…Ближе к предгорью Эльбруса дорога начала петлять и змеиться, огибая скалы, которые начали появляться на ее пути. Генерал-полковник Матейченков за несколько дней пребывания здесь уже успел узнать, что местное население называет их кто «чертовыми пальцами», кто «зубами шайтана».
То слева, то справа от дороги начали появляться глубокие изломанные овраги, созданные неуемными потоками, которые каждую весну, во время паводка, устремляются с гор, полные ярости растаявшего снега.
Дорога приметно шла в гору, должно было похолодать, но цепкая жара никак не хотела покидать газик, казалось, цепляясь за него липкими пальцами.
Начало лета этого года выдалось в Карачаево-Черкессии на редкость жарким, хотя и богатым на грозы.
Жара особенно донимала маленький экипаж на равнинной дороге. Но вот она наконец начала сменяться бодрящей прохладой, и Матейченков с облегчением вытер чистым носовым платком разгоряченное лицо. С каждой минутой все более ощущалось мощное дыхание безмятежного Эльбруса, чья белоснежная вершина виднелась в обманчивой близости, окутанная постоянными облаками.
Иван Матейченков направлялся в лагерь особого назначения, расположенный на одном из предгорий Эльбруса, подальше от мирской суеты, как выразился его помощник Сергей Завитушный, сидевший на заднем сиденье. Там, в заброшенных помещениях бывшего монастыря, доселе пустовавшего, по инициативе Матейченкова была за короткое время создана школа снайперов. Туда отобрали лучших, наиболее перспективных стрелков из ОМОНА, прибывших в Черкесск из разных регионов России – от Смоленска до Хабаровска.
Теперь, когда выдалось немного свободного времени, он решил посмотреть, как идут дела у ребят, да и пострелять вместе с ними.. О том, куда направляется полномочный представитель президента России по Карачаево-Черкесии, не знал, разумеется, никто, кроме ближайшего окружения.
Газик трудолюбиво пыхтел, преодолевая километр за километром. Дочерна загорелый шофер из местных с непроницаемым лицом не отрывал глаз от трудной дороги, объезжая колдобины.
Однообразие убаюкивало. Матейченкова сморил короткий сон – следствие постоянной усталости. Спать приходилось – хорошо, если несколько часов в сутки. Спасибо, помогал будильник, который положила в чемодан жена, когда улетал из Москвы.
Дремал он, казалось, совсем недолго, но когда открыл глаза, пейзаж за стеклами газика разительно изменился. По одну сторону дороги шла горная стена, близкая к вертикальной, по другую – виднелась пропасть, окаймленная редкими кустиками. Изредка на обочине попадались сосны, мелкорослые и словно изломанные.
– Отчего деревья такие? – спросил Матейченков, полуобернувшись к Завитушному.
– Здесь постоянные ветры, товарищ генерал.
– Сильные?
– Особенно осенью и зимой. Не дают расти прямо.
Недавно прошел очередной ливень, и на дороге было полно луж.
Машину немилосердно затрясло – на дороге начали попадаться камни, скатившиеся с горы.
– Спасибо аллаху, что лавина не сползла с гор, – покачал головой водитель.
Матейченков откликнулся:
– Запущенная дорога. А, Сергеич?
– Дай срок, все приведем в порядок, – сказал Завитушный.
Единственным удобством было то, что полотно дороги оставалось достаточно широким.
– Еще солдаты Еримолова строили, в прошлом веке, – заметил шофер.
– Ермолова, – поправил Завитушный. Немного помолчав, он наклонился к Матейченкову:
– Иван Иванович, давай поменяемся местами.
– А что случилось?
– Не нравится мне дорога.
– Дорога неплохая.
– Уже минут десять – ни одной встречной машины.
– Наверно, время такое, мертвое. Французы называют его порой между волком и собакой.
– Этот участок всегда оживленный.
Внезапно водитель замедлил ход – Матейченков едва не ударился лбом о ветровое стекло. За очередным поворотом поперек дороги лежало сваленное дерево.
На ходу оперативно посовещались.
– Засада, – сказал Завитушный.
– Может, гроза свалила? – предположил генерал. – Вон, с корнями вырвано.
– Гроза ни при чем, – покачал головой Завитушный. – Несколько человек вполне могут вырвать с корнями такое дерево. Почва здесь каменистая, корни проникают не глубоко.
– Я выйду и сброшу дерево в пропасть, – предложил молодой водитель, разглядывая препятствие.
– И тебя шлепнут как куропатку.
– Да и нас заодно.
Дело решали секунды.
Оба смотрели на генерала – от него зависело окончательное решение. Развернуться здесь негде. Пятиться назад – дохлое дело: ехать придется на малой скорости, и если это действительно засада – а в этом уже не было сомнений – их запросто пошлепают. Он расстегнул кобуру, достал револьвер и поставил его на боевой взвод. Остальные молча последовали его примеру.
Из-за дерева несколько раз выстрелили, почему-то в воздух. Их вспышки были заметны в быстро сгущающихся сумерках.
– Эй, шайтаны, выходи из машины! – послышались гортанные выкрики из-за засады.
– Руки на затылок.
– Морда на машину.
– Не будете сопротивляться – жизнь подарим.
Матейченков внимательно всмотрелся в завал, до которого оставалось метров тридцать. Он усмотрел, что между верхушкой дерева и пропастью оставался зазор метра в полтора-два. Решение пришло мгновенно.
– Нужна ювелирная работа, – сказал он шоферу и ободряюще улыбнулся. – Справишься?
Тот все еще ничего не понимал.
Генерал коротко объяснил ему боевую задачу:
– Разгонишь машину и на полной скорости проскочишь зазор. А мы с Сергеем тебя огнем прикроем.
– Попробую.
– Но смотри. Чуть левее – в пропасть сверзимся. Правее – в ветках запутаемся.
– Значит, на полной скорости?
– На полной.
Водитель начал тихонько сдавать машину назад, чтобы выбрать отрезок, необходимый для разгона.
– Эй, герои, стойте.
– Далеко не уедете.
– Айда к нам, на шашлык.
И тут машина прыгнула вперед и понеслась прямо на лежащее поперек дороги дерево. Матейченков и Завитушный, выставив руки в приоткрытые дверцы, открыли беглый огонь по теням, шмыгающим за деревом.
Ответный огонь оказался нестройным и беспорядочным: бандиты явно не ожидали подобного маневра.
Левые колеса газика, бешено скрежеща, в какой-то миг зависли над пропастью, но водитель сумел выровнять машину, и в следующий миг они покатили по дороге, оставив завал позади.
– Шайтан-урус! – послышались сзади возгласы.
– В другой раз не уйдешь.
Короткая перестрелка оборвалась так же внезапно, как началась. За очередным поворотом шофер сбросил скорость, и они перевели дух.
По счастью, бандитские пули их миновали – те надеялись захватить богатую добычу, за которую был обещан приличный гонорар, живьем, и потому стрелять начали слишком поздно Главное же, конечно, – сработал фактор неожиданности.
До места добрались без происшествий.
Вид с высоты открывался фантастический. Полная луна освещала провал, покрытый сиреневой дымкой, и вдали – альпийские луга.
– Сколько тут езжу, а к красотище этой никак не привыкну, – заметил Завитушный..
– А дорога вьется, как змея, – внес свою лепту водитель.
– Бандитов бы поменьше.
– Бандитов выведем, – уверенно произнес Матейченков. – Это сыпь на больном теле, а у нас лекарства хорошие.
Иван Иванович посмотрел на альпийские луга, покрытые вечерним туманом, и вполголоса прочел:

Анакондой в горах извивалась дорога,
Навивалась на пики, ныряла в провалы.
Ненасытная, стой! Погоди хоть немного.
А вокруг беспокойные плавают скалы.

– Красивые стихи, – заметил Завитушный.
– Я бы переписал, – застенчиво сказал шофер.

КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕССКАЯ АВТОНОМНАЯ ОБЛАСТЬ, в Ставропольском крае. Образована 12 января 1922. 26 апреля 1926 разделилась на Карачаевскую АО и Черкесский нац. округ. С ЗО апреля 1926 Черкесская АО. В октябре 1943 Карачаевская АО была упразднена. 9 января 1957 создана Карачаево-Черкесская АО. 14,1 тыс. кв. км. Население – 400 тыс. Гор – 42%. 4 города. Основное население: карачаевцы, черкесы, русские. Столица – Черкесск. Расположена на северном склоне Большого Кавказа. Высшая точка – Эльбрус, 5642 м., по границе с Кабардино-Балкарской АССР. Гл. река – Кубань. Курорт Теберда.

МАЛАЯ СОВЕТСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ, 1989.

* * *

Время приближается к рассвету.
Сказано: пора, мой друг, пора.
Ведь открыл же целую планету
Леверрье на кончике пера.

Весна в этом году в Москве явно запаздывала, как это с ней случалось частенько. Впрочем, у нее еще оставалось время для разгона – стояло только начало весеннего месяца.
Генерал-лейтенант Иван Иванович Матейченков сидел у себя дома за письменным столом, за которым громоздились документы: оперативные сводки, донесения, многочисленные вырезки из газет. Все это относилось к далекой республике Карачаево-Черкесия.
Да и весь его привычный статус, собственно говоря, остался во вчерашнем дне. Указом Президента РФ от 15 апреля сего, 1999 года за № 479 генерал-полковник Иван Иванович Матейченков закреплен за Северо-Кавказским регионом.
Отныне он является и. о. Полномочного представителя Президента РФ по Карачаево-Черкесии и одновременно руководителем оперативного штаба сил и средств силовых ведомств России, привлекаемых к обеспечению правопорядка и общественной безопасности в Северо-Кавказском регионе России.
Вылет завтра, точнее – уже сегодня.
За несколько напряженных предотъездных дней Матейченков успел предварительно ознакомиться с положением дел в далекой беспокойной республике.
Линии силового поля, говоря языком физиков, там не только угрожающе напряглись, но и перепутались – сам черт ногу сломит. Поглубже вникать и разбираться придется уже там, как говорится, на ходу.
Опытный генерал отлично понимал: волею судьбы ему предстоит большая, а возможно, и решающая роль в том, чтобы вывести ситуацию из кризиса, в который ее вогнали местные заправилы, направляемые мафиозными структурами всех и всяческих мастей.
Должен был ему помочь и помощник из тамошних жителей, с которым Матейченков познакомился здесь, в Москве.

Было далеко за полночь, а груда документов на столе практически не уменьшалась. К некоторым приходилось возвращаться дважды, трижды и более раз, сопоставлять, анализировать, искать скрытый смысл, удалять противоречия.
Пока фамилии многих людей, чьи подписи красовались под документами, звучали для него абстракцией, хотя об иных был наслышан, с некоторыми – знаком, пусть шапочно.
Завтра все эти люди станут для него реальностью, облекутся плотью и кровью.
Кроме того, будучи человеком основательным, генерал немало времени уделял сравнительно новой для себя религии – исламу, а также различным ее ответвлениям. Здесь он открыл для себя много интересного и неожиданного.

* * *

Журналисты, политики, экономисты, социологи часто сравнивают Кавказ, его многочисленные республики, большие и малые, с паровым котлом под высоким давлением, который в любой момент готов рвануть взрывом.
Причины?
Их десятки, если не сотни. Здесь и борьба за власть, и за экономику, и за политическое влияние, и за полезные ископаемые, и, наконец, за территорию, могущую иметь стратегическое значение, независимо от ее размеров.
И все это круто замешано на стремлении к независимости, на патриотизме, который, кстати сказать, каждый из борцов понимает по-своему.
К этому необходимо еще добавить интриги, проводимые извне, враждебными странами. Не сбросишь со счетов и провокационные действия представителей экстремистских течений ислама – ваххабитов, для которых российский Кавказ и Закавказье – весьма лакомый кусок. Короче, узел – тот еще.
К тому же на Кавказе – множество народностей, иногда весьма малочисленных, составляющих всего один или несколько аулов. И у каждой – свой язык, свои обычаи и законы, которые складывались в течение многих столетий.
При советской власти, не в столь уж отдаленные времена, все межнациональные и межэтнические конфликты, которые возникали – их не могло не быть! – пребывали в «замороженном состоянии». В те времена не могло быть и речи о народных движениях, свободном волеизъявлении. Все подавлялось железным кулаком диктатуры и тоталитаризма.
Ситуация была подобна той, которую столь колоритно живописал великий украинский Кобзарь – Тарас Шевченко:

От молдаванина до финна,
На всех наречьях, все молчит –
И благоденствует…

Наступили, однако, иные времена, именуемые эпохой демократии и гласности. Эти времена всем нам, современникам, увы, слишком хорошо известны и потому в обширных комментариях не нуждаются.
Небезызвестная фраза первого президента России, обращенная к субъектам Федерации – «берите себе столько суверенитета, сколько сумеете унести» – безусловно, в основном сыграла не очень-то хорошую роль, оказавшись бикфордовым шнуром, протянутым к пороховой бочке, каковой предстала вдруг вся Россия, но в особой степени – Кавказ и Закавказье.
Результаты опрометчивой и непродуманной политики не замедлили сказаться.
«Размораживание» производило подчас совершенно неожиданный эффект, иногда прямо противоположный тому, которого ожидали. Когда рвутся цепи, связывавшие части в единое целое, первые частенько идут в болтанку. Здесь уместно вспомнить слова другого великого поэта, Николая Алексеевича Некрасова, которого особенно любил Матейченков. Слова, сказанные, правда, по несколько другому поводу – по случаю отмены крепостного права на Руси:

Порвалась цепь великая,
Порвалась – и ударила:
Одним концом по барину,
Другим – по мужику.

И кто тут мужик, кто барин – поди разбери! Всем плохо, и всюду «страсти роковые»: разлад, раззор, стычки, противостояние, от которого пол шага до гражданской войны…

В небольшой по величине Карачаево-Черкесии назревали грозные события.
Точкой отсчета их послужили выборы местного президента. Президентов у нас теперь выбирают везде и всюду, так что этим нынче никого не удивишь – даже глава иной захудалой фирмы гордо именует себя президентом.
В Карачаево-Черкесии, однако, обстановка, как понял генерал Матейченков, сложилась особая. Она резко отличалась от ситуации в других российских регионах. Причина этого была во Владимире Хубиеве – одной из главных тамошних политических фигур в не столь давние времена.
Достаточно сказать, что Владимир Хубиев слишком долго – в течение двадцати лет! – единолично возглавлял регион: сначала – автономную область, потом – республику.
Статус менялся, власть – нет.
В 1998 году Хубиев стал и. о. главы администрации Карачаево-Черкесии, и с тех пор он всеми мыслимыми и немыслимыми способами старался оттянуть выборы.
Матейченкову припомнился один мимолетный разговор с одним важным чиновником. Разговорились о КЧР.
– Как полагаешь, в чем главная причина, корень тамошних раздоров? – спросил Матейченков.
– А нет корня.
– Как это?
Собеседник улыбнулся:
– Нет – и все.
– Но должна же быть логика событий.
– Не ищи логику там, где ее нет.
– Не согласен: нет следствия без причины.
– Вот и езжай, разбирайся. И убедишься, что я прав.
Отбирая для поездки нужные документы, Матейченков припомнил этот мимолетный разговор.
«Разберемся, во всем разберемся», – подумал он. Да, времена нелегкие. Как сказал тот же Некрасов,

Бывали хуже времена,
Но не было подлей.

Но и то сказать, какие времена бывали легкими? И потом, известно ведь, что «времена не выбирают – в них живут и умирают».

Главный болезненный нерв нынешней ситуации в КЧР он, казалось, нащупал – это слишком запоздалые выборы, когда они наконец-то состоялись, несмотря на отчаянное противодействие Владимира Хубиева. Они-то и привели республику в состояние котла с перегретым паром. Конфликт необходимо погасить, уничтожить в самом зародыше.
То, что случилось в Карачаево-Черкесии, произошло впервые на Кавказе. Впервые – но, увы, далеко не в последний раз.
Глядя в темные окна, за которыми клубилась майская сырость, генерал припомнил внешнюю канву событий, которые привели к этой напряженности.
Выборы президента КЧР пришлось проводить в два тура. 16 марта и 26 апреля. Именно они и вызвали всеобщий раздрай.
Да, слишком долго сидел Владимир Хубиев на троне! Видимо, полагал, опираясь на свои многочисленные и могущественные связи в верхах, что трон скорее под ним прогнется, чем он оставит его.
Цеплялся Хубиев отчаянно, а когда ушел – не мог не уйти! – в республике образовался… вакуум. Природа же, как известно, боится пустоты – это закон физики. «Природа боится пустот и стремится заполнить их – всем, чем попало».
Так в республике возник межэтнический конфликт: каждая народность, естественно, хотела «своего» президента.
И еще генералу стало ясно: конфликт был спровоцирован отнюдь не простыми людьми, а национальными элитами, которые имеются в любой республике. Независимо от ее величины, этой республики. То еще словечко – элиты – вошедшее в наш обиход сравнительно недавно.
Эти отъевшиеся элиты отлично осознавали, что влияние любой из них может проистекать только из поддержки народа. Потому-то, как только были объявлены выборы, и вспыхнула в республике самая бешеная, разнузданная агитация, по старому, но вечно живому принципу – каждый кулик свое болото хвалит.
Нужен свой кандидат в президенты!
Каждая сторона пыталась приручить, подкармливая, в первую очередь средства массовой информации. При это в ход, по известным образцам, пускался весь джентльменский набор – от подкупа и угрозы убийств, иногда осуществляемых, до заведомой лжи и клеветы, носивших, само собой, взаимный характер.
Основных соискателей высокого поста осталось два – черкес Станислав Дерев и генерал армии, в прошлом главком сухопутных сил российской армии карачаевец Владимир Семенов.
Вот, к примеру, агитационная мина, обнаруженная генералом Матейченковым и направленная против Станислава Дерева: мол, мэр столицы задумал создать «Великую Черкесию», куда должны войти: Кабардино-Балкария, собственно Карачаево-Черкесия, Адыгея, земля шапсугов в Краснодарском крае, а также… Абхазия!
Ну, а как же добиться, чтобы в этом конгломерате народностей доминировали черкесы и адыгейцы? Оказывается, очень просто. Согласно авторам многоступенчатой «мины», Станислав Дерев замыслил провести массовую реэмиграцию людей необходимой ему для осуществления «великодержавных планов» национальности. Откуда? Прежде всего, из Турции, а также из многочисленных стран Ближнего Востока.
Более того, заказные статьи в местных газетах уверяли, что Станислав Дерев всем этим давно уже занимается, отворив нужным ему людям некие мифические «тайные тропы» в республику. Результат же всего этого сложного словесного построения прост: образуется «Великая Черкесия», она становится самостоятельным государством и выходит из-под эгиды России.
Доказательства?
Ими авторы подобных статей себя не утверждали. «Мы знаем» – вот и все. Изволь принять на веру.
В лучшем случае ссылались на некие не называемые таинственные источники, которые не подлежат рассекречиванию.
Матейченков усмехнулся, припомнив остроумное замечание одного ученого, который заметил: все книги по математике начинаются словами – мы знаем… Так вот и авторы пафосно обличительных статей, направленных против какого-либо из кандидатов: мы знаем – и все тут!
Как тут не вспомнить к месту старый еврейский анекдот.
Раввину сообщили, что его дочь, невинная девушка, сидит на бульваре и кормит грудью младенца. «Но у меня вообще нет никакой дочери!» – изумился раввин. «Мое дело сообщить, а вы уже разбирайтесь», – ответил доброжелатель.
Примерно так обстояло дело и с предвыборной полемикой в местных газетах.
Соперника Станислава Дерева – генерала армии Владимира Семенова – Иван Матейченков заочно знал давно, хотя встречаться не доводилось. Что касается Семенова, соперники по выборам подвели под него другую «мину»: карачаевцы, дескать, которых возглавляет Семенов, желают «явочным порядком»… распространиться по всей республике, вытесняя из «жизненного пространства» все прочие народности, выдавливая с командных постов национальные меньшинства, всячески перекрывая им кислород. С тем, чтобы в перспективе… уничтожить их физически, ни больше ни меньше.
Матейченков только головой покачал, перечитав последний красочный пассаж – статья, правда, была без подписи, то есть как бы редакционная.
Поистине, все в духе присной памяти доктора Иозефа Геббельса, подумал Иван Иванович: ложь, провозглашал гитлеровский министр информации, должна быть чудовищной, только тогда она становится эффективной. Другими словами – ври побольше, авось, что-нибудь и останется.
…Что же касается демократических условий, в которых должны будут проходить выборы – речь шла о времени, предшествующем выборам в КЧР – то и здесь, по утверждению недругов Владимира Семенова, таилось коварство. Ведь карачаевцев-то – большинство, какая же тут может быть соблюдена демократия? Да они просто своей массой остальных задавят, оттеснят нацменьшинства от любого участия в общественной жизни.
Выход?
На баррикады, на конфронтацию! Этот призыв – в явной или неявной форме – содержала каждая третья газетная статья. При этом каждая сторона, не брезгая никакими посулами, изо всех сил вербовала себе сторонников.

* * *

Генерал Матейченков часто вспоминал свой первый день в далекой республике. Самые мельчайшие подробности врезались ему в память. По аэродрому гулял сильный ветер, гоняя мелкий мусор и обрывки старых газет.
– Хороший у нас пилот, знает свое дело! – похвалил Завитушный, спустившись вслед за генералом по выброшенной лесенке. – А то выбросил бы нас куда-нибудь в черту на кулички, и добирайся тогда до Черкесска как знаешь, на перекладных.
Они стояли, озирая поле, на котором стояло несколько самолетов различного калибра и разных компаний.
Однако не только их пилот из Москвы оказался не робкого десятка.
Через минуту-другую послышалось нарастающее басовитое гудение, и на соседнюю дорожку приземлился небольшой самолетик неизвестной генералу Матейченкову авиакомпании.
– Гость из Пешавара, – скользнул по нему опытным взглядом Завитушный.
– Из Афганистана?
– Ну да.
– Что же его никто не досматривает? Где пограничники?
– Эта служба уже почитай год, как бездействует. Разве что начальник аэропорта поинтересуется, не ли у гостя чего недозволенного! – сплюнул Завитушный. – А так – вход свободный: прилетай кто хочешь!
– Непорядок, – покачал головой генерал и, вытащив записную книжку, что-то в нее записал. – Этак любой наркотик можно притаранить…
– Само собой.
Между тем, несколько человек в папахах, вышедших из приземлившегося самолета, принялись осторожно спускать по трапу тускло блестящий на солнце металлический контейнер.
– Груз двести?
– Он самый, – вздохнул Завитушный.
– Но почему из-за границы?
– Очень просто, – пояснил Сергей. – Многие из черкесов и карачаевцев ищут счастья и заработков за границей – в республике при безработице и вообще при полном бедламе прокормиться трудно. А там и солдатом можно приспособиться, и вооруженным охранником в частной компании, или еще где-нибудь…
Между тем люди в папахах, в чем-то неуловимо похожие друг на друга, взвалили печальный груз на плечи и осторожно двинулись в сторону ждущей их поодаль автомашине.
– Это обычай предков, – пояснил Сергей Завитушный, глядя вслед удаляющейся процессии. – Черкес или карачаевец может сложить голову где угодно, но хоронить его следует только на родовом кладбище.
…Вскоре новые впечатления нахлынули дружно, но эпизод на аэродроме – груз двести и осторожно несущие его на плечах люди в папахах – не забывался.
Генералу Матейченкову и в дурном сне не могло привидеться, что этот в сущности малозначащий эпизод – окажет влияние не только на его карьеру, но и на самую его жизнь…

* * *

Много повидали афганские просторы. Многие захватчики пытались прибрать их к рукам. Но чужеземцы приходили и уходили, словно волны, набегающие на песок, а поля и горы оставались непокоренными, и след чужих сапог заносили пески, словно залечивая раны.
Много их было, захватчиков, но помнить всех может только история.
Прежде здесь, в самом труднодоступном месте предгорий Гиндукуша, располагался тайный схрон повстанцев – склад оружия и боеприпасов. Затем его расширяли и углубляли, приспосабливая для жилья. Труд нескольких поколений совершенно преобразил некогда скромный тайный схрон.
Перестройка его длилась несколько десятилетий. Кроме того, денег сюда было вбухано без меры, с учетом того, для кого он предназначался. Восемнадцать просторных горизонтальных плоскостей, на которых размещались необходимые помещения, горизонтальные уровни пронизывались капсулами бесшумных скоростных лифтов. Весь гигантский комплекс был энергетически независим и не нуждался в стороннем источнике энергии, поскольку получал ее в достаточном количестве, поскольку питался от небольшой атомной станции, расположенной неподалеку в одном из недоступных каньонов. Ее строила шарага, состоявшая из захваченных в плен физиков и прочих технарей, которых, когда объект был готов. Отправили без пересадки к Аллаху. Да и то сказать, разве можно щадить неверных, особенно когда существует малейшая опвсность того, что они когда-нибудь могут распустить свои длинные и грязные языки?..