Эта книга – свидетельство трагической судьбы многих художественных шедевров мирового значения, утраченных в ходе последней мировой войны, развязанной немецким фашизмом. Суммарную стоимость всех утрат просто невозможно определить. Но дело, конечно, не в цене. Любуясь картинами величайших художников мира, мы не задумываемся об их рыночной стоимости. Нас влечет, прежде всего, неповторимое художественное мастерство их создателей, мы получаем величайшее эстетическое наслаждение.
Запечатленная в картинах или скульптурах жизнь человека – это и есть художественная летопись человечества. Может быть, и поэтому народы так ревностно хранят свои художественные сокровища. И заполучить их можно разве только за очень большие деньги или отобрать силой.
Мы расскажем несколько историй о судьбе мировых шедевров и о людях, которые эти шедевры сохраняли, похищали, искали, возвращали.
В конце концов, речь всегда идет о людях.

Вот несколько акварелей:
1) «Немецкая церковь и парижский домик, 1920»;
2) «Becelaire, 1917»;
3) «Новый Максимилианский мост, 1913–1914»;
4) «Мюнхенский Королевский Баварский Hofbrauhaus, 1913–1914»;
5) «Королевская Опера в Мюнхене, 1913»
Вполне приличные акварели, заметно пристрастие автора к историческим зданиям, мостам, тихим городским уголкам. Художник склонен к лирике, безмятежному созерцанию красот природы. Автором этих акварелей, написанных в начале прошлого века, был никому тогда не известный и, увы, непризнанный художник Адольф Гитлер. Когда будущий фюрер принес свои работы в Венскую академию художеств, на живописное отделение его не приняли, но посоветовали пойти на архитектурное. Честолюбивый Адольф оскорбился и отверг это предложение, что имело далеко идущие последствия для самой Академии художеств и всего человечества. Как изменилась бы история XX века, если бы автора этих акварелей приняли в Академию?!
Став фюрером и неограниченным диктатором страны, Гитлер весь свой нерастраченный художественный потенциал устремил на создание грандиозных планов строительства величественных зданий, гигантских памятников. Гитлер и рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс ежегодно проводили выставки современного немецкого искусства во вновь отстроенном Мюнхенском музее. Картины и скульптуры, удостоенные включения в экспозицию, соответствовали эпигонскому, примитивно мещанскому вкусу фюрера.
Германию ожидала грандиозная перестройка, на которую были субсидированы огромные деньги. Искусство должно было соответствовать арийскому духу и прославлять Германию как Великий Третий рейх, существованию которого Гитлер отводил ближайшие 1000 лет.
В начале 20-х годов многие выдающиеся художники, жившие в Германии, обрели мировое признание. Среди них были крупнейшие представители «нового реализма» – Георг Гросс, экспрессионист швейцарского происхождения Пауль Клее, русский экспрессионист, работавший в Германии, Василий Кандинский. Для Гитлера, считавшего себя тонким знатоком искусства и истинным художником, современные тенденции в немецком изобразительном искусстве казались бессмысленными и опасными. В «Майн кампф» он высказывался против «большевизации искусства». Подобное искусство, говорил он, «есть болезненный результат сумасшествия. Жаль людей, которые уже не способны контролировать свое болезненное состояние».
В 1930-м он поддержал национал-социалистическую боевую лигу Альфреда Розенберга, которая активно боролась с «дегенеративным искусством». Собственный вкус Гитлера в живописи ограничивался героическим и реалистическим жанрами. Истинное германское искусство, говорил он, никогда не должно изображать страдание, горе или боль. Художники должны использовать краски, «отличные от тех, которые различает в природе нормальный глаз». Сам он предпочитал полотна австрийских романтиков, изображавших тирольскую крестьянскую жизнь, и баварских художников, рисовавших счастливых крестьян за работой или пьянствующих монахов за игрой. Для Гитлера было очевидным, что наступит время и он очистит Германию от декадентского искусства ради «истинного германского духа».
Около 42 тысяч лояльных нацистскому режиму деятелей культуры были принудительно объединены в Имперскую палату изобразительного искусства. Директивы этого органа имели силу законов. Любой мог быть исключен за «политическую неблагонадежность». Для художников существовал целый ряд ограничений: лишение права на преподавательскую деятельность, права выставляться и права заниматься живописью. Агенты гестапо совершали молниеносные рейды по студиям художников. Владельцам художественных салонов и магазинов раздавали списки опальных художников и запрещенных к продаже произведений искусства. Многие известные германские художники оказались в изгнании Пауль Клее вернулся в Швейцарию, Кандинский уехал в Париж и стал французским подданным, Оскар Кокошка, чей неистовый экспрессионизм особенно раздражал Гитлера, перебрался в Англию и принял британское гражданство, Георг Гросс эмигрировал в США, Макс Бекман обосновался в Амстердаме.

Один из аукционов по продаже картин «дегенеративного искусства» в Швейцарии. Выставлен автопортрет Ван Гога

Первая официальная выставка «выродившегося искусства» (1918–1933) прошла в Карлсруэ в 1933 году, спустя несколько месяцев после прихода Гитлера к власти. В начале 1936 года Гитлер приказал четырем нацистским художникам во главе с профессором Адольфом Циглером, президентом Имперской палаты изобразительного искусства, обследовать все основные галереи и музеи Германии с целью изъятия «декадентского искусства». Член этой комиссии граф фон Баудизен дал ясно понять, какой тип искусства он предпочитает: «Самая совершенная форма, самый изысканный образ, созданный в последнее время в Германии, родился вовсе не в мастерской художника – это стальной шлем!». Комиссия изъяла 12 890 картин, рисунков, эскизов и скульптур немецких и европейских художников, в том числе работы Пикассо, Гогена, Сезанна и Ван Гога.
31 марта 1936 года эти конфискованные произведения искусства были представлены на специальной выставке «дегенеративного искусства» в Мюнхене. Эффект оказался обратным: огромные толпы народа стекались, чтобы полюбоваться на творения, отвергнутые Гитлером. Проходившая одновременно по соседству «Великая германская художественная выставка», на которой было выставлено около 900 работ, одобренных Гитлером, привлекла куда меньшее внимание публики. Чтобы поощрить «истинных германских художников», Гитлер учредил несколько сотен премий.

Образец нового арийского искусства. «Настоящий ариец»

Незадолго до начала Второй мировой войны, в марте 1939 года, в Берлине были сожжены тысячи художественных полотен. В конце июля 1939 года, по распоряжению Гитлера, на аукционах в Швейцарии был продан целый ряд картин, чтобы получить валюту. Покончив с «дегенератами», фюрер тяжко задумался, размышляя, куда бы направить свои нерастраченные творческие силы. Идею невольно подсказал его интеллектуальный друг и соратник Бенито Муссолини. Прогуливаясь по залам римского музея, фюрер с завистью любовался скульптурами и картинами великого итальянского Возрождения и тут его осенила блестящая идея: а почему бы не создать грандиозный музей всех времен и народов? Его музей! Сама по себе идея, конечно, замечательная. Но ни один существовавший в то время немецкий музей не отвечал замыслу Гитлера. Значит, надо построить новый, а хорошо бы вокруг музея еще создать и новый арийский город. Выбор пал на родной Линц, в котором фюрер провел свое детство и которому предстояло стать новой столицей на Дунае. Ликующие жители Линца с трудом верили своему счастью. Им предстояло жить в новой суперстолице, переселиться в роскошные дома, следить за движением звезд из новейшей обсерватории, а также любоваться экспонатами загадочного Музея холода.

Во время экскурсии фюрера по Миланскому музею его осенила блестящая идея создать свой грандиозный музей в Линце. Дуче еще не подозревает, что часть экспонатов из Италии незаконно будет вывезена в рейх

Стройка закипела. Уже шла война на два фронта, но Гитлер лично приезжал в Линц, чтобы контролировать ход строительства. Народ еще радуется, но энтузиазма поубавилось. Но чем заполнить залы музея? По-своему, это был бескорыстный человек – все, что он делал, совершалось во имя «Великой Германии», и наградой ему будет благодарность немецкого народа. Все деньги от продажи книги «Майн кампф» и марок со своим изображением Гитлер направил на покупку картин величайших художников всех времен и народов. Под личным повседневным контролем Гитлера действовала «зондерауфтраглинц» – за пять лет было «собрано» восемь тысяч картин, а на десятки тысяч были «получены права». Но, конечно, никаких денег бы не хватило для приобретения всего, что фашисты награбили с оккупированных территорий. Для того чтобы представить, какой размах приобрел грабеж, обратимся к свидетельству доктора Колера, ученого из бывшей ГДР: «Уже к 1938 году, сразу после оккупации фашистами Австрии, Гитлер стал подгребать под свое личное ведение все дела, связанные с культурой и искусством. Именно тогда в фашистской бюрократической машине появился термин «прерогатива фюрера» («фюрерфорбехальт»). Был издан его тайный приказ: «Все наиболее ценные произведения искусства должны быть сфотографированы и представлены на рассмотрение мне – я решу их дальнейшую судьбу.
…Я нашел один любопытный материал: когда гауляйтер оккупированного Перемышля посмел не показать Гитлеру похищенные им из музея картины, его немедленно, без суда и следствия, расстреляло гестапо»».
Чтобы на месте ознакомиться с величайшим планом, мы отправились в Линц, очаровательный старый австрийский город. Мы были покорены его красотой и порадовались, что фюреру не удалось превратить этот город в грандиозную казарму – он успел построить лишь два здания и мост через Дунай. Очевидно, что казарменный стиль сооружений абсолютно чужд гармонии этого прелестного города.
Да, рейхсминистр по восточным территориям Розенберг был отменным грабителем, но он стоял лишь на третьей ступеньке лестницы, вслед за фюрером и Герингом. Поначалу советы Гитлеру давал его лейбфотограф Генрих Гофман, считавший себя знатоком Шпитцвега, но постоянно натыкавшийся на фальшивки.
В первые годы правления Третьего рейха Гитлер привлек для создания своей коллекции умного и беспринципного берлинского антиквара Карла Габерштока, который в 1933 году вступил в Национал-социалистическую рабочую партию Германии. Услуги для фюрера Габершток предоставлял практически бесплатно, надеясь заработать политический капитал. Летом 1938 года Гитлер решил посоветоваться с Карлом Габерштоком, который помогал фюреру в приобретении картин для «коричневого дома» в Мюнхене, Имперской канцелярии и замка в Берхтесгадене. Решив вплотную заняться музеем в Линце, Гитлер позвал Габерштока и спросил его, кто бы мог профессионально сформировать экспозиции музея. Антиквар сразу же назвал ему Ганса Поссе, всемирно известного искусствоведа, специалиста по итальянскому и нидерландскому искусству. «Правда, – добавил Габершток, – в Дрездене его хотят сместить со своего поста, а Поссе верой и правдой служит фюреру».
59-летний Ганс Поссе занимал довольно скромную в иерархии государства должность – он был директором Дрезденской картинной галереи. И стал объектом травли со стороны местных партийных функционеров, которые хотели поставить на его место своего человека. Они обвинили Поссе в том, что он дал приют «выродившемуся» художнику Оскару Кокошке и сохранил его полотна (так же, как и произведения Отто Дикса). Доктор Поссе уже готовился расстаться со своей должностью, как вдруг все волшебным образом изменилось. Услышав о гонениях на Поссе, Гитлер рассвирепел и заявил, что дураки из Дрездена, не понимающие его великих политических идей, срывают все его планы. Борман немедленно устроил головомойку гауляйтеру Саксонии Мартину Мучману, и доктор Ганс Поссе мгновенно оказался у Гитлера. Правда, он не знал, по какому поводу, и вначале решил, что его враги в Дрездене добились своего. Однако фюрер принял Поссе ласково и заявил, что собирается поручить ему дело всей своей жизни – формирование «музея фюрера» в Линце.
Впрочем, есть еще одно объяснение, почему был приглашен Поссе. Анжела Раубаль, урожденная Гитлер, сестра фюрера, вторично вышла замуж за директора дрезденского строительного училища Мартина Хамича. Его училище находилось рядом с Главным государственным архивом, где директором был тайный советник Поссе – отец Ганса. Их семьи дружили. Анжела и ее муж с 23 мая по 5 июня 1938 года провели свой отпуск в доме Гитлера в горах в Берхтесгадене.
18 июня Гитлер посетил Дрезден и возвратил Поссе его прежнюю должность. Однако прошел еще целый год, прежде чем фюрер доверил ему «спецпоручение – Линц».
Как бы то ни было, выразивший готовность беззаветно служить «дорогому фюреру», Поссе немедленно получил от Бормана специальное удостоверение, подписанное Гитлером, в котором значилось: «Директор картинной галереи Дрездена др. Ганс Поссе (паспорт номер VI 971/39 удостоверен полицай-комиссариатом) имеет личное задание фюрера, что я и довожу до сведения всех административных управлений в качестве руководства к действию. Все немецкие административные управления оккупированных стран обязаны оказывать господину доктору Поссе всяческую поддержку при выполнении данного ему фюрером задания». И Гитлер не ошибся: доктор Поссе преданно служил ему вплоть до своей неожиданной смерти в 1942 году. За несколько лет он сумел «собрать» огромное количество первоклассных картин и скульптур, которые целевым образом шли в специальные хранилища для «музея фюрера». С мнением доктора Поссе считались многие специалисты и сам Гитлер. Поссе не стеснялся оборвать фюрера в разговоре, если был с ним не согласен.
Однажды Гитлер похвастался партией приобретенных картин и неожиданно подвергся разносу Поссе за пристрастие к «мюнхенской школе», по мнению профессора, провинциальной: «Она не соответствует рангу будущей галереи, какой я ее представляю!» Вряд ли фюрер знал, что такое «мюнхенская школа», и, не терпящий никаких возражений, он робко выслушивал назидания профессора.
Но вернемся к рассказу о нем доктора Колера:
«Профессор знал все, связанное с картинами и скульптурами, как те картины, которые предназначались для музея фюрера (сам отбирал как-никак!), так и те, которые были складированы в тайных розенберговских «депо». (В хранилищах рейхсляйтера Розенберга собиралось все, что его зондеркоманды натащили из оккупированных стран.)

Ганс Поссе. Директор Дрезденской галереи. Ему фюрер поручил почетную миссию по отбору экспонатов для своего музея в Линце

Поссе сделал решительное заявление: Розенберг не умеет наладить хранение ценностей, поэтому все должно принадлежать одному хозяину.
Борман горячо одобрил эту идею (подброшенную его же человеком!) и поставил вопрос, на который мог быть лишь однозначный ответ: все надо объединить в руках «лучшего друга художников и скульпторов, великого фюрера германской нации Адольфа Гитлера».
И личный искусствовед Гитлера успешно начал работу в Голландии. 28 ноября 1940 года Поссе докладывает Борману, что им отобрано 68 произведений, среди которых работы Брейгеля, Рубенса, Рембрандта, Рейсдаля, Каналетто. О работе в Голландии мы расскажем подробно и отдельно – это увлекательная детективная история, которая сегодня все еще горячо обсуждается специалистами. Вырученную за реализацию ценностей по разделу «дегенеративное искусство» валюту Поссе получал в Дрезденском банке и тут же покупал на нее работы старых мастеров. В своих беседах Гитлер упомянул о том, что он погасил задолженность одной обанкротившейся еврейской фирмы и получил прекрасную коллекцию мастеров. В этой акции не последнюю роль сыграл доктор Поссе. А дело было так.
Фриц Мангеймер, банкир и мультимиллионер, вовремя успел уехать из Германии в Голландию, где он собрал блестящую коллекцию картин, ювелирных изделий и гобеленов. Внезапная смерть банкира в августе 1939 года поставила в тяжелое положение его банк в Амстердаме, который вынужден был расплатиться с кредиторами частью коллекции. Поссе немедленно сообщил Борману о возможности по дешевке приобрести великолепную коллекцию. 4 февраля 1941 года Борман послал в Гаагу срочную телеграмму рейхскомиссару Голландии генералу Шмидту:

Срочно!
Прошу немедленно известить доктора Поссе, находящегося в Гааге, что фюрер желает закупить коллекцию Мангеймера.
Фюрер поручает Поссе купить данную коллекцию.
Прошу господина рейхскомиссара не санкционировать продажу в другие руки и оказать содействие Поссе в немедленной покупке коллекции.
Хайль Гитлер!

Борман

Рейхскомиссар «не санкционировал» в другие руки, и Поссе немедленно принялся за дело и преуспел, пригрозив владельцам, что «…если я картины не получу, их просто конфискует гауляйтер Шмидт как «вражеское имущество»«. «Оккупированные владельцы», оценив ситуацию, спорить не стали, и за 5 миллионов гульденов (около 7 миллионов марок) Поссе приобрел коллекцию, которая стоила в несколько раз больше. Особый интерес представляла для Поссе Италия – прочтем хотя бы одно донесение профессора:

Лично рейхсляйтеру Господину Борману Оберзальцберг под Берхтесгаденом. Глубокоуважаемый господин рейхсляйтер! Докладываю, что вчера, 23 марта 1941 года, я возвратился из 14-дневной поездки в Италию.
Благодаря предварительной работе принца Филиппа фон Гессена стало возможным приобрести для фюрера около 25 картин, среди них:
– портрет неизвестного знатного мужчины (Тициан);
– великолепный двойной портрет (Тинторетто, 1562)… Портрет жены композитора Россини на фоне интерьера.
В результате этих итальянских приобретений средства, предоставленные мне, оказались исчерпаны. Я уже обратился к господину рейхсминистру д-ру Аммерсу с просьбой пополнить счет в посольстве Германии в Риме. По пути я побывал в Мюнхене и посмотрел доставленные из Парижа великолепные полотна Рубенса, Ф. Гальса. В мое отсутствие в Мюнхен прибыл четвертый транспорт с 19 картинами, а также с тремя ящиками произведений искусства, полученных в Голландии из коллекции Кёнигса. Картины после осмотра нашими реставраторами будут переправлены для «музея фюрера».
Хайль Гитлер!

Преданный Вам профессор Г. Поссе

Нет, не зря трудился энергичный профессор, и рейхсляйтер Борман был им очень доволен. И только с Эрихом Кохом Поссе не смог найти взаимопонимания.
Приехав в Кенигсберг, чтобы отобрать ценности для Гитлера, Поссе осмотрел выставленную там в Королевском замке знаменитую Янтарную комнату, украденную немцами из Царского Села. Восхищенный Поссе немедленно заявил, что Янтарную комнату придется отправить «дорогому фюреру». Кроме того, она сослужит и другую службу – доктора советуют Гитлеру почаще находиться в благотворном янтарном поле, которое очень успокаивает (известно, что фюрер страдал приступами истерии и, конечно, нуждался в такой терапии). Это сообщение совсем не понравилось гауляйтеру Восточной Пруссии Эриху Коху, у которого были свои виды на Янтарную комнату. Как бы то ни было, но после визита в Кенигсберг, вернувшись в Дрезден, Ганс Поссе скоропостижно скончался 7 декабря 1942 года, хотя и был абсолютно здоров. Его похоронили с государственными почестями. И было за что – Поссе собрал для любимого фюрера 1200 картин первоклассных мастеров. На похоронах Геббельс отметил, что доктор Поссе «с беспримерным проникновением в суть дела, с усердием ученого и рвением коллекционера блестяще выполнил поручения самого фюрера и, осуществляя свою миссию, превзошел все достигнутое им в предыдущий период». До своего последнего часа он неутомимо работал для выполнения особого задания, и можно сказать, что в результате этой деятельности он увенчал самым блестящим свершением свою столь богатую успехами жизнь… Город Линц с полным правом присвоил доктору Поссе звание почетного гражданина, ибо он оставил в этом городе нерукотворный памятник».
К счастью, «памятник» так и остался «нерукотворным»! Ганс Поссе вел дневник, где скрупулезно фиксировал свои «приобретения».
Вдова Поссе завещала все свое имущество и дневник мужа племяннице Г. Зайлер, которая передала дневник помощнику Поссе К. Хаберштоку – «для ознакомления», но обратно его не получила. Помощник Хабершток решил припрятать дневник в секретном отделе Германского национального музея в Нюрнберге – ведь сведения, которые можно было почерпнуть из пометок Ганса Поссе, наверняка стоят многие миллионы долларов.
1993 год. Дневники должны были рассекретить, но специалисты до сих пор не могут заглянуть в перечень похищенных сокровищ. В ответ на запрос газеты «Цайт» директор музейного архива Фейт заявил, что секретность дневника Поссе «…сохраняется в интересах многих людей, еще живых, но участвовавших в акциях по сбору военных коллекций». Конечно, многое рассказал бы и дневник Мартина Бормана, из которого можно узнать, чем же владел фюрер. Но и этот дневник не был рассекречен, хотя в 1996 году наступил срок предать его гласности. А ведь именно Борман разработал «долгоиграющий» сценарий спасения сокровищ фюрера. Правда, с дневником Бормана был знаком товарищ Сталин, которому дневник доставил лично маршал Жуков. Однако никаких конкретных шагов предпринято не было.
С Линцем ничего не вышло. Свою мечту Гитлер разрушил сам, развязав войну. Однако фанатично преданный своим идеям, Гитлер даже в своем завещании за несколько часов до смерти написал, что собранную им коллекцию картин завещает немецкому народу. От рождения счастливого замысла фюрера до его полного краха прошло несколько лет, полных трагических, кровавых событий, унесших жизни миллионов человек и ставших причиной небывалого в истории не только Европы, но и во всем мире перемещения культурных ценностей. В этой грандиозной акции участвовали десятки тысяч людей. Мы расскажем лишь о некоторых, но вначале познакомимся с главными действующими лицами нашей истории.
Адольф Гитлер – великий фюрер, отец, вождь и учитель германского народа, автор «замечательной» идеи ограбить все достойные внимания музеи Европы и тем самым укрепить арийский дух народа.
Герман Геринг – второй человек в Германии, министр-президент, председатель Совета по обороне, генерал-фельдмаршал, рейхсмаршал авиации. Обладал неукротимой страстью к коллекционированию – в основном чужих художественных ценностей – и стремился превзойти в этом самого фюрера.
Альберт Шпеер – личный архитектор Гитлера, один из самых преданных ему людей, почти друг (просто друзей у Гитлера не было), автор многочисленных архитектурных проектов, в том числе знаменитой Имперской канцелярии и градостроительного плана превращения маленького городка Линц в грандиозную столицу на Дунае.
Мартин Борман – рейхсляйтер, начальник Имперской канцелярии, «серый кардинал» в команде Гитлера, оперативно руководил реализацией плана «дорогого фюрера» и не жалел на это казенных денег.
Генрих Гиммлер – рейхсфюрер СС, успешно внедрял новые ускоренные методы решения «еврейского вопроса», а реквизированные ценности отправлял в Рейхсбанк на нужды «тысячелетнего рейха».
Вальтер Функ – президент Рейхсбанка, и, хотя, как он заявил на Нюрнбергском процессе, ничего про это не знал, все-таки за любовь к чужим золотым коронкам получил пожизненное тюремное заключение.
Бенито Муссолини – дуче фашистской Италии, дружески презентовавший Гитлеру кое-что из национальных сокровищ своей страны, не разрешенных законом к вывозу.
Ганс Поссе – директор Дрезденской галереи, профессор, личный уполномоченный фюрера по комплектованию «Музея всех народов» в Линце, неустанно трудился над заданием фюрера и пострадал из-за своего рвения.
Филипп Гессенский – принц, обер-президент земли Гессен-Нассау, сын немецкого кайзера Фридриха Третьего и королевы Виктории, зять итальянского короля Виктора Эммануила, ближайший помощник доктора Поссе, был любезно принят фюрером в его ставке и вместе с женой отправлен в концлагерь.
Иоахим фон Риббентроп – рейхсминистр иностранных дел, сумел плодотворно поработать по вывозу из Франции и Италии художественных ценностей.
Альфред Розенберг – рейхсминистр по оккупированным восточным территориям, заявил, что «привлек миллионы людей к неизвестным им до тех пор сокровищам искусства», но все равно был повешен.
Эдда Геринг – дочь рейхсмаршала авиации, вела длительную, изнуряющую борьбу за картину Лукаса Кранаха Старшего «Мадонна с младенцем».
Йозеф Геббельс – рейхсминистр пропаганды и гауляйтер Берлина, теоретически обосновал исключительные права немецкого народа на владение всеми ценностями мировой культуры.
Генрих Мюллер – шеф гестапо, группенфюрер СС, сумел сколотить неплохое состояние, составить свою личную художественную коллекцию и таинственно исчезнуть в последние дни войны.