессмысленный набор слов. Ты – не ведьма!
– Я – не ведьма, – согласилась Танька и тут же заорала: – Потому что ты не хочешь меня ею сделать!
– Дура! – не выдержав, заорала в ответ Ирка. – Совсем с головой не дружишь? Хочешь, чтоб я из тебя ро€бленную ведьму сделала? Ты что, не видела, какие они? Хочешь стать злобной тварью? Людям мерзости делать? Убивать?
– Но ведь это ты меня ведьмой сделаешь, – вкладывая в слова всю возможную убедительность, ответила Танька. – Ты же не будешь заставлять всякие гадости устраивать!
– Танька, ну сама вспомни, что ты в своих книжках читала. – Ирка тоже постаралась быть убедительной. – Ро€жденные, природные ведьмы бывают разные, добрые и злые, какие сами захотят. А те, кого они ведьмами делают, кому дают своей силой пользоваться, – всегда злые, всегда! Ты же сама додумалась, что они у силы в рабстве! Не они силой командуют, а сила их заставляет пакости делать! Ну с чего ты решила, что тебя не заставит?
– А она думает, что не просто Танька, а сразу целая Таня Гроттер! – Богдан, как всегда, явился неожиданно. Вот не было: не видно, не слышно. И вот уже вылазит, цепляясь за ветки кустов шелковым, явно перешитым из маминого платья плащом, накинутым поверх майки с Гарри Поттером. В руках мальчишка, как всегда, сжимал длинный стальной меч.
Танька с отвращением оглядела Богдана – от носков стоптанных кроссовок до обруча из серебряной фольги, охватывающего лоб.
– Наверное, я и правда идиотка, раз всякие толкиенутые с ножичками могут надо мной прикалываться! – В голосе у Таньки дрожали слезы, но когда она перевела взгляд на Ирку, глаза ее были сухие и аж горячие от гнева. – А ты… Ты просто хочешь быть единственной ведьмой, вот и все! Жаба давит поделиться! – И, круто развернувшись, Танька помчалась по дорожке прочь.
– Ну и вали! – крикнул ей вслед Богдан. – Сама знает, что идиотка, а туда же – обзывается!
– В виде исключения я с ней согласна, – оглядывая Богдана с явным неодобрением, сказала Ирка. – Если б ты не влез, я б ее уговорила! Какого фига ты к Таньке цепляешься?
– Значит, я цепляюсь, – зловещим тоном заявил Богдан. – Значит, ты с этой дурой толстой заодно!
Ирка возмутилась. Тоже, ценитель женской красоты выискался! Дитя Голливуда! Танька, конечно, не сильно худая, но ведь и не толстая же! А что касается мозгов…
– Она не дура и вовсе не толстая, – отрезала Ирка.
– А я не цепляюсь, – точно так же отрезал Богдан. – Она тебе гадости в лицо говорит, а ты ее защищаешь. Ну и оставайся с ней! А я уезжаю, ясно?
– Куда это? – фыркнула Ирка. Мало ей Таньки, теперь еще Богдан с претензиями! С ума сошли прямо!
– С родителями, под Хотинскую крепость. Там возле замка толкиеновский клуб собирается, толкиеновские игры будут, между прочим, с настоящим сражением. Моего папу Арагорном назначили! – похвастался Богдан.
– А тебя – хоббитом. На голове патлы состриги и на ноги наклей, как раз мохноногим заделаешься. – Ирка все еще сердилась.
Глаза Богдана в один момент налились злыми слезами.
– Да, хоббитом! – вызывающе выкрикнул он. – Взрослые, гады, как всегда – все классные роли расхватали, нам одни хоббиты и орки остались. Только я их все равно надул! Я буду хоббит не из Толкиена, а из Перумова, у того хоббиты хоть и мелкие, зато драчливые – кого хочешь порвут. – Богдан воровато оглянулся. – Главное, чтоб на игре никто не догадался, что я перумовский хоббит, а то ведь выгонят. Настоящие толкиенисты Перумова ненавидят. Если буду вести себя тихо, никаких драк – они и не дотумкают… – продолжал Богдан.
Ирка мученически возвела глаза к небу. И вот после таких рассуждений он еще утверждает, что нормальный?
– Короче, – закончил Богдан. – Пока я – там, ты здесь – ни-ни! Подружку свою… – он покосился на Ирку и злорадно закончил: – …пышнотелую, не слушай. На шабаш даже не суйся. Я занят, тебя охранять не могу. Ясно?
– Ясно, – покладисто кивнула Ирка. Правда все ясно. Богдан занят, он перумовским хоббитом работает. Под прикрытием. А Ирка должна у окошка сидеть, дожидаться. Надо будет почитать этого Перумова: у него все хоббиты наглые или Богдан один такой? Охранник выискался! Хотя… Если бы не Богдан, от Ирки разве что косточки и остались бы. Псам-ярчукам, охотникам на ведьм, как раз поглодать в свое удовольствие. Но это же не повод вот так распоряжаться!
Словно подслушав Иркины мысли, Богдан подозрительно покосился на девчонку.
– Помни, ты мне обещала! – грозно процедил он.
Да помнит она, помнит… что ничего не обещала. Ведьма должна быть точна в словах, это Ирка помнила. Вот потому фраза: «Я не полечу на шабаш» ни разу не сорвалась с губ. А если Богданчику угодно истолковать кивки и неопределенное хмыканье как обещание, то… То кто ж ему доктор?
Прощально помахав новоявленному хоббиту рукой, Ирка огляделась по сторонам. С бабки станется затаиться поблизости, а Ирке и так уже пришлось пожертвовать ступой. Терять что-то еще из колдовского снаряжения не хотелось.
Вокруг было тихо. Наскоро отперев неприметную дверцу в стене дома, Ирка по крутой лестнице спустилась в подвал.
Здесь хранилось наследство, оставленное Ирке второй бабушкой, матерью отца. Про загадочную бабушку-ведьму и своего неизвестного папашу Ирка по сей день не знала ничего. А наследством – ухватом для полетов, старыми травами, толстой общей тетрадью заговоров и ведьмовских рецептов – пользовалась вовсю. Даже кое-что добавила в заветную тетрадь. Как раз вчера Танька очередное зелье откопала – шарики из разрыв-травы. Не динамит, конечно, но тоже бабахает. Ирку взрывной волной об стенку приложило, до сих пор спина ноет. Стала рецепт в тетрадку записывать, а из нее вдруг вывалился конверт.
Внутри лежал листочек, отпечатанный даже не на компьютере – на пишущей машинке! Приглашение. Всем местным ведьмам. В ночь на Ивана Купалу. Прибыть… И адрес.
Ребята прочитали, и тут Танька с Богданом дружно сошли с ума. Причем каждый в свою сторону. У Таньки аж глаза загорелись: лететь обязательно, причем не только Ирке, но и Таньке с ней. Ирка на ухвате, Таньку в ступу посадит – и вперед! И у Богдана тоже загорелись. Уши. От злости на Таньку. Орать начал: никто никуда не летит, там вас сожрут, с одной ведьмой уже встречались, и ничего хорошего не вышло.
Сама Ирка, чтоб ни Богдану, ни Таньке обидно не было, решила: Танька остается. Ирка летит. Такой вот компромисс. С Богданом вполне удалось, а Танька все равно обиделась, зря только ступа теперь под капустой пропадает. Ну не может же Ирка и правда тащить подругу на самый настоящий шабаш! А если Богдан прав и их действительно собираются сожрать? Ирка все-таки ведьма, пусть неопытная, зато натуральная, ро€жденная, ею подавятся, а Танька кто?
Ирка чуть высокомерно усмехнулась – все-таки приятно быть крутой! Таньку она, конечно, понимала: кто бы не захотел на ее месте стать настоящей ведьмой. Но если уж от рождения не дано, то… Черт! День рождения!
Ирка с размаху хлопнула себя ладонью по лбу, будто муху прибила. Ей и хотелось прибить – себя. С этими разборками вокруг шабаша у нее все поотшибало! Сегодня же Танькин день рождения! Стараниями любящих родителей – самый страшный для именинницы день в году.
Отец у Таньки – вполне приличный дядька и дочку любит. Только совершенно не врубается, что день рождения – это ее праздник, а вовсе не повод для встречи с деловыми партнерами. Так что с середины дня к дому начнут подруливать серьезные дяденьки на джипах и «мерсах». И привезут с собой дочек. А доченьки там похуже любого шабаша!
Ирка клятвенно обещала подруге, что обязательно поможет пережить праздник. И надо же, именно сегодня они поссорились! Ирка задумалась. Ей предстояло принять нелегкое решение. Мириться с Танькой она не собиралась. В конце концов, Ирка права, и Танька однажды это поймет. Со временем. Но и подводить подругу тоже не годилось. Еще мгновение поколебавшись, Ирка направилась к себе в комнату переодеваться.
Слава богу, хоть шмотки приличные имелись. А ведь благодаря предприимчивой парочке – ведьме и ее менеджеру, что два месяца назад выкрали Ирку из дому. Заморочили голову учебой в несуществующей школе ведьм, а потом попытались девчонку прикончить. Но все-таки два добрых дела они сделали. Объяснили ей, что она самая настоящая ведьма, и подарили целый чемодан крутых шмоток.
Ирка натянула на себя легкие шелковые брючки, фирменную маечку, собрала длинные темные волосы в тугой хвост. Вытащив из скрипучего шкафа давно припасенный подарок, зашагала вверх по улице, к особняку Танькиных родителей.
Даже если б Ирка не знала, где Танька живет, все равно не промахнулась бы – вон сколько крутых машин выстроилось у кованых ворот. Ирка нажала кнопку домофона, круглый глаз видеокамеры вперился ей в лицо. Замок щелкнул. Вдоль обсаженной акациями дорожки девочка пошла к трехэтажному, крытому черепицей дому. Дом и сад Ирке ужасно нравились, хотя она не понимала, что за толк держать в саду акации. У той же дорожки посадить пару яблонь, черешню – свои фрукты, чем плохо! И каждое лето, как шахтер в забое – консервация-варенье, варенье-консервация. Вот отстояла бы Танька смену на кухне, среди булькающего кипятка, пара и чанов с фруктами, намоталась бы за день – то мешок с сахаром из сарая тащи, то трехлитровые банки – обратно в сарай, может, в мозгах бы и прояснилось. А то шабаш ей! Ирка почувствовала новый прилив злости: вот сейчас развернется и уйдет, пусть Танька со своими гостями сама справляется, не маленькая!
Ирка в нерешительности остановилась, двух шагов не дойдя до веранды, и тут же поняла, что уйти не сможет. Подругу надо было спасать по-настоящему.
Знакомый дом Танькиных родителей словно бы разделила невидимая граница. Справа, из распахнутых окон гостиной, доносился смех и веселые возгласы. Перекрывая звон бокалов, уверенный мужской голос вещал насчет «замечательных родителей замечательной девочки». А слева клубилась тишина, такая густая и тяжелая, что казалось, ее можно подержать в руках. Отставив все колебания, Ирка свернула налево. И не ошиблась.
Громадный зал, который в доме почему-то называли «малой столовой», был отдан Таньке и ее гостям. Посреди залы возвышался стол. По одну его сторону, тесно, плечом к плечу, восседали три девицы, по другую – Танька, совершенно одинокая и, судя по физиономии, жутко несчастная. Нет уж, подругу на растерзание она не отдаст. Ирка решительно переступила порог.
– С днем рождения, Танечка! – сладко пропела она. – Поздравляю!
Танька вскинула голову, и лицо ее просияло таким восторгом и облегчением, что Ирка мгновенно перестала злиться. Через весь зал она направилась к имениннице, демонстративно виляя попой: а то ведь не догадаются, дуры, к лейблу на брюках присмотреться. Ее маневр имел полный успех, под лейблом даже зачесалось – еще бы, три горящих взгляда в упор! Когда Ирка плюхнулась на стул рядом с Танькой, в стане противника наблюдалась некоторая растерянность. Ирка удовлетворенно вздохнула: все-таки фирменные шмотки – это фирменные шмотки, в них не пропадешь!
– Интересно, на чем твоя подружка приехала? – с явной претензией поинтересовалась у Таньки одна из гостий, медно-рыжая девица с надменной физиономией.
Автоматически, словно под гипнозом, Танька открыла рот, видно, чтоб представить рыжей полный отчет. Но Ирка коротко пнула ее под столом, и Танька захлопнула рот, аж челюсть лязгнула.
– Здравствуйте, девочки! – радостно заявила Ирка и осклабилась в невозможно светской улыбке.
Девчонка слева от рыжей неуверенно улыбнулась в ответ, у девчонки справа дрогнули губы, похоже, тоже собиралась поздороваться. Но тут же обе судорожно дернулись, а потом окаменели в высокомерном молчании. Пинаться под столом здесь умела не только Ирка.
– Так какая у ее родителей машина? – величественно повторила рыжая.
– Меня Ирой зовут! – все так же радостно сообщила Ирка. Нет, эта нахалка всерьез думает, что может переупрямить ведьму? Наивная!
– Это Алла. – Танька кивнула на рыжую. – А это вот Наташа и Карина.
– И все трое только что вернулись из Мексики, – заключила Ирка.
Три подружки изумленно воззрились на Ирку, и даже Танька обалдела:
– С чего ты взяла?
– Ну как же! – продолжая улыбаться, протянула Ирка. – У меня бабушка мексиканские сериалы очень любит, так она рассказывает: у них в Мексике самая распространенная болезнь – амнезия. Всю память начисто отшибает, даже имени своего вспомнить не могут.
У Наташи покраснели щеки, Карина уставилась в тарелку, и лишь рыжая Алла невозмутимо процедила:
– Мы помним свои имена.
– Да что ты говоришь! – тут же перехватила инициативу Ирка. – Знаешь, у меня мама сейчас в Германии, так она пишет: у немцев принято сперва здороваться, потом знакомиться, а уже потом спрашивать про марку машины. Странный обычай, правда?
Наташа с Кариной снова засмущались, а на лице Аллы отразилась некоторая задумчивость: мама в Германии в сочетании с лейблом на Иркиных штанах требовали осмысления. Ирка ухмыльнулась: про Германию и впрямь вышло солидно.
Алла тем временем как-то переварила новые сведения и снисходительно кивнула, словно признавая Иркино право – в таких штанах и при германской маме – находиться в ее, Аллином, высочайшем присутствии. Осталось всего лишь разъяснить одну мелкую деталь.
– Что ж, здравствуй, если настаиваешь. Имена наши ты уже знаешь… от своей подружки. – Алла скривила рот и мазнула по Таньке брезгливым взглядом. Танька немедленно съежилась, а Ирка почувствовала, что начинает серьезно злиться. – Может, теперь расскажешь нам про свою машину? По немецкому обычаю.
М-да, подставилась. С рыжей надо осторожнее, на ходу подметки рвет.
– Я вообще не слышала, чтобы кто-то подъезжал, – неуверенно пробормотала Карина.
Ирка тут же поспешила воспользоваться ее словами:
– А у Тани такой сад огромный – хоть колонна «Кам– АЗов» мимо проедет, в доме не слышно.
Аллу основательно перекосило – хвалить хоть что-нибудь, принадлежащее Таньке, в этой компании было не принято.
– Значит, ты на «КамАЗе» приехала? – тут же нашлась Алла. – Отец шофер? – и поглядела на Ирку с жалостливым презрением, как на безнадежно убогую.
– Ира пришла пешком, – вмешалась Танька. – У нее дом поблизости.
Троица подружек снова погрузилась в задумчивость: к крутым штанам и маме в Германии добавился дом. Ирка хихикнула. Она совершенно не собиралась пояснять, что дом – саманная развалюха на самом дне городского оврага. Весной, когда снег тает, без резиновых сапог на двор не выйдешь, а уж что при разливе канализации делается… Зрелище не для слабонервных.
– У моего папы банк, – влезла Наташа, перехватывая инициативу у призадумавшейся Аллы. – У Каринки отец в мэрии, а у Алки папа такой бизнесмен, такой бизнесмен, ну самый крутой! А у тебя папа кто?
– Мужчина, – отрезала Ирка, и на языке появился горьковатый привкус, как всегда, когда речь заходила о родителях. Ей было мучительно завидно слушать этих расфуфыренных дурищ. Не потому, что у них папы в банке – хоть в бутылке, ей-то что! А потому, что у них папы вообще есть. И мамы, наверное, тоже. А у Ирки… Мама, да, в Германии. Больше полугода как отчалила, и ни слуху ни духу. Писем про немецкие обычаи не пишет – тут Ирка все сочинила. А отец… Вот уж кого никогда в глаза не видела. О том, что в принципе у каждого человека есть хоть какой-то отец, Ирка задумалась совсем недавно. Да и то из-за бабушек – нынешней и покойной.
Может, про бабок рассказать? Вот бабок у Ирки полный комплект. Одна, та, что умерла, была ведьмой, от нее Ирка и унаследовала колдовскую силу. Вторая, с которой Ирка сейчас живет, ворожить не умеет, зато все остальные ведьмовские качества налицо.
Но слушать про бабок девчонки явно не собирались. Зачем, когда они нащупали Иркино слабое место! На физиономии Аллы было то же умильно-хищное выражение, с каким Иркин кот взирал на заблудшую мышку. Ирке даже показалось, что и на пальцах у Аллы вместо пестрого художественного маникюра появились загнутые крючки когтей. Нападение – лучшая защита, и Ирка поспешно ринулась в бой.
– Что вы все о папах, вы о себе расскажите, девчонки! Чем занимаетесь? Вот Танька у нас, например, классная художница. Вы знаете, ее картина на городском конкурсе второе место заняла! Между прочим, в жюри многие считали, что она заслуживает первого!
– В жюри были разумные люди. Никому из них не могла прийти в голову такая дурацкая мысль. – В голосе Аллы зазвучал металл.
Ее подружки дружно закивали.
– Глупости, глупости! Танина картина вообще слова доброго не стоит! Подумаешь, кота нарисовала! – фыркнула Наташа.
– Аллина картина была самая лучшая! Все правильно жюри решило! – подхватила Карина.
Ирка уставилась на победно улыбающуюся Аллу. С картиной, получившей на том конкурсе первое место, Ирку связывали самые неприятные воспоминания. Именно возле нее она наложила на человека смертный заговор и чуть не стала убийцей. Но надо быть справедливой – пейзажик классный. Неужели Аллин? В ответ на Иркин вопросительный взгляд Танька чуть заметно кивнула.
– С чем вас и поздравляю, – мрачно буркнула Ирка.
– Осенью Аллочка свои работы на новый конкурс повезет, в Канаду, – с торжеством сообщила Наташа.
Ирка тут же просекла – ей представился новый шанс зацепить Аллу.
– С языками помощь не нужна? – с преувеличенной заботливостью поинтересовалась Ирка. – В Канаде тебе английский и французский понадобятся. – Вот сейчас она сотрет самоуверенную улыбочку с Аллиного лица. Вряд ли кто-нибудь способен, как сама Ирка, похвастаться знанием трех языков.
Ирка с торжеством подмигнула Таньке. Но физиономия той стала еще несчастнее.
– Спасибо, мне не нужны доморощенные репетиторы, – величественно обронила Алла.
– Аллочка недавно тесты сдавала – по английскому и по немецкому, – тут же с торжеством выдала Карина. – Лучшие результаты! Теперь она сможет поехать на месяц в Англию и на месяц в Германию. За счет спонсоров.
Ирка коротко выдохнула, будто получила удар под дых. Так вот из-за кого… Вот кто… Ах ты ж!..
Алла скромнейше опустила глазки:
– Конечно, мне спонсорские деньги совершенно не нужны, мой папа вполне способен оплатить любую учебу. Но как приятно – всего добиваться самой! Родители мной так гордятся! У меня весь следующий год ужасно напряженный! Конкурс в Канаде, потом Англия, потом Германия и еще Будапешт – соревнования по художественной гимнастике. Как я справлюсь, просто не представляю! Лишь бы учебу не запустить…
– Ты обязательно справишься! – хором пропели любящие подружки. – Ты же так хорошо учишься!
– Ах, картины, иностранные языки, учеба, спорт… Все это такие мелочи! – томно протянула Алла и поднялась с места. Наташа и Карина тут же браво вскочили и чуть не вытянулись во фрунт, словно солдаты при генерале. – Главное – семья! Хорошая, достойная семья. А когда даже собственного отца не знаешь… – Алла небрежно мазнула взглядом по Иркиной побагровевшей физиономии. – Пойдемте, девочки, в сад, подышим свежим воздухом. А ты, Танечка, можешь остаться. Развлеки подружку. – И коротко хмыкнув, Алла направилась к дверям. За ней гуськом потянулись прихлебательницы.
– Вот ведьма! – глядя Алле вслед, с подсердечной ненавистью выдохнула Ирка.
– А я думала, это ты у нас ведьма, – бледно улыбнулась Танька.
– Я по рождению, а она – по призванию, – буркнула Ирка, перевела на Таньку виноватый взгляд. – Кажется, не очень-то я тебе помогла.
– С Алкой еще никто справиться не мог, – вздохнула Танька. – Мало, что она каждый день рождения нервы трепет, так потом еще полгода родители мне ее в пример ставят – какая она вся из себя необыкновенная!
– Даже чересчур: и рисует, и спортом занимается, и языки знает. Может, она не живой человек, а супермальчик из рекламы «Йодомарина»? А чего – сделала операцию по смене пола…
– И потолка. Тебе еще ничего, ты с ней в первый раз пересекаешься…
Ирка хмыкнула:
– Знаешь, похоже, не первый. – Она вытащила из кармана конверт и кинула его Таньке на колени.
– Это что? – поинтересовалась Танька, не прикасаясь к конверту и даже поглядывая на него с опаской, словно чуяла, что там затаилась какая-то гадость.
– Ответ с конкурса по английскому и немецкому, – уныло сообщила Ирка. – Пишут, что я молодец и произвела на жюри впечатление. Но! Нашелся человек, который набрал больше баллов, так что на стажировку в Англию и Германию поеду не я. И теперь, кажется, знаю, кто именно.
Танька обеими руками зажала себе рот, словно хотела сдержать крик. Покосилась на дверь в сад и сквозь сцепленные пальцы пробубнила:
– Неужели опять Алка?
Из сада послышался густой голос Танькиного отца:
– Девочки, вы чего здесь одни? А Таня где?
– Ой, к ней подружка пришла. У них свои разговоры, нам дали понять, что мы лишние. – Голос Аллы звучал невинно и чуть обиженно.
– Ну что за человек такой?! Похоже, для нее пакость сделать – главный кайф, смысл жизни! – стиснув зубы, процедила Ирка.
– Так не годится, – неодобрительно прогудел Танькин отец. – У хорошей хозяйки лишних гостей не бывает. Таня! Татьяна! Иди-ка сюда!
Мученически возведя глаза к небу, Танька поднялась.
– Слушай, у тебя же отец вроде нормальный, ты не можешь ему объяснить, что эта Алла вытворяет?
– Да я пыталась… – Танька скривилась. – А родители: «Ах, ты несправедлива!», «Ах, Аллочка замечательная!» В прошлый раз отец просто сказал, что я ей завидую! Как зомбированные, ей-богу.
– Татьяна, ты заставляешь себя ждать! – донеслось из сада. В голосе Танькиного отца уже явственно слышалась гроза.
Тихонько напевая «Хорошо, что день рожденья только раз в году», Танька поплелась к выходу. У самого порога Ирка поймала подругу за локоть.
– Помнишь, у вас корпус был пластиковый от телевизора. Здоровый такой, мы еще в нем в дикторов играли. Он целый?
– Вроде да. В подвале валяется, – кивнула Танька.
– Притащить сможешь? – решительно скомандовала Ирка. – Только попозже, вечером. А лучше – ночью.
– Зачем? – шепотом спросила Танька, глядя Ирке в лицо огромными, полными отчаянной надежды глазами.
– Зачем-зачем – сама ж говорила: дубль для ступы делать!
– Ты берешь меня на шабаш, – счастливо выдохнула Танька и тут же ехидно прищурилась. – А как же страшные опасности, которые меня там подстерегают?