Авторов Коллектив Новая русская доктрина: Пора расправить крылья

Автор: Авторов Коллектив. Жанр: Политика

Глобальный кризис – время крылатых

Осенью 2008 года свершилось: кризис поразил средоточие мирового капитализма. Беда пришла в самое сердце Запада. Началась новая Великая депрессия. Она разразилась словно гигантское землетрясение, сметая и разрушая банки и корпорации, которые еще вчера казались вечными и незыблемыми. Ударные волны пошли по всей планете, повергая в бедствие все новые и новые страны. Теперь кризис объял все: на свете больше нет ни единого уголка, не вписанного в Глобальный рынок. Не стала исключением и Российская Федерация.
Пришел не просто финансовый кризис. Не просто циклическая неприятность. Нет, мы становимся свидетелями агонии самого капитализма. Достигнув логической вершины в 1980—2000-е годы, он стал умирать. Он отжил свое и больше ничего не сможет дать человечеству. Он издыхает и бьется в предсмертных муках так же, как когда-то умирали рабовладельческий строй и феодализм. Ничто не вечно в подлунном мире: пришел черед и капиталистического строя.
Кризис пришел не на год и не на два. Как минимум – на десятилетие. А то и больше. Ибо мы вошли в Глобальную смуту, в пору смены эпох. Впереди – некая новая эра, которую одни назовут нейромиром, другие – когнитивной эпохой, а третьи – коммунизмом. Но история учит, что между эпохами всегда пролегает межвременье, как правило, исполненное потрясений, крови, переворотов и войн. Даже если брать первую Великую депрессию, то она, начавшись в 1929-м, завершилась, по большому счету, лишь в 1945-м. Ближайший к нам по времени тяжелый кризис 1973 года, известный под именем «энергетического», завершился в 1983-м.
Но все это – лишь бледные подобия того Суперкризиса, в каковой вы вступили сейчас. Настоящий его аналог, читатель, – долгий, подернутый дымами пожарищ, залитый кровью XVI век. Век, ставший водоразделом между Средними веками и Новым временем – эрой капитализма.
Мы ждали этого кризиса, читатель. Предупреждали о нем за много лет до роковой осени 2008-го. Думали о том, как вывести нашу Родину на траекторию нового взлета. Мы всегда знали, что тот курс «либеральных псевдореформ», что неумные и недалекие властители РФ и других «постсоветий» повели после гибели Советского Союза, – это путь в никуда. Попытка воспроизвести в нашей стране гибнущий строй. Самоубийственное следование за караваном обреченных.
И мы, читатель, всегда пытались указать другую дорогу. Дорогу к русскому могуществу.

…Авторы книги, которую вы держите в руках, начали работу над нею еще до обвала сентября 2008 года. Наш коллектив получил заказ на написание аналитического доклада от одной серьезной государственной структуры. Из тех, что расположены за зубчатой стеной из красного кирпича и островерхими башнями. И мы взялись за дело, решив, по сути, создать наметки плана первой пятилетки инновационного развития страны. Довольно отступать и мучиться комплексом побежденных! Хватит жить по выморочной либерально-монетаристской теории, что загоняет нас в застой! Пора расправить крылья и перейти в историческое контрнаступление. Хватит жить по прописям и «дорожным картам», что составили для нас лукавые западные конкуренты. Пора жить собственным умом. В наметке нового плана национального развития мы сделали сплав – сплав экономики и политики, инноваций и русских ценностей. Ибо мир един, и все эти области – лишь грани одного целого.
Да, мы начали эту работу еще до экономического обвала, стремясь успеть до того, как гром грянет. Зная о грядущем глобальном кризисе и огромных проблемах Запада, авторы этой работы хотели, чтобы Россия использовала штормовые порывы кризиса для того, чтобы взлететь ввысь.
К сожалению, события опередили нас. Гром грянул. Неумолимый и суровый кризис захватил и Российскую Федерацию.
Но, читатель, от этого программа, изложенная в книге, стала лишь актуальнее!
Нам нужна не антикризисная программа – это все чушь собачья. Нет, Россия нуждается в программе создания нового мира. В пересборке самой себя. В плане создания, по сути, новой России. В грядущей глобальной смуте мы, русские, должны действовать на опережение – и драться за новую Победу. И коллектив авторов попытался набросать главные черты этой великой битвы.
Плоды наших усилий, друг-читатель, ты держишь сейчас в руках…

Введение

На протяжении последнего десятилетия XX века Россия переживала жесточайший кризис – экономический, политический, нравственный, наконец, кризис национальной идентичности. Результатом «шоковой терапии» стал не рост благосостояния, а массовая экономическая, социальная и демографическая деградация. Сущностью и очевидной целью разрекламированных на весь мир либеральных реформ оказалось не построение «более эффективного капиталистического общества», а в первую очередь разрушение высокотехнологичных производственных, в особенности военно-промышленных, циклов в национальном хозяйстве, рычаги управления которым перешли к самозваным доброжелателям.
Далее происходило неизбежное. Вместо предполагаемого притока инвестиций последовал массированный отток капитала, обесценивание общественного продукта и производственных фондов, а вместо чудесного явления цивилизованных отечественных и зарубежных собственников – деловитое хищническое разделение территории России на сферы влияния клановых групп, воспользовавшихся временным правовым вакуумом для присвоения общественных фондов и производственной базы еще до осуществления правительственной реформы собственности.
Однако на рубеже веков Российское государство чудом избежало, как казалось многим, неизбежной гибели. Распад государства не состоялся прежде всего в силу интуитивного понимания обществом как самой этой угрозы, так и ее происхождения. Отказавшись принять либеральные ценности, общество не пошло и на искус легкодоступного левого реванша. Уже в этот момент возвращение к традиционным национальным ценностям стало неизбежным.
Пережив лихорадку 1990-х годов, общество выработало стойкий иммунитет к новым либеральным экспериментам и изжило комплекс неполноценности перед внешним миром. Представления об универсальной роли рыночных регуляторов, императивы одностороннего разоружения и «информационной открытости», возведенные в ранг политических аксиом постсоветского социума, перешли в разряд обанкротившихся мифов. Сегодня их могут пропагандировать только маргиналы, имитирующие активность перед зарубежной аудиторией.
С другой стороны, консервативные ценности и стратегии национальной мобилизации, на которые в период торжества неолиберализма было поставлено клеймо тупиковой архаики, вышли из «интеллектуального гарлема» и стали оказывать определяющее влияние на сознание большинства.
Именно это мировоззрение, пусть и не выраженное еще концептуально, стало важнейшим фактором сопротивления Смуте, преодоления катастрофических тенденций.
После того как молниеносный распад страны не состоялся, наши геополитические оппоненты рассчитывали на медленное самоуничтожение российской нации. Однако общество активно сопротивлялось и этому сценарию, в основной массе продолжая поддерживать жизнь в разоренном доме и осмысляя суровый исторический урок. Даже в самые тяжелые периоды 1990-х годов социологические исследования выявляли сохранность потенциала общественного оптимизма. Столь же убедительно социологические срезы выявляли массовое обращение российских граждан к Богу. При этом самым авторитетным духовным институтом вопреки массивной экспансии зарубежного «харизматического» суррогата в обществе оставалась и утверждалась Русская Православная церковь, исполнявшая свою традиционную и неотчуждаемую миссию, воодушевляя обездоленных и взыскуя к совести и личному достоинству властей предержащих.
Безукоризненные внешние расчеты не оставляли России шанса на выживание. Тем не менее за семь первых лет XXI века страна не только продолжила существование, но и воодушевилась к новому расцвету. Уже в начале столетия недоброжелатели России столкнулись с фактом возрастающего доверия между обществом и новой властью. Попытки внешних сил дискредитировать высшее политическое руководство РФ в глазах народа послужили новым недвусмысленным сигналом обществу: если нас силятся противопоставить этой власти, значит, эта власть не устраивает чужие силы, наславшие на нас лишения; значит, мы поступим противоположно замыслу чужих; значит, эта власть – своя; значит, этой власти мы не безразличны; значит, эта власть связывает собственную судьбу с народной судьбой.
Семь лет новой власти были равно тернистым путем для нее самой и для народа. Ни у власти, ни у общества не было никаких иллюзий относительно внешнего мира. Этот внешний мир показал себя во всей наготе собственного бесстыдства, на глазах у народа России приютив самых циничных мошенников в качестве политических беженцев и возведя в ранг политических мучеников других таких же мошенников, которых постигла заслуженная кара за финансовые преступления. Этот внешний мир сделал все возможное, чтобы окружить Россию плотным кольцом враждебных режимов и заведомо несостоятельных «оранжевых» государств.
А Россия поднималась, обретая веру в себя и согревая новым огнем заново отстроенное жилище; преобразовывала свое внутреннее устройство по собственному замыслу; восстанавливала спокойствие и нормальный человеческий быт в ранее мятежных провинциях; училась по-хозяйски использовать заработанные средства; наращивала валютные резервы; рассчитывалась с непредусмотренной скоростью как по собственным долгам, так и по долгам предшественников; заново создавала свой почти разрушенный оборонный щит. И те, кто снисходительно впустил ее в клуб важнейших мировых держав, теперь кусали локти от собственного просчета. Хотя то, что произошло, было исторически естественно и неизбежно, как естественно чудо сохранения огромного и несказанно богатого ресурсами государства с непропорционально низкой плотностью населения.
Не только общественного продукта, но и нас самих могло быть и должно было быть больше, чем осталось на сегодняшний день. И именно от того сегодня бьются в истерике наши недоброжелатели, что неминуемо приближается время расплаты по счетам. Уже отчетливо виден впереди тот момент, когда зачинатели самой беспощадной и изуверской, самой бездуховной и аморальной третьей мировой психологической войны, слишком поспешно приписавшие себе лавры победителей и даже успевшие рассовать друг другу награды, поплатятся за причиненные России муки, за всех ее нерожденных детей.
Это исторически предопределено. Это будет. И это хорошо известно и скукожившейся прослойке либералов, не имеющих никакого легального шанса на политический успех в искушенной и преданной ими стране. Им сегодня ничем себя не утешить и никак не оправдаться – в том числе и потому, что предмет их идеала, родина супермаркетов и кока-колы, захлебнулась собственным апломбом единственной супердержавы и ныне деградирует уже с такой явственностью, что это видно из самого глухого уголка земли. Армия этих самозваных победителей, пожелавшая показать «кузькину мать» вышедшей из-под контроля стране, увязла в пустыне, так и не закончив неправедную войну за нефть под видом сеяния пресловутого демократического стандарта. Экономика самозваных победителей оседает на глазах у мира, отравившись побочными продуктами собственного изобретения – пресловутой глобализации, навязанного человечеству неряшливого и по своей коренной сути грабительского устройства.
Имя этой морально обанкротившейся державы произносят на всех континентах уже не только с ненавистью, но и с уничижительным презрением, в то время как архитекторы несостоявшейся мировой диктатуры тщетно пытаются компенсировать падение своего престижа повышенной агрессивностью, произвольно причисляя нелояльные ей государства к категории изгоев, и то и дело грозятся занести в этот список и Россию.
Период Смуты в России подошел к концу. Ее разрушительность осознана и властью, и гражданами. Явное стратегическое банкротство диктаторов демократической моды, размахивающих «оружием возмездия», оправдывает все те меры, которые мы уже осуществили и еще осуществим для укрепления своих сил и доказательства своей состоятельности и будущности. Проблемы, стоящие перед нами сегодня, во многом проистекают из того, что наши самые естественные торговые партнеры еще толком не знают, как приспособиться к складывающейся новой реальности, хотя и отстраняются всеми способами от участия в политике «возмездий»; из того, что во многих чиновных умах нашего собственного отечества еще не успело изжить себя низкопоклонство перед так называемыми общепринятыми мировыми ценностями, включая примитивизированные стандарты образования и раболепие перед правами «неприкасаемых» меньшинств; из того, что наш выросший из беззаконного этапа существования национальный капитал разумно опасается драконовских правовых мер, выдуманных по капризу чужих властителей; наконец, из того, что наша сфера массового вещания покрыта толстым слоем гламурной плесени и заселена апологетами эгоизма и порока.
Немалая часть нашего пути к внутренней самостоятельности и национальной чести уже пройдена. Нам осталось наладить свою жизнь так, чтобы в ней никто не был лишним, кроме, разумеется, паразитической постолигархии и разлагающего нацию гламурного шоу-бизнеса; так, чтобы от биржевых капризов не страдала восстанавливаемая и жизненно необходимая реальная экономика; так, чтобы у охотников поживиться за чужой счет навсегда пропало искушение подвизаться у нас в роли «кривозащитников» на зарубежные гранты. Мы встали с колен – увидели, как поднимаются другие; мы пошли, ускоряя шаг; и теперь, расправляя крылья возрождающейся мечты – наконец-то незаемной, нашей, родной, русской, – мы готовимся выйти на взлет.

Чтобы взлететь, необходимо расчистить площадку, сменить топливо, вспомнить уроки взлета, прохождения через неизбежные тучи, освоить и закрепить навыки высшего пилотажа.
Российскому политическому классу, как через тучи, предстоит пройти через очередные выборы, которыми нас усердно запугивали все кому не лень – и которые, благодаря уникальному сочетанию стратегических преимуществ, государство и общество могут преодолеть с минимальными рисками и издержками. Это временное и отнюдь не главное испытание; главное будет потом. Перед нашим политическим классом встанут более амбициозные и стратегически осмысленные задачи.
Российскому политическому классу предстоит влить новое вино в еще не износившиеся старые мехи, осуществить трансформацию государственного руководства исходя из новой, более достойной роли страны в мире; новых, поистине дерзновенных экономических проектов; нового, возрождаемого целеполагания военно-промышленного развития.
Это неизбежно предполагает новое качество самого процесса управления государством, которое сегодня требует универсального образования и всесторонней прикладной компетенции, дара личного убеждения и владения информационными технологиями, высокой персональной самоотдачи и безукоризненного нравственного облика. Государственное управление – первая область, где должен быть преодолен местнический застой и податливость частному лоббизму; первая из многих областей, где эффективность обязана оцениваться по результату.
Это неизбежно предполагает прицельный поиск инженерных умов и управленческих талантов, поверенных практическим опытом и эффективно усваивающих современные задачи, способных возрождать угаснувшие и создавать новые научно-проектные школы, не понаслышке знакомые с конкретными реалиями регионов страны и других государств, на которые распространяются стратегические проекты развития.
Это неизбежно предполагает новый стиль и новое содержание диалога власти и общества, с расчисткой каналов обратной связи как обязательного условия национальной мобилизации. Чаяния и беды рядового гражданина не могут и не должны отдаваться на откуп юродствующим «кривозащитникам» – не по той причине, что российская власть опасается либеральной оппозиции, а потому, что значительно более серьезным препятствием для развития является неверие людей, обиженных или невостребованных на региональном уровне, в те задачи национального масштаба, которые ждут активного, творческого применения их талантов и навыков.
Это неизбежно предполагает новое взаимодействие государства и церкви, которые ныне преодолевают исторические и духовные предубеждения и стремятся к ответственному осмыслению своей миссии в обществе.
Это неизбежно предполагает новую общественную роль средств массовой информации, которым от бесстрастного отстраненного комментаторства, чередующегося с низкопробной развлекательностью, предстоит перейти к исторически востребованным задачам вдохновления сограждан, пробуждения и возвышения человеческого потенциала. Страна должна знать не только своих злодеев и мошенников, но и своих подвижников в науке, труде и духовности. Страна достаточно выросла и окрепла, чтобы ее медиасообщество не следовало позади легкодоступного спроса, а шагало впереди общественных настроений, зажигая оптимистический пафос и используя богатейшее наследие национальной традиции для утверждения здоровых ценностей общественного блага – блага народного большинства, которое сегодня слишком малочисленно, чтобы оставлять его на произвол самовыживания.
Преодолевая последствия катастрофы, последовавшей вслед за развалом СССР, мы уже сегодня определяем для себя ориентиры нового будущего. Мы стремимся к новому национальному триумфу, сопоставимому по своим масштабом с Победой в Великой Отечественной войне, запуском первого спутника, первым полетом человека в космос. Символами этого триумфа станут космические полеты на Марс и программы добычи полезных ископаемых на Луне, новая полярная и арктическая эпопея и газификация Восточной Сибири и Дальнего Востока, создание новых видов «оружия двадцать первого века» и современного флота, воссоздание единого евразийского политического и экономического пространства на новой, современной основе.
Все это – вполне реальные цели, публично озвученные политическим руководством РФ и менеджментом государственных корпораций. Однако все они – лишь маяки будущего, путь к которому все еще не определен до конца. Преодолев политический и экономический кризис, Россия должна выйти из кризиса управленческого, кризиса технологического, кризиса нравственного, кризиса идей, кризиса идентичности. Наш доклад – это попытка создать навигационную карту, оптимальный маршрут для движения к намеченным целям.

Глава 1
Возвращение идеологии

1.1. Бытие и смысл

Нуждается ли общество в осознании неких общих ценностей, выражающих его чаяния и содержащих в себе желаемый образ более счастливой, более совершенно и достойно организованной жизни? Может ли нация как развивающийся и многофункциональный организм достичь качественно нового уровня развития без представления о том, что этот новый уровень будет собой представлять, – иначе говоря, без образа своего будущего? Наконец, может ли этот образ существовать сам по себе, вне представления о месте нации в окружающем мире?
О том, как наиболее разумно организовать общество, как сделать его устройство более благоприятным для развития всех его граждан, задумывались великие умы древнейших цивилизаций. Тот факт, что имена Сократа и Платона остаются путеводными светилами мировой общественной мысли, сам по себе свидетельствует о том, что поставленные выше вопросы не являются праздными и продолжают занимать умы всего мира.
Однако ни в какой стране вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» не назывались «вечными» и не поднимались с такой настойчивостью вновь и вновь, как в России, – особенно в те тяжкие времена, когда общество и государство оказывалось на распутье. Эти так называемые смутные времена были распутьем не только политическим. В эти времена сдвигалась с места вся сложившаяся общественная структура, ведущие сословия меняли функциональные роли, основы хозяйства и механизмы распределения национального достояния выходили из строя и требовали замены сверху донизу, социальные бедствия достигали степени национальной катастрофы. Поднимаясь с колен, общество пыталось понять, что с ним произошло, искало пути выхода из бедственного состояния, выдвигало из своей среды личностей особого масштаба, не обязательно принадлежащих к высшему сословию.
Так называемые вечные вопросы, иногда именуемые проклятыми, выражают неотъемлемые составные части коллективного, общенационального самосознания, получающего вербальное выражение в идеологии. Образ будущего как высший, завершающий элемент любого полноценного идеологического концепта не может возникнуть без формулирования сущности добра и зла. Эта поляризация добра и зла становится ясна и наглядна, как правило, во времена испытаний и бедствий, когда всем слоям общества становится очевидна жизненная необходимость выработки единой системы ценностей, увенчанной национальной мечтой.
Напротив, относительно благоприятные периоды существования нации создают риск размывания граней добра и зла и соответственно грани приемлемого или неприемлемого политического, экономического и социального поведения. Это размывание граней предшествует собственно политическому решению об отказе от образа будущего – иногда в непосредственно законодательной форме, как это было сделано на I съезде народных депутатов СССР.
То обстоятельство, что истоки этого искушения длительно не были осознаны обществом, а само существо политической трансформации маскировалось эйфорией процесса перемен, лишь углубило общественное разочарование пореформенной реальностью. Существенно, что центральным ощущением этого массового психологического кризиса, получившего непосредственное социально-демографическое выражение, была утрата осмысленности жизни и деятельности в связи с потерей общей цели, объединяющей и собирающей нацию в единое целое.
Новая власть, получившая в руки бразды правления после национальной катастрофы 1991 года, при всех ее известных недостатках задумывалась о вехах нового пути: уже осенью 1992 года Борис Ельцин дал прямое поручение группе своих советников о разработке новой национально-государственной идеологии. Это поручение, осмеянное либеральной прессой, по существу не могло быть исполнено как в силу незавершенности осознания обществом характера и качества совершившихся перемен, так и в силу стремительного падения авторитета федеральной власти.
За последующие пятнадцать лет общество смогло не только осмыслить перемены, не только осознать тупиковый характер слепого следования глобализационному стандарту. Ко второй половине первого десятилетия нового века на смену массовому психологическому кризису приходит новый социальный оптимизм, происходящий как из самой энергии преодоления кризиса, так и из постепенно укрепившегося доверия к новому российскому руководству. Этот социальный оптимизм закономерно сопровождается поиском новых смыслов и первыми опытами формулирования новой общенациональной системы ценностей.
Новая памятная дата России – День народного единства – глубоко исторически осмыслена. Выбор этой даты не был случайным: образы гражданина Минина и князя Пожарского, спасающих русскую землю на грани краха русской цивилизации, носились в воздухе и были запечатлены в политической агитации патриотической общественности еще в тот период, когда само слово «патриотизм» подвергалось глумлению. Сегодня, когда российская власть последовательно отстаивает национальные интересы, когда Россия восстанавливает свое влияние в мире и приступает к восстановлению своего производительного, в том числе военного, потенциала, патриотические смыслы подлежат воплощению в цельном доктринальном изложении. Эта потребность сегодня в отличие от начала 90-х годов становится стимулом для встречного интеллектуального движения общества и власти, проистекая из самого общественного бытия.
Сам День народного единства полноценно «привьется», станет общенациональной смысловой точкой отсчета с того момента ближайшего этапа национального развития, когда новая система ценностей, отчетливо формулирующая сущности добра и зла, станет предметом общественной консолидации как естественного и исторически необходимого процесса.

1.2. Кто виноват и что делать?

Стихийное возникновение общественных движений, ищущих истоки общественных бедствий в чужеродных иноэтнических элементах, «заполонивших» русскую землю, можно рассматривать как проявление «болезни роста» национального самосознания. В то же время совершенно очевидно, что суррогатные образы зла формулируются в ситуации несформированности зрелого представления об общественном благе и общественном пороке, об источниках и поддерживающих системах тех сил, которые благоприятствуют нации или, напротив, тормозят ее развитие.
Между тем политические события, произошедшие во многом по воле случайности и скрывающие за собой неразличимые на первый взгляд экономические мотивы, могут играть роль «фактора прозрения», расставляющего по местам подлинные сущности добра и зла. Таким ситуационно случайным, хотя и стратегически закономерным, событием было разрушение памятника ветеранам Второй мировой войны на холме Тынисмяги в Таллине. Этот эпизод прочертил линию подлинного смыслового противостояния, не только придал очертания образу реального врага, уходящего в историю и затрагивающего память поколений, но и высветил характерные свойства международного окружения, его подлинное восприятие как собственной истории, так и России вне всякой зависимости от сущности ее общественно-политического устройства.