Сицилия
– О, мисс Талия! Завтра утром выезжать, а у нас еще столько дел!
Талия, занятая упаковкой книг и бумаг, подняла голову и взглянула на свою служанку Мэри, метавшуюся с ворохом платьев в руках по комнате, пол которой был заставлен раскрытыми чемоданами, а мебель завалена грудами одежды и обуви, вынутой из шкафов и комодов.
– Послушай, Мэри, – проговорила Талия, – последнее время мы только и делаем, что переезжаем с места на место. Неужели ты до сих пор не научилась быстро укладывать вещи?
– Но мы никогда еще не собирались в такой спешке. Разве можно как следует уложить все вещи за такое короткое время?
Талия вынуждена была с ней согласиться. Вообще-то ее отец, сэр Уолтер Чейз, тоже не любил спешки. Они неторопливо путешествовали по Италии, осматривая и изучая достопримечательности, встречаясь с учеными коллегами сэра Уолтера. Все это до тех пор, пока они не прибыли на Сицилию, где были тщательно проведены раскопки древнего города, сите, находки изучены, описаны и переданы местным археологам. Старшая сестра Талии, Клио, здесь, на Сицилии, вышла замуж по большой любви за герцога Эвертона, и они отправились в свадебное путешествие на Восток.
Сэр Уолтер и сам недавно вновь женился на своей давней спутнице, леди Рашворт. На лето они собирались в Женеву, с младшей сестрой Талии, Терпсихорой, сокращенно Кори. Предполагалось, что и Талия поедет с ними. Но после длительного путешествия по Италии она так устала, что захотела вернуться домой, в Англию.
Тем более что старшая сестра, Каллиопа, леди Уэствуд, ожидала первенца, и в последнее время от нее приходили несвойственные ей жалобные письма. Она спрашивала, когда же они, наконец, вернутся домой? Талия подозревала, что Каллиопа предпочла бы общество Клио. Две старших сестры Чейз были очень дружны. И самой надежной и сильной из всех, по общему признанию, была Клио.
Но Клио уехала в свадебное путешествие, и Каллиопе придется мириться с обществом Талии, которую сестры всегда считали слишком эмоциональной и склонной к мелодраматизму. По их мнению, она хороша для совместных визитов к модистке или посещения любительских спектаклей, но не для помощи в вынашивании ребенка.
И не для поимки грабителей.
Талия взглянула на свое отражение в зеркале туалетного стола. Сицилийское солнце потоком лучей вливалось в окна, придавая ее распущенным волосам палевый оттенок летних нарциссов. Ее овальное личико, губы сердечком, широко раскрытые голубые глаза, розово-кремовая кожа были, по ее мнению, достаточно хороши. И привлекали к ней многочисленных поклонников, глупых обожателей, посвящавших ей убогие стихи, где они сравнивали ее с фарфоровыми пастушками и весенними днями.
Впрочем, ее собственная семья, кажется, разделяла такое мнение. Они восхищались ее прелестным личиком, баловали, но видели за ее голубыми глазами только романы и ленточки. Вот Клио и Калли – те были умницами, они унаследовали от отца интерес к науке. Младшая, Кори, была подающей надежды художницей. А Талия забавная и хорошенькая, но пустенькая, мать называла ее прелестным цветком.
О, они конечно никогда не говорили этого вслух. Аплодировали ее актерской игре, хвалили ее писательский талант. Но по тому, как они смотрели на нее, и по тону, которым говорили с ней, ей все было ясно.
Она была другой. Не такой, как все Чейзы.
Талия отвернулась от зеркала и плотнее затянула на плечах шаль, как будто тонкая кашемировая ткань могла послужить ей броней от разочарования.
Она надеялась, что события последних дней смогут изменить их мнение. Покажут, на что она способна. Когда Клио пришла к ней и попросила помощи в поимке леди Ривертон, укравшей серебряный клад из эллинского храма, Талия была счастлива. Наконец-то и она может проявить себя, доказать, что она тоже настоящая Чейз.
Ее актерская искусная игра сработала и позволила выявить сообщника преступления. Но вдруг леди Ривертон исчезла, предположительно прихватив серебро. И теперь Клио с мужем пытаются ее разыскать, но в этой погоне Талия уже не участвовала. Кажется, она так и не смогла доказать своей полезности ни сестре, ни отцу.
Ни еще одному человеку, которого хотела бы поразить более всего. Граф Марко ди Фабрицци. Ее партнер по любительским спектаклям, с которым она непрерывно ссорилась. Итальянский аристократ и антиквар. Самый красивый мужчина на свете. И который, кажется, был безнадежно влюблен в Клио.
Сестры поддразнивали Талию, говорили, что она бракует всех своих поклонников. Но среди них не было никого похожего на Марко. Что за судьба! Стоило так долго искать, наконец, найти страстного, красивого мужчину своей мечты, чтобы он влюбился в ее сестру!
Талия принялась снова укладывать вещи в чемодан. Рукопись выскользнула из ее пальцев, и листы рассыпались по ковру. Она встала на колени, чтобы их собрать, и заголовок привлек ее внимание.
«Мрачный замок графа Орландо» – пьеса в стихах из трех актов. Она начала ее писать, когда встретила Марко, как раз во время приключения с поиском серебряного клада. История из эпохи итальянского Ренессанса, о потерянной и обретенной любви, с привидениями, заклятиями, предательством и злодеями. Она писала ее с таким вдохновением, а теперь содержание казалось полным бессмыслицы.
Девушка свернула листы трубочкой и, скрепив резинкой, бросила в чемодан. Может быть, когда-нибудь она прочитает и посмеется над своими глупыми фантазиями о настоящей любви. А сейчас надо помочь Мэри собраться. Ее ждет Англия и реальная жизнь.
Легкий бриз сменился на ощутимый ветерок, зашелестели листья лимонного дерева за окном. Талия встала, чтобы прикрыть окно, и ее взгляд упал в сад и на мощеную улицу за его воротами. Пропитанный солнцем древний город Санта-Лючия был по-настоящему красив. Красив и полон тайн. Будет она скучать по сонным знойным дням, выцветшему от зноя голубому небу, скалистым холмам, когда вновь очутится в холодной Англии?
В церкви пробили часы, и сразу же слуги начали выносить из дома чемоданы и коробки и складывать их около садового фонтана. Талия облокотилась о подоконник, наблюдая, как растет гора багажа.
Ветерок взлохматил ей волосы, прядь упала на глаза, Талия нетерпеливо ее отбросила и увидела его – Марко, граф ди Фабрицци медленно шел вдоль ограды.
Говорили, что он покинул Санта-Лючию после свадьбы Клио. И вот он опять здесь. Прислонившись к запертым воротам, Марко стал наблюдать за суетой слуг, при этом ничто не отразилось на его темном красивом лице. Солнечные блики играли на зачесанных назад иссиня-черных волосах.
Талия стремглав бросилась из комнаты, спустилась бегом по лестнице, выбежала из дверей и, обогнув фонтан, подбежала к ограде, где стоял Марко. Он выпрямился и, улыбаясь, смотрел на нее. Как же он хорош. Она не могла оторвать глаз от его лица. Бронзовая кожа, высокие скулы, римский нос и блестящие глаза глубокого шоколадного цвета. Как греческий бог в своем храме, как римский император с древней монеты. Как ее граф Орландо в своем темном замке.
Но Талии приходилось и раньше встречать красивых мужчин. Например, мужья сестер тоже были красивы, как и многие из ее поклонников. Но Марко обладал не только красотой, в нем чувствовалась южная страстная натура, скрытая хорошими манерами, а за веселой любезностью скрывались проницательность и острый ум. И в нем была тайна. Скорее, много тайн, открыть которые так мечтала Талия.
Она сомневалась, что сможет когда-нибудь заглянуть в его душу, даже если бы и обладала фамильными чертами настоящих Чейзов, уж очень искусно он носил светскую маску. Она сама неплохо владела актерскими приемами, но он был для нее недосягаем, десяти лет не хватило бы его разгадать. А у нее не оставалось и десяти минут.
Она помнила часы, проведенные вместе с ним на сцене древнего амфитеатра. Как они спорили, смеялись и играли любовь на сцене. Для нее это было драгоценное время, и она никогда его не забудет.
– Я думала, что вы уехали из Санта-Лючии.
– А я думал, что вы уехали, синьорина Талия, – ответил он с улыбкой. Улыбкой, разбивающей сердца. Ее принц из эпохи Ренессанса. Принц, который влюблен в ее сестру.
Она собрала весь свой талант актрисы. Талия помнила его мрачный и печальный вид на свадьбе Клио. Он никогда не узнает, что она пережила, как ей тяжело быть всегда тенью сестры.
– Нам пришлось собираться в спешке. Столько вещей… – Она указала на багаж. – Одних рисунков моей сестры Кори… Заметки, труды отца…
– И ваши костюмы Антигоны?
– И они тоже. – Она, наконец, взглянула на него прямо и встретила пристальный взгляд темных глаз, в которых невозможно было ничего прочесть.
– Жаль, что мы так и не сыграли Софокла, – сказал он.
– Да… Но у нас с вами получались другие сцены, полные драматизма, в реальной жизни.
Он засмеялся так весело и тепло, что ей захотелось обхватить его шею руками и больше не отпускать. Как только он уйдет, ее жизнь снова станет серой, а она для всех превратится в хорошенькую пустоголовую Талию. Кончатся мечты и приключения. Утешало, что воспоминания о них станут ее согревать в холодные ночи.
– Вы, безусловно, лучшая Антигона, самый зловещий призрак из всех, каких видела Сицилия.
– Вот так комплимент! – Голос ее упал, и она отвела взгляд.
В конце концов, она в своей семье считалась бесстрашной и упрямой. Но природное чувство осторожности, хотя и глубоко спрятанное, сдерживало ее порывы.
– Я оставляю здесь частицу себя и, может быть, действительно превращусь в призрака и стану бродить по древней агоре.
Марко легонько коснулся ее руки. Легкая ласка, всего лишь прикосновение пальцев к коже, но она вызвала в ней такой огонь, в котором страстно захотелось сгореть без остатка, даже если он полностью ее поглотит и она станет лишь бледным призраком.
– Не могу понять, какая вы настоящая, Талия? – с неожиданной серьезностью произнес Марко. И сразу куда-то исчезла легковесная итальянская веселость. А Талия вдруг встревожилась, что он прочел ее мысли.
– Вы – прекрасная актриса, но, мне кажется, в вас скрыто…
– Талия! – крикнул отец от дверей. – С кем ты там разговариваешь?
Талия испытала неимоверное облегчение, и одновременно сердце ее сжалось. Такой момент вряд ли повторится.
– Это граф ди Фабрицци, папа. – Она смотрела на руку Марко, все еще лежавшую на ее руке.
Он медленно убрал свою руку, и наваждение пропало.
– Пригласи его войти! – крикнул отец. – Я хочу знать его мнение по поводу тех монет, что нашла Клио.
– Разумеется. – Талия мимолетно улыбнулась Марко. – Но вы же видите, что я как открытая книга перед вами.
– Я слышал много неправды в своей жизни, синьорина, но редко сталкивался с такой, как эта. Вот ваша сестра, Клио, – открытая книга. А вы как сицилийское небо – в один момент штормовое, а в следующий – уже безоблачное, снова сверкает солнце, и невозможно предугадать, что последует за этим.
Неужели он действительно так думает?
Никогда и никто еще не преподносил ей такого комплимента. Но все равно он не понимал ее до конца.
– Вы видели меня при обстоятельствах необычных, Марко. Дома, в реальной жизни, я предсказуема, как луна.
Марко засмеялся:
– И еще одна неправда. Впрочем, надеюсь увидеть вас в реальной жизни, и вынесу тогда свое заключение о той, другой Талии.
Талия на миг задумалась. Если бы это могло свершиться. Если бы им предстояло еще раз встретиться, она доказала бы ему, что не только Клио ему подходит.
Но это была еще одна пустая мечта. Скоро она отправится в Англию, он вернется домой во Флоренцию, и больше они никогда не встретятся.
Но еще долгие годы она будет жить воспоминаниями о нем.

Бат
«Неужели я была в Сицилии всего лишь несколько месяцев назад? – писала Талия в своем дневнике, сидя в карете и держа раскрытую тетрадь на коленях на специальной подставке. – Это была мечта, и теперь я смотрю в окно и понимаю, что волшебный сон кончился».
Узкая дорога, заросшая с обеих сторон буйной живой изгородью, вилась впереди. По обеим сторонам простирались поля, виднелись деревни. Как велико отличие картин сельской Англии от видов выжженной палящим солнцем земли Сицилии. Талия закрыла глаза и, погрузившись в воспоминания, готова была поклясться, что вдруг в воздухе запахло согретыми солнцем плодами лимонного дерева, и ощутила легкий бриз, ласкающий кожу.
Карета подпрыгнула на очередном ухабе английской проселочной дороги, и Талия очнулась. Открыв глаза, она улыбнулась сестре, Каллиопе де Вер, леди Уэствуд, сидевшей напротив.
Каллиопа слабо улыбнулась в ответ, и было видно, что это далось ей с трудом. Со всех сторон обложенная подушками и одеялами, была она безучастна и очень бледна. Карие глаза казались огромными на похудевшем лице.
Эта бледность была одной из причин для путешествия в Бат. Каллиопа никак не могла оправиться после рождения ребенка, роды были длительными и мучительными, и теперь она худела и теряла силы с каждым днем. Она почти ничего не ела и совсем не походила на прежнюю, энергичную Каллиопу.
Талию тревожили ее апатия и слабость. Она надеялась, что идея ее деверя Камерона окажется удачной и Каллиопе станет лучше на водах, она поправится и окрепнет. Он поехал вперед, чтобы снять подходящий дом к их приезду. А Талия подготавливала отъезд, нанимала нянек и слуг, закрывала лондонский дом и была так занята, что даже забыла о Сицилии и Марко. На время, но не навсегда.
– Что ты там пишешь? – Каллиопа взглянула на колыбель, где спала крошечная Психея в своих шелковых одеяльцах. Ребенок, наконец, уснул после долгого плача. – Новая пьеса?
– Просто несколько заметок в дневнике. – Талия закрыла и убрала тетрадь. – Пьесу я еще не начинала.
Каллиопа вздохнула:
– Боюсь, это из-за меня. У тебя просто не хватает времени ни на что другое. С тех пор, как ты вернулась с Сицилии, ты возишься со мной и хлопочешь по хозяйству.
– И нисколько не жалею. Для чего тогда существуют сестры? Нам повезло, что нас так много. А сколько потом будет племянниц и крестных мам! И хорошо, что у нас так много женщин в семье. – Она снова посмотрела на ангельское личико спящей Психеи, в облаке кружев, обрамленное темными, как у матери, завитками волос. Крошечный носик поморщился, когда Талия осторожно убрала со лба прядку.
– Психея – настоящая Чейз.
Каллиопа мягко улыбнулась, глядя на дочь.
– У нее железный характер.
– И сильные легкие.
– Она не сдерживает себя в проявлении эмоций. В этом она похожа на свою тетю Клио.
– Нашу герцогиню? – Каллиопа поправила покрывальце младенца и устало откинулась на подушки.
– Я была так поражена, когда она сообщила, что выходит замуж. Они с Эвертоном терпеть не могли друг друга. Особенно после того, что случилось в Йоркшире… – Талия вспомнила венчание Клио в протестантской церкви Санта-Лючии, как невеста сияла радостью, держа руку жениха и давая клятву. Как он поднял вуаль, целуя ее, и оба, казалось, пребывали в мире, полном блаженства. – Да, только в Италии возможно настоящее волшебство…
– Я вижу. – Каллиопа пристально взглянула на сестру, чем вызвала смущение Талии. Еще в детстве Каллиопа была проницательна и всегда знала о проступках Талии. Мало того, умела заставить сестру признаться в них. Похоже, с тех пор ничего не изменилось. – Так что с тобой творится, дорогая? С тобой там тоже произошло волшебство?
Талия покачала головой:
– Да нет, ничего такого. Я не изменилась.
Кажется, ей не удалось обмануть сестру, но Каллиопа слишком устала, чтобы спорить, и только вздохнула:
– Бедняжка Талия. И после таких великолепных каникул ты вынуждена быть моей сиделкой. Да еще я тащу тебя в этот скучный Бат. Боюсь, там нет ни живописных руин, ни обольстительных итальянцев с горящими черными глазами.
Талия подозрительно взглянула на сестру, но та встретила ее взгляд невинной улыбкой.
– О, в Бате тоже много интересного. Театр, парки. Древний римский сите. Богачи со своей подагрой, молодые жены, толкающие перед собой их коляски. Может быть, там найдется какой-нибудь толстый немецкий принц и для меня. Тогда я превзойду в ранге Клио. Принцесса Талия. Звучит неплохо, а, Калли?
Каллиопа рассмеялась, и слабый румянец впервые появился на ее щеках.
– Пока не очутишься в ужасном гессенском замке. Почему-то мне кажется, что тебе там не понравится.
– Ты права. Мой темперамент не подходит для холодных зим и мрачных замков.
– Особенно после Италии?
– У Бата есть свои прелести. И главное – источники, которые вернут тебе здоровье.
– Надеюсь. Я так устала быть усталой. – Впервые из уст Каллиопы вырвалась жалоба.
Талия участливо наклонилась к сестре, заботливо подоткнула вокруг ее колен теплый плед.
– У тебя что-то болит, Калли? Давай остановимся, ты передохнешь от этой адской тряски.
– Нет-нет. – Каллиопа схватила руку сестры, убеждая ее не беспокоиться. – Бат уже близко. Хочется добраться туда до темноты, и я так хочу поскорее увидеть Камерона.
– Уверена и он скучает по тебе.
Каллиопа с мужем почти не расставались со дня свадьбы, они были очень привязаны друг к другу.
– Он говорил, что нашел прекрасный дом, в знаменитом ансамбле Бата – Ройял-Кресн, он находится недалеко от центра. Я хочу, чтобы ты развлекалась, а не проводила время около больной сестры.
Талия попыталась смехом замаскировать возрастающее беспокойство.
– Около больной? Да ты не захочешь там лежать, тебе предстоит посещение Гранд-Бювет, прогулки и горячие ванны. Я буду просто счастлива побыть с тобой и маленькой Психеей. Мы так давно не виделись.
– Хорошо бы и Клио была с нами, – Каллиопа благодарно сжала руку сестры, – тогда все наше трио было бы в сборе.
В этот момент проснулась Психея и раздался такой плач, что содрогнулись обитые шелком стенки кареты.
– Теперь будет не трио, а квартет. – Каллиопа достала дочь из ее корзинки.
Талия снова выглянула в окно. Наконец, дорога привела их к одному из мостов, ведущих через Эйвон в Бат. Над ним высились пять элегантных арок, заново формируя вид города и холмов позади моста.
Даже после поразительно красивых пейзажей Италии Талия вынуждена была признать, что Бат тоже неплохо смотрится. Он напоминал по форме свадебный торт, уступами из золотистого песчаника вздымаясь по склонам холма. Как член семейства Чейз, дочь и внучка ученых, она оценила классические линии города, ровные ряды колонн и прямых углов.
На таком расстоянии пока еще не были заметны неизбежные для городов грязь и пыль, не доносился шум.
Отсюда Бат казался кукольным городом, построенным для развлечений и удовольствий. Для приятных прогулок, вежливых бесед, для поправки здоровья и праздников. Для новых мечтаний и надежд, если они у нее когда-нибудь появятся.
Под громкий плач Психеи они въехали в город, и карета покатилась по мощеной улице, вливаясь в нескончаемый поток экипажей. Они видели нарядных людей в семейных ландо, франтов на высоких сиденьях фаэтонов. Модно одетая публика гуляла по тротуарам, слуги несли за господами покупки. Витрины магазинов поражали роскошью: волны муслина, шелка, шляпы, книги, картины, фарфор и пирамиды сладостей. Талия вспомнила Санта-Лючию, старинные рынки и маленькие лавки.
Опустив стекло, она вдохнула воздух – смесь пыли, лошадей, пряностей и характерный для Бата, всюду проникающий, сернистый запах от минеральных подземных источников. Среди множества мужчин Талия не заметила ни одного, похожего на Марко ди Фабрицци.
Каллиопа выглядывала из-за плеча сестры, держа на руках дочь. Даже маленькая Психея примолкла, тараща карие глазки, – казалось, она была поражена открывшимся видом.
– Видишь, Талия, – заметила Каллиопа, – Бат не так уж плох, даже Психее понравился. Смотри, афиша Королевского театра, они дают на следующей неделе «Ромео и Джульетту». Мы должны пойти. Маленький кусочек Италии, прямо здесь.
Талия улыбнулась, глядя на сестру и крошечную Психею, засунувшую пальчики в рот и зачарованно глазеющую на игру солнца на песчанике.
– Я обожаю театр. Но не надо торопиться, мы можем отложить спектакли, пока ты не окрепнешь.
– Нет! Разве посещение театра может принести вред!
Многолюдные улицы остались позади, и скоро перед ними возник ансамбль Ройял-Кресн – дуга из тридцати домов, поражавшая элегантной простотой и построенная мастерами в прошлом для самого высшего сословия.
Как возмутились бы надменные строители, увидев вновь прибывших, которые собирались вселиться в этот рай. Две чопорные англичанки и громогласный младенец. Хотя Калли еще и графиня. Талия вынуждена была признать, что здесь красиво и вполне в духе любимой семейством Чейз классики. Карета катила по серповидному изгибу улицы мимо безукоризненно чистых лестниц подъездов и строгих колонн. Здесь царили респектабельный покой и тишина, прекрасное место для Каллиопы.
– Здесь можно гулять по утрам. – Каллиопа указала на огромный луг, прямо напротив домов. – Это знаменитые Кресн-Филдс.
Талия посмотрела из окна на проходившую по улице леди в расшитом желтом спенсере и модной экстравагантной шляпе, украшенной перьями, которая вела на поводке собачку. Широкие поля шляпы сбоку не позволяли видеть ее лицо и прикрывали даже лицо ее спутника. Всего лишь миг, и карета покатила дальше, но Талии показалась знакомой фигура высокого спутника дамы, промелькнули широкие покатые плечи, обтянутые модным синим сюртуком. Знакомый? Но карета уже проехала мимо и остановилась перед подъездом в конце дуги. Ливрейный лакей сбежал по ступеням навстречу прибывшим, а позади лакея показался муж Каллиопы.
Камерон де Вер, граф Уэствуд, был прекрасной парой для сестры, так считала Талия. Оба темноволосые, красивые, добросердечные, оба увлечены изучением античной истории. Камерон обладал прекрасным чувством юмора и умел рассмешить жену, когда она проявляла серьезность, таким образом, они уравновешивали друг друга. И безусловно, были самой счастливой парой на свете.
Лицо Кэма, обычно веселое и улыбающееся, было непривычно озабоченным, когда он помогал жене выйти из кареты.
Талия держала на руках Психею, глядя, как муж с женой обнялись, не обращая внимания на прохожих. Он прижал ее к себе и держал бережно, как драгоценную хрупкую старинную вазу, а она прильнула к нему и положила голову ему на плечо.
Талия остро ощутила свое одиночество. Как они подходили друг другу, как две половинки старинной монеты.
Но нет времени, чтобы себя жалеть. И бесполезно желать того, чего нет. Лакей помог ей спуститься на тротуар, и она передала Психею няне, следовавшей вместе с другими слугами во второй карете.
– Талия! – воскликнул радостно Камерон, целуя ее в щеку. – Ты прелестно выглядишь, сестренка! Кажется, тебе подходит воздух Бата.
Талия засмеялась, а Каллиопа шутливо хлопнула его по руке.
– Она цветущая и хорошенькая, не то что твоя бедная женушка, бледная и больная.
– Нет, дорогая, – запротестовал Камерон, – ты моя греческая роза. А теперь, прекрасная роза, позволь показать тебе твой будуар.
Он подхватил Каллиопу на руки и понес в дом по лестнице с покатыми ступенями под классическим фронтоном. И хотя Калли протестовала, Талия видела, что она устала и нуждается в помощи. Талия взяла коробку, оставленную лакеем на тротуаре, и пошла следом.
В холле было прохладно и царил приятный полумрак после яркого солнца. Пахло свежими цветами и лимонной мастикой. За Камероном они прошли через арку во внутренний холл. Из него вела лестница на второй этаж. Откуда-то доносился громкий протестующий плач Психеи.
Камерон внес жену в гостиную, где стены были обиты золотистым дамаском. Пышные портьеры, мебель, обтянутая шелком кораллового цвета, стулья и диваны группировались вокруг чайного стола, уже накрытого для прибывших.
У окна стояли фортепьяно и арфа. Талия подошла, разглядывая музыкальные инструменты. Потом бегло пробежала пальцами по клавишам.
– Неплохо звучит. Могу по вечерам поиграть для вас, я выучила много новых песен в Италии.
– Я обожаю твою игру, дорогая, – обрадовалась Каллиопа, принимая чашку из рук мужа и жестом отказываясь от его попытки укутать пледом ее ноги. – Но ты заслужила большей аудитории. Прекрасная гостиная. Можно устраивать вечера игры в карты или музыкальные, как только обзаведемся знакомыми в Бате.
– Тебе надо отдыхать, – в один голос произнесли Камерон и Талия, и оба рассмеялись.
Кэм продолжил:
– Помни, что сказали доктора. Полный отдых и каждый день принимать ванны.
Она отмахнулась нетерпеливо:
– Ей-богу, вы такой подняли шум, как будто я заявила, что собираюсь переплыть на лодке Ла-Манш. Талии надо развлекаться, и небольшие приемы никому не повредят, ведь она ради нас покинула Италию. – Я не могла тебя оставить одну, Каллиопа. И я здесь, чтобы помочь тебе поправиться. – Талия сняла шляпу и посмотрела в окно, на случай если мимо пройдет высокий мужчина в голубом костюме, который показался ей знакомым. Очевидно, вновь разыгралось воображение.

Марко швырнул шляпу на ближайший столик, бросился в кресло и хмуро уставился на удлиняющиеся тени на полу, натертом до блеска. Гостиница «Уайт Харт» была в это время дня пустынна, все разошлись по своим комнатам, готовясь к вечерним концертам и балам. Даже в коридорах и холлах не было видно привычной суеты.