Все персонажи этой книги – плод авторского воображения. Любые совпадения с реальными лицами случайны. Имена, события и диалоги являются результатом писательского творчества. Взгляды и мнения, выраженные в книге, не следует рассматривать как враждебное отношение автора к странам, национальностям, личностям и любым организациям, включая частные, государственные или общественные.

«Ardens odio vestri»^[1].

Москва, май – июнь 2009 года
Водитель тентованного «бычка» в который раз подумал о том, что история повторяется...
Он сидел за рулем грузовика, кузов которого под завязку был забит смесью сахарного песка и гексогена. Три поста ДПС, досмотревших его «бычок» лишь поверхностно, остались позади. Люди, сопровождавшие смертоносный груз на «99-й», свое дело знали и деньги отрабатывали до последней копеечки.
Легковушкой управлял майор милиции Старостин. Рядом сидел его подчиненный, капитан Василенко. Он и отвечал на все вопросы гаишников.
34-й километр МКАД. Очередной пост ГИБДД. Последний на пути, понадеялся капитан Василенко. С Варшавского шоссе им предстояло свернуть на улицу Кирпичные Выемки, с нее налево и – во двор. Он уж было подумал, что «бычок» в этот раз останется без внимания гаишников. Но полосатый жезл в руке постового взметнулся вверх, опустился, указывая вначале на выбранный объект, а потом – на место остановки.
Майор Старостин продублировал водителя «бычка» и поставил «99-ю» впритык к заднему борту «ЗИЛа», как если бы тот препятствовал досмотру. Сам майор остался на месте водителя, опустив стекло со своей стороны. Василенко вышел из машины, но постовой остановил его:
– Оставайтесь на месте!
– Как в Америке, – усмехнулся капитан, выполняя команду.
Оба офицера милиции были одеты в форменные голубые рубашки, но без погон и галстуков. Когда постовой в звании лейтенанта подошел к машине, майор опередил его, протянув в окно свое удостоверение. Кивнув на «бычок», постарался прояснить ситуацию:
– Я сопровождаю эту машину.
– Лейтенант Кислов, – прежде всего представился гаишник. – Что в кузове? – спросил он, по осадке машины более-менее точно определяя вес груза.
– Собственность РОВД, которое я возглавляю.
«Он возглавляет отделение милиции», – уточнил про себя Ринат Кислов, оглядывая его. Не так давно разразился очередной скандал: ФСБ арестовала начальника РОВД, который на своей машине провозил наркотики.
Лейтенант вернул майору удостоверение.
– Можно посмотреть на другие бумаги?
– Без проблем. – Старостин прямо на глазах у постового вынул из кармана три тысячные купюры и засунул их внутрь сложенного вчетверо листа бумаги.
У Кислова было время подумать. Он развернул лист, придерживая банкноты пальцами, и шагнул по направлению к грузовику. Глянул на водителя у левого борта и, представившись, потребовал у того документы.
– Что в кузове?
– У них спросите. – Стешенко кивнул на «99-ю». – Мое дело – баранку крутить.
В водительском удостоверении было указано, что баранку Стешенко крутит с 1991 года. Солидный стаж, почти двадцать лет.
– Пройдемте со мной.
В прохладном помещении ДПС лейтенант указал Стешенко на стул. Сам же, заняв место за компьютером, ввел в строку поиска номер удостоверения. Мгновенно получил подтверждение его подлинности.
Он тянул время, хотя не мог найти причину. Казалось, он забыл правило: сомневаешься – не бери. Тем более – от коллег. Но этот майор Старостин показался ему знакомым. Кажется, он сам или его напарник хотя бы раз его останавливали. Какого характера груз в машине, которую тот сопровождал, лейтенанта по большому счету не интересовало, он больше был озабочен чистотой денег. Он мог вернуть «трешку» в той же упаковке и проверить груз, но уже не мог отпустить бесплатно. Он не раз попадал в ситуацию, когда схожие дела решались не в его пользу: телефонный звонок, строгий голос, рекомендации «не осложнять положения дел».
Кислов вернул водителю его права. Окликнул на пороге:
– Передай старшему транспортную накладную.
Стешенко вернулся к «99-й», отдал майору сложенный вчетверо листок бумаги. Тот развернул его, даже потряс, но из него ничего не выпало.
Лейтенант вышел из будки ДПС и только теперь обратил внимание на еще одну машину: восьмую модель «Жигулей» давно вышедшего из моды цвета «мокрый асфальт». Она остановилась в полутора десятках метров от машины подольских милиционеров: габаритные огни и ближний свет включены, двигатель работает на холостых... неустойчиво, машинально подметил лейтенант. Через несколько мгновений понял, что водитель подгазовывает. Нервничает? Кто остановил эту «восьмерку»? Лейтенант бросил взгляд на напарника. Тот в это время проверял документы у водителя фуры. Не он – это точно.
Кислов подошел ближе и сумел разглядеть в салоне машины двух смуглых женщин. Боковые стекла и стекло задка были затемнены, и лейтенанту показалось, что одеты они в черное. Тотчас в голове у него начал вырисовываться образ шахидки. Но он прогнал его, нарисовав другой, более безобидный – цыганки. Он сделал по направлению к машине еще шаг и жезлом перегородил ей путь, заметив, что женщины переглянулись, а водитель перестал подгазовывать и смотрел прямо перед собой.
Лейтенант обернулся на ходу. Водитель «бычка» не торопился сесть за руль. Он стоял у раскрытой двери и смотрел то ли на постового, то ли на сопровождающих из Подольска. Все это дешифровало группу людей в трех машинах, и Кислов скороговоркой передал по рации:
– Быстро ко мне! У меня ситуация!
Его напарник отреагировал моментально. Потянув из-за спины укороченный «калаш», он бросился на помощь.
Майор Старостин разобрался в ситуации быстрее своего сослуживца. Он включил зажигание и вдавил в пол педаль газа. Панорамное зеркало для него превратилось в увеличительное стекло. Как и лейтенант, которому он дал взятку, он разглядел в салоне «восьмерки» двух смертниц. Догнали только сейчас или оставались незамеченными в течение всего пути? Вот зараза!
– Валим отсюда!
Расстояние до «бычка» было слишком мало, и майор, вывернув руль влево до отказа, снес на своей машине правую фару. Он едва не сбил вооруженного автоматом постового, а вот водителю «бычка» повезло меньше. Он стоял на пути милиционеров, спешащих прочь от этой машины. Их «99-я» снесла водителя вместе с открытой дверью грузовика и с треснувшим лобовым стеклом, петляя, обошла стоящую фуру справа.
Сидевший за рулем «восьмерки» человек мысленно, как заклинание, припомнил пункт назначения: один из дворов на улице Кирпичные Выемки, это буквально в паре шагов от этого поста. Там их уже, нетерпеливо поглядывая на часы, поджидал арендодатель. Нетрудно представить, что металлическая дверь в полуподвальное помещение жилого дома открыта, поддоны аккуратно расставлены. По сути дела – это стартовая площадка. Полторы тонны взрывчатки поднимут дом на воздух. Планируемое число погибших колебалось от ста восьмидесяти до двухсот человек. Это не считая жертв из соседних домов и случайных прохожих.
Он оставил в покое педаль акселератора, когда Наваль, чье имя означало «подарок», прикрикнула на него:
– Бросай газовать!
Она в упор посмотрела на Римму, которую с детства называли двойным именем: Римма Красивая, и требовательно протянула руку:
– Дай мне пульт. – И повторила: – Дай мне пульт. Все кончено.
Но еще несколько минут назад она говорила: «Мы в самом начале пути».
Лейтенант припал на одно колено и, прицелившись в обрез лобового стекла, дал короткую очередь. Мгновениями раньше он заметил, как женщины обменялись традиционным поцелуем: дважды коснулись друг друга щеками.
Эти упущенные им секунды и инструкции о предупредительном выстреле, крепко сидящие в нем, стоили жизни ему и многим другим. Он открыл огонь на поражение в тот момент, когда Наваль нажала кнопку на пульте дистанционного управления. До машины со взрывчаткой было не больше сорока метров. Сигнал был четкий, и приемник, работавший от 6-вольтового аккумулятора, передал его на детонатор.
Грузовик подбросило на десять-пятнадцать метров. В образовавшуюся воронку попадали его обломки. Раскаленные, объятые пламенем, они будто разрезали все вокруг. Взрывная волна была настолько мощной, что в радиусе семидесяти метров смела все машины в один ряд.
Майор Старостин сумел выровнять свою «99-ю». Подчиняясь внутреннему голосу, он резко затормозил, развернулся и, объехав образовавшийся затор по встречной и ставшей свободной полосе, увидел то, что и рассчитывал увидеть. Сквозь клубы дыма он сумел разглядеть тело человека в милицейской форме. Кислова размазало по стеклу расстрелянной им машины со смертницами. Голова его была разбита, руки и ноги вывернуты, ремень автомата дважды обернулся вокруг его шеи.
– Черт, – устало выдохнул майор.
Он раскрыл дверцу и не без труда выбрался из машины. Первым делом подошел, чувствуя на спине жар над очагом взрыва, к другому постовому. «Да он в рубашке родился», – пронеслось у него в голове. Второй постовой был жив, но сильно контужен. Из ушей и правого глаза текла кровь. Он разевал рот, пытаясь что-то сказать. Майор энергичным жестом руки поторопил капитана Василенко:
– Давай сюда, Саша, быстрее!
Когда капитан подошел, Старостин взял постового за руки, Василенко – за ноги. Вдвоем они перенесли его к своей машине, уложили на заднее сиденье. Майор завел двигатель и, прежде чем тронуться в путь, объяснил свои действия:
– Он – наше алиби. Хорошее оно или плохое. Отвезем его в больницу и останемся там, пока не прочухается. Он должен вспомнить, что мы ехали с другой стороны.
– У страха глаза велики.
Майор не нашел, что ответить напарнику.
Но он, во всяком случае, не сидел сиднем, а хоть что-то делал. Если бы не он, то они разделили бы участь десятков людей.
«Откуда тут бетонные блоки?» – недоумевал майор, проезжая знакомое место. И только миновав его, понял: это остов здания ДПС. Само здание взрывом разнесло по кирпичам.

* * *

47-летний Юлий Вейсберг до сегодняшнего дня сохранил привязанность к наличным деньгам. В его портмоне и просто в карманах всегда хранилась крупная сумма: доллары, евро, рубли. Он не забывал те времена, когда трепетно относился к немецким маркам – его любимая валюта. И вот сегодня, 26 мая, день хоть и солнечный, но прохладный, – он полез было за наличными в карман, но спохватился. Наличные, которые ждал от него Муса Сараев, как раз умещались в стандартный кейс.
В этой связи он не мог не вспомнить одну из многочисленных публикаций журналистки Юлии Латыниной: «В России самые дешевые теракты».
В нынешней России уровень террористов соответствует уровню милиции... Организаторы взрывов в Буйнакске перегружали грузовик со взрывчаткой, прикрытой арбузами, который они пригнали от Хаттаба, прямо в доме одного из боевиков. В это время в дом явились менты: спросили, что происходит, им ответили, что разгружают арбузы, те попросили арбуз, получили его и уехали... Боевики, взорвавшие Волгодонск, для перевозки взрывчатки использовали грузовик, взятый напрокат у односельчанина. Грузовик сопровождал знакомый гаишник за мешок с сахаром.
Дешевле терактов в России только менты. В России не было ни одного теракта, который они не могли бы предотвратить, но не сделали этого, получив в награду мешок картошки, сахара или арбуз».
Впрочем, Вейсберг знал ответ. Его деньги предназначались для развития и финансирования подрывной деятельности вообще. А в частности – да, конкретно теракты в России не дешевы, а скорее – недороги. Каждый получает свое. Смертник – смерть, его наставник укрепит свой авторитет и получит деньги, духовный лидер – еще больший почет и богатство.
Вейсберг подпитывал деньгами всю инфраструктуру террористической организации, и начало этого лежало в холодном октябре 1993 года. Тогда Муса Сараев, далеко не первый в полутысячном чеченском отряде, промышлявшем рэкетом в российской столице, «наехал» на рядового тогда предпринимателя, и то ли в шутку, то ли всерьез стал называть его «мой Моисей». С тех пор утекло много воды. Связь Вейсберга и Сараева в прессе назвали симбиозом – в природе это тесное сожительство двух организмов разных видов. Вейсберг – еврей, его начальник службы безопасности – чеченец. Он же посредник между идеологами террористов и его финансистом.
Вейсберг этой теме давно уже не придавал особого значения. Он как-то раз подумал о том, что давненько на его пути не встречалось неофашистов. Ничего не изменилось бы в плане финансирования, только направление – и как следствие, фашизм в России креп бы день ото дня.
Вейсберг рассмеялся над обескураженным видом Мусы Сараева: тот пришел за целым «дипломатом» денег, тогда как Юлий начал искать их в карманах. Муса, занимающий должность начальника службы безопасности, был коренастым, с неопрятной недельной щетиной и вечно расстегнутым воротом рубашки. Он не разделял веселья босса и с непроницаемым выражением на лице дожидался обещанных денег. Им еще только предстояло «отмыться», пройти через фонд, возглавляемый вором в законе Хожамировым, ставшим в середине 90-х министром нефтяной и газовой промышленности Чечни. Кроме него, фонд состоял из еще нескольких человек, три из них – ключевые, представлявшие чеченскую диаспору в Москве. Часть денег тратилась фондом на социальные программы, но львиная доля предназначалась на «продолжение политики другими средствами». Так немецкий генерал Клаузевиц раскрывал содержание понятия «война». Ну а суть политики – борьба за власть, и это уже аксиома.
Вейсберг остановил Сараева на пороге и спросил, манерно покачиваясь с пятки на носок:
– Я слышал, твоих земляков постигла неудача в одном деле?
– Хочешь поговорить на эту тему?
– Нет, – Вейсберг покачал головой, пряча насмешливые искры в глазах. – Я просто спросил.

* * *

Русскоязычный сайт «Феликс» был зарегистрирован в Тайване, о чем пользователей Интернета извещал специальный плагин в браузере. Этот сайт входил в число немногих, предоставляющих достоверную информацию о работе ФСБ. Самым интересным его разделом можно было назвать «текущие дела», находящиеся в стадии расследования, а менее интересными пользователи называли «глухари» – никакой динамики.
Никто не знал настоящего имени Феликса, но точно было известно, что за этим ником скрывался некий полковник из Федеральной службы безопасности. Информация, которую Феликс выкладывал на сайте, претендовала на определение «первоисточник».
Сегодня на нем же появились первые сведения о теракте на 34-м километре МКАД.
«...Следственной группой ФСБ был установлен любопытный факт: три купюры достоинством одна тысяча рублей, найденные у погибшего в результате взрыва лейтенанта милиции Рината Кислова, и купюры такого же достоинства, обнаруженные при обыске машины сопровождения с террористками-смертницами, – цитата следователя: «из одной пачки». Эту «странность» попытался объяснить напарник Р.Кислова – старший лейтенант Борис Егоров. Он предположил, что террористы попытались «договориться» с Кисловым, и тот взял деньги, чтобы усыпить их бдительность. Ведь это он первым открыл огонь по машине сопровождения, передав по рации: «Быстро ко мне! У меня ситуация!» Кто бы что ни говорил, но Кислов, безусловно, проявил личное мужество. Начальник полка ДПС, в котором лейтенант проходил службу, представил его к награде – посмертно.
Но это не единственная версия. Следствие отрабатывает и другие, в том числе рассматривает Р.Кислова как соучастника преступления.
Из достоверных источников стало известно, что в машине сопровождения также был найден детальный план проведения теракта. Целью террористов был жилой дом на улице Кирпичные Выемки. То есть до места назначения террористам оставалось, по большому счету, миновать пост ДПС на 34-м километре МКАДа.
Сотрудники ФСБ провели ряд обысков и арестов, допросили сотни очевидцев (...) и выявили ряд несоответствий. Так, водитель «КамАЗа» показал, что «99-я» с сотрудниками подольской милиции остановилась на посту одновременно с «бычком», начиненным взрывчаткой, тогда как сами сотрудники милиции (майор Старостин и капитан Василенко) утверждают, что ехали «из центра в Подольск». Еще несколько свидетелей показали не в пользу милиционеров. Их удивила поспешность, с которой те покинули место происшествия: за несколько секунд до взрыва, разбив фару и бампер, но до первого выстрела лейтенанта Кислова.
Новость последнего дня. На автозаправочной станции номер 151 города Подольска, на улице Пионерской, майор Старостин расплатился купюрой достоинством одна тысяча рублей, номера которой следуют за номерами купюр, обнаруженных при обыске тела лейтенанта Кислова.
Новость последнего часа: с майора Старостина были сняты обвинения в причастности к данному теракту – имеется в виду сопровождение. Все решил один телефонный звонок министра внутренних дел. Видимо, и на этот раз преступникам в милицейской форме удастся уйти от ответственности».
– Это вряд ли, – прокомментировал прочитанное Сергей Глумов. И повторил: – Вряд ли.

* * *

Братья Гекко подъехали к ресторану «Звезда Востока» за час до его закрытия – в одиннадцать вечера – и заглушили мотоциклы. Оба были в кожанках, пестрых банданах и дымчатых очках, вооружены пистолет-пулеметами «ПП-93». Лично Гекко-младший с двух рук мог уложить в грудную мишень тридцать выстрелов на дальности двадцать пять метров. По его мнению, это был «самый симпатичный, безо всяких там полимеров и прочих новшеств пистолет-пулемет, надежный... как адвокат дьявола».
Сегодня братья впервые примерили рокерский прикид и пришли к единодушному мнению, что он им к лицу. «Может быть, в следующий раз я надену костюм клоуна», – сказал младший из братьев.
В этом ресторане было три зала на сто девяносто человек, и его недаром называли «уголком солнечного Узбекистана». Фирменными блюдами здесь считался шашлык «Звезда Востока» и морское ассорти «Арал».
Сейчас был самый разгар вечерней программы – танец живота. Танцовщицы так зажигали, что даже завсегдатаи покинули кальянные комнаты. Майор Старостин и капитан Василенко тоже, оставив кальяны на свежих фруктах, вышли в главный зал, переглянулись и уставились на потных танцовщиц. Обменяться хотя бы парой фраз для них было проблематично: они еле ворочали языком, набравшись узбекского токая. Они были здесь частыми гостями, в первую очередь их привлекала узбекская кухня. Но сегодня они поднимали бокалы за «восстановление прежней репутации», правда, отдавая себе отчет в том, что министр их отмазал только потому, что они все еще оставались частью системы, и его стремление защитить «своих» было вполне естественным.
Напарником Сергея Глумова в этот вечер стал Виктор Жильцов, получивший позывной «Крист» за манеру всегда держаться подтянуто и за страсть к модной одежке: он был КРутым И СТильным, с внешностью человека, на которого могла запасть как «армия любовников», так и любовниц. Он пил портвейн номер 26 и получал от этого не меньшее удовольствие, чем женщина от «Шанель №5».
Глумов потягивал ташкентское десертное, но тоже крепкое. Он не любил «сушняк».
Впервые за этот вечер они увидели майора и капитана. «Сколько же они проторчали в кальянной комнате?» – задался вопросом Сергей. Выходило, больше часа. Именно столько времени провели в ресторане Глумов и Жильцов, точно зная, что майор и капитан пришли сюда на полчаса раньше.
– Эти двое скоро умрут, – вслух рассуждал Крист. – Смерть – это только цена, которую они должны заплатить.
– Будь проще, и народ к тебе потянется, – напомнил ему Сергей современную мудрость. Он прицелился пальцем в одного, потом в другого милиционера, вслух посчитал: – Восьмой и девятый.
– Ты, как всегда, ошибся, – поправил его Жильцов. – Девятый и десятый. Всего мы перевели восемь паразитов.
– Почему бы тебе не встать и не заорать на весь зал?
– Что толку? Ведь в двух других меня не услышат.
Они называли себя «вольные стрелки». На их счету восемь, как правильно заметил Крист, условно говоря – человек, заплативших за измену, предательство, за смерть невинных людей. Среди этих восьми – одна женщина. Под прикрытием ее славянской внешности в метро беспрепятственно прошла шахидка и подорвала себя вместе с пассажирами. Ее убил Крист. Придушил голыми руками, глядя ей в глаза.
Крист и Глумов познакомились на станции метро «Пушкинская». Сергей был в военной форме. В руках цветы. Глаза устремлены на мемориальную плиту.
– Здесь погиб твой близкий?
Он обернулся на человека, также одетого в военную форму. И сказал то, что было понятно только ему:
– Если бы...
Он отошел в сторонку. Жильцов присоединился к нему. Прикурил. На замечание Сергея «здесь не курят» Крист отмахнулся:
– Почему нельзя курить там, где взрывают?
– Никто из моих близких не погиб от рук террористов, – ответил на вопрос нового знакомого Глумов. – Я редко прихожу сюда. Но часто вижу себя напротив мемориальной плиты. Мне трудно объяснить свое состояние даже самому себе. Это внутри, понимаешь? Может быть, это называется долгом, не знаю.
Вечером этого же дня Крист познакомился с «вольными стрелками», а через неделю стал шестнадцатым членом команды. Он был самым старшим – тридцать два года.
– Они уходят, – Жильцов бокалом указал на милиционеров. – Ну почему сегодня я работаю на подстраховке?..
Глумов выбрал из списка номер телефона, нажал на кнопку вызова и, дождавшись ответа, повторил за Кристом: – Да, уходят. Теперь они ваши. Сделайте все красиво.
– Сделаем, не беспокойся, – заверил его Гекко-старший.
Майор Старостин первым, пошатываясь, вышел из ресторана и сразу направился к своей машине. Сегодня он приехал в ресторан на «Ниссане-Премьер» с ее шестью подушками безопасности и камерой заднего вида с цветным монитором. Дождавшись Василенко, он завел двигатель и тронул машину с места.
С Литейной улицы майор свернул на Пионерскую, где несколькими днями раньше он совершил большую глупость: расплатился за бензин палеными, считай, деньгами. Откуда ему было знать, что опера с Лубянки отслеживали каждый его шаг? Именно здесь, в сотне метров от автозаправки, «Ниссан» нагнали два мотоцикла и взяли его «в коробочку».
Старостин нажал на кнопку. Когда стекло уползло вниз, он крикнул одному из байкеров:
– Эй, что за хрень?
Гекко-старший повернул к нему голову. Он был так близко к машине, что мог при желании влезть в окошко. Вблизи майора передернуло от его холодных глаз. Он надавил на газ, и «Ниссан» легко набрал скорость. Но байки в разы превосходили его в приемистости и настигли за считаные секунды. Братья одновременно достали оружие и открыли огонь. Пули жалили милиционеров в плечи и спину, они корчились от боли, но были живы. Дальше Гекко-старший сымпровизировал. Он склонился над мотоциклом и, отпустив одну руку, просунул ее в салон «Ниссана». Ухватившись за руль, он выровнял машину и повел ее в нужном направлении. А вот и поворот на заправку, где сплошная линия дорожной разметки перешла в прерывистую. Гекко-младший отстал, наблюдая за красивым, но рискованным трюком брата. А тот и не думал отпускать руль машины и повернул на заправку вместе с ней. И только направив «Ниссан» точно на первую колонку, отпустил его. И затормозил передним колесом. Этот маневр помог ему выпрямить мотоцикл и вытолкнуть его из поворота.
«Ниссан» с ходу врезался в колонку. Топливозаправочный шланг вылетел со своего места, разбрызгивая бензин во все стороны. Ручеек быстро побежал к тому месту, где остановился Гекко. Спецназовец, заблокировав передние колеса, отпустил сцепление и газанул на передаче. Заднее колесо буксовало на огромных оборотах, нагреваясь все больше, мотоцикл окутался черным дымом. И бензин, коснувшись раскаленного колеса, вспыхнул. Гекко убрал пробуксовку, подняв переднее колесо, и включил повышенную передачу. Его мотоцикл сорвался с места в тот момент, когда огненная река накрыла «Ниссан».
Двери заклинило от удара о колонку, и раненый майор, превозмогая боль, пытался выбраться в окно. Но огненная волна загнала его обратно в салон. Майор и капитан сгорели заживо...

Сергей Глумов ехал в расположение воинской части, повторяя про себя: «Вся наша прежняя работа – мелочь», – будто боялся забыть смысл. И другие тоже: «Аврора». Юбилей. Гости». Он едва не проскочил на красный свет светофора, уже начавшего обратный отсчет: 59, 58, 57... Почти минута, чтобы снять возбуждение.