Королевский дом, 20 июня 1820 года
Он был известен как величайший джентльмен-капер^[1] своего времени, и это лестное звание не переставало его забавлять. «Джентльмен» и «капер» были теми двумя словами, которые никогда не стоило употреблять в одном и том же предложении, даже несмотря на то, что он слыл исключением из этого правила. Клифф де Уоренн, третий и самый младший сын графа Адарского, нахмурившись, пристально смотрел на недавно возведенную виселицу. Случалось, и он проигрывал битву или терял свою добычу, но даже в самые безнадежные моменты не мог смириться со смертью. Клифф прикинул, что уже истратил по меньшей мере шесть жизней, и теперь оставалось только надеяться, что в запасе было еще как минимум три.
Смертная казнь через повешение всегда собирала огромную толпу. Все – от жулика до плантатора, от леди до шлюхи – стекались в город, чтобы поглазеть на то, как взойдет на плаху пират. Завтра публика затаит дыхание от нетерпения и предвкушения. И когда шея пирата будет с громким, неприятным треском сломана, раздадутся аплодисменты, послышатся веселые, одобрительные возгласы.
Высоченный, на голову возвышающийся над окружающими, мужчина с длинными рыжевато-коричневыми, выжженными солнцем волосами и бронзового цвета лицом, Клифф восхищал синими глазами, которыми славились все мужчины династии де Уоренн. Он был одет повседневно – в высокие сапоги, светло-бежевые замшевые бриджи и тонкую льняную рубашку, однако в глаза бросалось его мощное вооружение. Даже в изысканном светском обществе Клифф носил кинжал на поясе и стилет в сапоге, ведь состояние он нажил непросто, заполучив изрядную долю недругов. Кроме того, на островах времени придерживаться моды у него просто не оставалось.
Клифф понял, что опоздал на условленную встречу с колониальным губернатором. Но не поторопился: его внимание привлекли только-только ступившие на площадь леди, одетые по последней моде, и особенно одна из них, выделявшаяся исключительной красотой. Они бросали взгляды в сторону Клиффа, о чем-то взволнованно перешептываясь. Он увидел, как леди направились к эшафоту, чтобы осмотреть место завтрашней казни. При обычных обстоятельствах Клифф счел бы красотку достойной приглашения в свою постель, но сейчас он чутко улавливал будоражившую этих дам жажду крови и ощущал искреннее отвращение.
Стоя прямо перед впечатляющим входом в роскошный Королевский дом, Клифф продолжал наблюдать за тремя женщинами, прогулочным шагом двигавшимися к виселице. Явное очарование элегантных леди из светского общества пришлось как нельзя кстати – подобно остальным представителям семейства де Уоренн, Клифф был весьма любвеобилен. Он узнал одну из них, блондинку, жену джентльмена-плантатора, с которым был хорошо знаком, а вот ее спутница, темноволосая красавица, несомненно, оказалась на острове совсем недавно. Она улыбалась Клиффу, очевидно зная, кем он был, и явно предлагая свое расположение, которое он волен был благосклонно принять.
Клифф этого не сделал. Он учтиво кивнул брюнетке, та на мгновение задержала взгляд на его лице и отвернулась.
Когда де Уоренн не действовал в соответствии с каперскими свидетельствами^[2], он был аристократом и легальным владельцем торгового судна, и все же за его спиной звучали оброненные шепотком нелестные эпитеты – «жулик» и «морской разбойник». А одна особенно страстная любовница даже называла его пиратом. Истина же заключалась в том, что, даже получив воспитание джентльмена, он больше чувствовал себя дома в Спэниш-Таун, чем в Дублине, в Кингстоне, чем в Лондоне, и даже не трудился это скрывать. Находясь на палубе своего судна в разгар охоты, ни один человек, наверное, не смог бы оставаться джентльменом. Аристократичные замашки в открытом море означали смерть.
Но Клиффа никогда не волновало то, о чем шушукались за его спиной. Он сделал свою жизнь именно такой, какой хотел, обойдясь без помощи отца, и снискал репутацию одного из величайших морских владык. И хотя Клифф всегда тосковал по Ирландии, самому восхитительному месту на свете, только в открытом море он чувствовал себя свободным. Даже в графском имении, окруженный семьей, к которой относился с такой нежной заботой, он нисколько не походил на двух своих братьев – главного и «запасного» наследников. По сравнению с ними, привязанными к земле и скованными обязательствами, Клифф действительно был заправским пиратом. Представители светского общества обвиняли его в том, что он – другой, эксцентричный и чуждый, и были в этом абсолютно правы.
Перед тем как повернуться, чтобы войти в Королевский дом, Клифф заметил, как еще две леди подошли к утонченному трио. Толпа на площади продолжала расти. Джентльмен, которого он знал как успешного торговца из Кингстона, присоединился к элегантным дамам, как и несколько моряков.
– Надеюсь, он насладится своей последней трапезой^[3], – засмеялся один из моряков.
– Неужели он на самом деле перерезал горло морскому офицеру? – чуть не задохнулась от волнения представительница компании очаровательных дам. – И раскрасил его каюту кровью?
– Это старая пиратская традиция, – с усмешкой пояснил моряк.
Услышав это нелепое обвинение, Клифф закатил глаза.
– Они вешают здесь много пиратов? – спросила красавица, затаив дыхание.
Клифф отвернулся. «Повешение превратится в цирк», – мрачно подумал он.
Ирония этой ситуации заключалась в том, что Родни Кэрр был одним из наименее грозных и самых неудачливых морских разбойников. Но его повесят, потому что губернатор Вудс твердо решил преподать урок остальным – любой ценой, во что бы то ни стало. Преступления Кэрра казались ничтожными по сравнению со злодеяниями безжалостных кубинских пиратов, которые сейчас свирепствовали в Карибском море. Но Кэрр оказался достаточно неумелым разбойником, чтобы попасться.
Де Уоренн знал приговоренного к казни, хотя и не слишком хорошо. Кэрр часто заходил в кингстонскую гавань, чтобы килевать^[4] свое судно или выгрузить добычу, а поместье Клиффа Уиндсонг располагалось неподалеку, в самом конце Харбор-стрит, в северо-западном ее направлении. За последнюю дюжину лет они едва обменялись полусотней слов, обычно просто кивали друг другу, проходя мимо. Так что у Клиффа не было ни одной весомой причины тревожиться о судьбе Кэрра.
– А дочь пирата? – взволнованно осведомилась одна из женщин. – Они повесят и ее тоже?
– Эта Дикарка? – отозвался джентльмен. – Вместе с отцом ее не схватили. И кроме того, мне кажется, никто на этом острове не смог бы обвинить ее в преступлении.
Только теперь Клифф осознал, что же его так тревожит. У Кэрра осталась дочь. Она была слишком молода, чтобы быть обвиненной в пиратстве, хотя, случалось, плавала с отцом.
«Вообще-то говоря, это не мое дело», – мрачно подумал Клифф, снова оборачиваясь к Королевскому дому. И все же в его памяти всплыли яркие воспоминания о дочери пирата – время от времени он поглядывал на нее, несущуюся подобно дельфину по волнам или бесстрашно стоящую на носу своего каноэ, опрометчиво бросая вызов ветру и морю. Они никогда прежде не разговаривали, но, как и остальных обитателей острова, он мог тотчас узнать ее, бросив один-единственный мимолетный взгляд. Дочь пирата, казалось, росла без присмотра на островных пляжах и городских улицах, и было просто невозможно не заметить ее с длинными, спутанными волосами серебристо-лунного цвета. Она была дикой и свободной, и Клифф издали восхищался ею уже многие годы.
Чувствуя все нарастающее волнение, он решил переключиться на другие мысли. В конце концов, завтра, когда повесят Кэрра, его даже не будет в Спэниш-Таун. И, прогнав прочь тягостную тему, Клифф принялся гадать, для чего же его вызвал Вудс. Они были друзьями – нередко обсуждали островную политику и даже разрабатывали вместе законопроекты, за время срока полномочий Вудса Клифф принял от него два каперских свидетельства и успешно справился с заданиями, взяв в плен иностранных бандитов. Вудс был решительным, твердым политиком и губернатором, и Клифф уважал его. Разок-другой они даже от души покутили вместе – Вудс тоже питал нежные чувства к прекрасным дамам, правда, предавался слабости только тогда, когда его жены не было в резиденции.
Два британских солдата со всех ног бросились вперед, когда Клифф, позвякивая шпорами из золота и рубинов, прошагал мимо шести ионических колонн, поддерживающих увенчанный британским гербом фронтон, к огромным дверям резиденции губернатора.
– Капитан де Уоренн, сэр, – произнес один из солдат, успокаиваясь при виде знакомого визитера. – Губернатор Вудс распорядился, чтобы вас немедленно проводили к нему.
Клифф кивнул солдату и прошел в просторный холл с огромной хрустальной люстрой. Стоя на натертом до блеска паркетном полу округлого зала, он мельком глянул в приемную, украшенную красным бархатом и парчой.
Томас Вудс улыбнулся и поднялся из-за стола:
– Клифф! Входи, дружище, входи!
Прошествовав в гостиную, де Уоренн пожал руку Вудса.
Губернатор, который разменял четвертый десяток, был худощавым привлекательным мужчиной с темными усами.
– Добрый день, Томас. Вижу, казнь состоится, как запланировано, – невольно вырвалось у Клиффа.
Губернатор кивнул, довольный своей затеей:
– Тебя не было почти три месяца, и ты понятия не имеешь, какое значение это имеет.
– Разумеется, имею, – возразил Клифф, и какое-то странное напряжение сковало его тело, стоило ему вновь подумать о будущем дочери пирата. В голову де Уоренна вдруг пришла мысль: а не навестить ли ему Кэрра в гарнизоне в Порт-Ройял. – Кэрр по-прежнему находится в форте Чарльз?
– Его перевели в тюрьму в здании суда, – пояснил Вудс.
Это самое здание суда, возведенное совсем недавно – годом ранее, располагалось напротив Королевского дома, по другую сторону площади. Вудс подошел к бару, встроенному в стоящий у стены огромный голландский буфет, и налил два бокала вина. Потом вручил один из бокалов другу:
– За завтрашнюю казнь, Клифф!
Но де Уоренн не присоединился к его тосту.
– Может быть, тебе стоит попытаться схватить пиратов, орудующих под флагом Хосе Артигаса, – сказал он, напоминая о генерале гаучо, который вел войну и с Португалией, и с Испанией. – У Родни Кэрра нет ничего общего с этими кровожадными злодеями, друг мой.
Вудс улыбнулся:
– Ах, я так надеялся, что именно ты возьмешься за поимку людей Артигаса!
Слова приятеля заинтересовали Клиффа, ведь страсть к охоте была у него в крови. Обычно, когда Вудс предлагал ему опасное задание, он соглашался без лишних раздумий. Однако сейчас его мысли были заняты совсем другим.
– Кэрр никогда не был настолько глуп, чтобы выступать против британских интересов, – заметил он, сделав глоток кларета.
Вудс возмущенно подскочил на месте:
– Выходит, что он – благопристойный пират? Добропорядочный пират? И в чем тогда заключаются твои возражения, твоя линия защиты? Его судили и признали виновным, завтра в полдень он будет повешен – и точка!
В воображении Клиффа мелькала одна и та же картина, которую он никак не мог отогнать. Ее волосы, серебристые, как лунный свет, ее промокшие насквозь сорочка и бриджи, сама Дикарка, вскидывающая тонкие руки над головой и ныряющая с носа отцовского суденышка в самую глубину моря. Помнится, когда в прошлом году Клифф вернулся домой и стоял на квартердеке^[5] своего любимого фрегата, «Прекрасной леди», он заметил Дикарку в подзорную трубу. Тогда де Уоренн помедлил, задержав взгляд на смеющейся девушке, и с трудом подавил в себе желание нырнуть в спокойное бирюзовое море вместе с ней.
– А что же будет с его дочерью, Дикаркой? – Клифф удивился, осознав, что, сам того не желая, произнес это вслух. Он понятия не имел, сколько лет Дикарке, но она казалась такой маленькой и худенькой, что ей наверняка было между двенадцатью и четырнадцатью.
Вудс, казалось, был поражен:
– Дочь Кэрра – Дикарка?
– Я слышал, что их ферма была конфискована в пользу короны. Что же теперь с ней будет?
– О боже, Клифф, я не знаю! По слухам, у нее есть родственники в Англии, возможно, она уедет к ним. В противном случае, полагаю, она может отправиться к сестрам монашеского ордена Святой Анны в Севилью – у них есть приют для сирот.
Клифф был потрясен. Он даже представить себе не мог, что станется с этим вольным, свободолюбивым существом, которому придется жить как в тюрьме. И кстати, он впервые слышал о том, что у девочки есть семья в Англии. Но когда-то Кэрр служил офицером в британском флоте, так что это было вполне возможно.
Вудс пристально посмотрел на Клиффа:
– Ты ведешь себя странно, друг мой. Я попросил тебя прибыть сегодня сюда, потому что надеялся, что ты согласишься принять от меня каперское свидетельство.
Мысли о дочери Кэрра тут же вылетели у Клиффа из головы. На его лице невольно расцвела улыбка.
– Надеюсь, ты ищешь Эль Тореадора? – осведомился он, вспоминая о самом жестоком морском разбойнике, который бесчинствовал в регионе.
Вудс усмехнулся:
– Ты прав.
– Тогда я счастлив принять это свидетельство, – совершенно искренне произнес Клифф.
Охота определенно помогла бы избавиться от раздражения и беспокойства, которые так глодали его. Клифф находился в Уиндсонге вот уже три недели – обычно он оставался здесь на месяц-другой, – а если и жалел о чем-то, отправляясь в очередное путешествие, так только о разлуке со своими детьми. Дочь и сын де Уоренна жили в доме на острове, и он отчаянно скучал по ним, находясь в море или за границей.
– Пойдем пообедаем? Я попросил своего повара приготовить твои любимые блюда, – с довольным видом произнес Вудс, сжимая руку Клиффа. – Мы можем обсудить детали будущей морской операции. Кроме того, мне не терпится узнать твое мнение по поводу нового коммерческого предприятия в Ост-Индии. Ты, конечно, слышал о компании «Фелпс»?
Клифф уже собирался подтвердить, что слышал, когда до него донеслись тревожные крики солдат, стоявших у входа в резиденцию губернатора. Де Уоренн тотчас выхватил свою шпагу.
– Отойди назад, – приказал он Вудсу.
Губернатор побледнел, в его руке появился маленький пистолет, но он подчинился, поспешив в дальний угол гостиной. Клифф помчался в холл, где услышал, как один солдат задыхался от боли, а его товарищ кричал:
– Вам нельзя туда входить!
Парадная дверь открылась, и маленькая, тоненькая женщина с густой копной светлых волос вбежала внутрь, размахивая пистолетом.
– Где губернатор? – неистово вскричала она, наведя на Клиффа оружие.
На де Уоренна устремился взор самых ярких зеленых глаз, которые он когда-либо видел, и он позабыл, что пистолет направлен прямо ему в лоб. Потрясенный, он уставился на нарушительницу спокойствия. Оказывается, Дикарка была не ребенком, а молодой женщиной, причем очень красивой. На ее удлиненном лице выделялись высокие скулы, маленький прямой нос, пухлые соблазнительные губы. Но ее глаза буквально ошеломили Клиффа – он никогда не видел столь пленительных глаз, экзотических, будто у рыси.
Его проницательный взгляд скользнул по фигуре Дикарки. Ее серебристо-лунные волосы оказались как раз такими, как он и думал – растрепанной волнистой гривой, достигавшей талии. На ней была надета огромная мужская рубашка, свисавшая до середины бедер, но даже под этим бесформенным нарядом безошибочно угадывались очертания груди. Бриджи и мужские сапоги, облегавшие икры, не могли скрыть длины, стройности и женственности ног. Как же он мог решить, что Дикарка – еще ребенок, даже если видел ее лишь издали? – задавался Клифф бессмысленным вопросом.
– Вы что, болван? – закричала она на него. – Где Вудс?
Клифф перевел дыхание и почему-то улыбнулся, самообладание вернулось к нему.
– Мисс Кэрр, пожалуйста, не наводите на меня пистолет. Оружие заряжено? – очень спокойно спросил он.
Дикарка побледнела, будто только что узнала его.
– А, де Уоренн, – сглотнула она. Пистолет дрогнул в руке. – Вудс! Я должна видеть Вудса.
Выходит, она немного знает Клиффа. Тогда наверняка знает и то, что он не из тех, с кем можно вот так играть. А понимает ли она, что любой другой поплатился бы жизнью, если бы столь сумасбродно размахивал пистолетом перед его носом? Неужели она настолько храбра? Или просто глупа – и безрассудна? Улыбка Клиффа стала еще шире, хотя повода для веселья явно не было. Ему стоило как можно быстрее положить конец этой опасной ситуации, прежде чем Дикарке причинят боль или подвергнут ее аресту.
– Отдайте мне пистолет, мисс Кэрр.
Она упрямо тряхнула головой:
– Где он?
Клифф вздохнул – и метнулся к упрямице. Раньше чем она успела это осознать, он схватил ее за запястье, и через мгновение пистолет был уже в его руках.
Глаза мисс Кэрр наполнились слезами, и де Уоренн понял, что это были слезы ярости.
– Будьте вы прокляты! – Она набросилась на него с кулаками, обрушивая гневные удары на его грудь.
Клифф отдал пистолет одному из настороженных солдат и снова схватил Дикарку за запястья, но уже более мягко, не желая причинить ей боль. Сила этой тростинки поразила его: она казалась такой худой, такой хрупкой, но на деле слабой не была. Однако, даже при всей ее силе, справиться с Клиффом она не могла.
– Пожалуйста, прекратите. Вы лишь навредите себе, – спокойно сказал он.
Пытаясь вырваться из его железной хватки, мисс Кэрр извивалась, словно дикая кошка, шипя и брызжа слюной, даже пыталась вцепиться в лицо своему недругу.
– Прекратите, – приказал Клифф, чаша терпения которого уже переполнилась. – Вам все равно не удастся одержать надо мной верх.
Глаза Дикарки неожиданно встретились с глазами ее соперника, и она вдруг утихомирилась, тяжело дыша. Их пристальные взгляды задержались друг на друге, и в душе Клиффа шевельнулось что-то вроде сострадания. Даже если мисс Кэрр было уже восемнадцать, он чувствовал, что во многих отношениях она все еще оставалась ребенком из-за своего довольно оригинального, далекого от общепринятых правил воспитания. Теперь Клифф ясно читал в ее глазах глубочайшее отчаяние, видел ее страх.
Завтра отец Дикарки должен быть повешен. А сегодня она решила обратиться к губернатору.
– Вы конечно же не думаете убить моего друга Вудса?
– Прикончила, если бы могла! – фыркнула она. – Но нет, я хочу отложить его убийство на один день!
Дикарка снова стала вырываться, хотя это было явно бесполезно.
– Я пришла, чтобы просить его о помиловании моего отца.
Сердце Клиффа, кажется, дрогнуло.
– Если я выпущу вас, будете вести себя спокойно? Я могу устроить вам аудиенцию у губернатора.
Надежда вспыхнула в глазах Дикарки. Она кивнула, судорожно облизнув пересохшие губы:
– Да, буду.
Клифф немного помедлил, сбитый с толку собственными странными эмоциями. Эти мысли были совершенно некстати, но он продолжал гадать, сколько же лет мисс Кэрр. Разумеется, он не заинтересован ею, уж точно не как женщиной… Да и как это может быть? Она слишком юна, и она – дочь пирата.
Последней любовницей Клиффа была габсбургская принцесса, провозглашенная величайшей красавицей на Европейском континенте. А дочь ему подарила ныне покойная наложница, отличавшаяся экзотической красотой, которая содержалась в гареме берберийского князя. Рахиль была еврейкой, высокообразованной и интеллектуальной, одной из самых умных женщин, которых Клиффу когда-либо доводилось встречать. Он вообще был очень разборчив в отношении дам, которые делили с ним постель. Нет, де Уоренн не мог увлечься этой бродяжкой с безумными глазами, которая размахивала пистолетом так же органично, как другие женщины носили зонтики, прячась от солнца.
Сейчас Дикарка смотрела на него с безучастным выражением, что явно не сулило ничего хорошего. Его инстинкты обострились.
– Вы будете вести себя подобающим образом, – произнес он, и это был не вопрос, а утверждение.
Ее губы скривились в подобии улыбки, не выражавшей ни малейшего энтузиазма. А вот теперь Клифф всерьез встревожился. Кто знает, вдруг она спрятала другое оружие, возможно, под этой просторной рубашкой? Несмотря на то что Дикарка не была леди, де Уоренн считал неловким обыскивать ее.
– Мисс Кэрр, дайте мне слово, что будете вести себя учтиво и благопристойно, пока находитесь в доме губернатора.
Дикарка озадаченно взглянула на него, словно не понимала ни слова из того, что он сказал, но все-таки кивнула.
Клифф едва коснулся руки незваной гостьи, надеясь проводить ее в приемную, но она отдернула кисть, и он уже не пытался дотронуться до нее снова.
– Томас? Ты не возражаешь, чтобы выйти? Я хотел бы представить тебя мисс Кэрр.
Вудс прошествовал вперед, к порогу гостиной. Губернатор был мрачен, его лицо горело гневным огнем.
– Какая-то бродяжка преспокойно прошла мимо моих охранников? – не поверил он.
Клифф почувствовал, как нарастает раздражение друга.
– Она беспокоится о своем отце, ее можно понять. Я обещал, что ты позволишь ей говорить.
Но Вудс, похоже, не собирался вести беседы:
– Она напала на моих людей! Робардс, ты, часом, не пострадал?
Обычно этот британский солдат, охранник губернатора, пребывал в боевой готовности: вытянувшись в струнку, он стоял в холле. Его товарищ, другой военный, охранял вход в дом, занимая пост у парадной двери.
– Нет, сэр, – залился краской Робардс. – Губернатор, приношу вам свои извинения за это ужасное вторжение.
– Как же ей удалось проскочить мимо вас? – с недоверием осведомился Вудс.
Лицо солдата приобрело еще более насыщенный оттенок.
– Сэр, я не знаю…
– Я попросила их помочь найти моего бедного потерявшегося щенка, – объяснила Дикарка до смешного притворным, жеманным тоном, похлопав ресничками в сторону губернатора Вудса. Потом она зазывно покачала бедрами из стороны в сторону и пустила слезу. – Они были та-а-а-ак увлечены!
Клифф во все глаза смотрел на это представление, быстро меняя мнение о Дикарке. Она знала, как использовать свое очевидное женское очарование, чтобы обвести вояк вокруг пальца. Да она не так невинна, как казалось поначалу!
Вудс бросил в сторону дочери пирата холодный взгляд:
– Арестуйте ее.
Дикарка чуть не задохнулась от возмущения и потрясение посмотрела на Клиффа. Солдаты направились к ней, и изумление в зеленых глазах сменилось горьким укором.
– Вы ведь обещали!
Клифф шагнул вперед и заслонил Дикарку, преграждая путь солдатам и не давая им схватить ее.
– Не делайте этого, – очень спокойно предупредил Клифф. Он сказал это особым тоном, к которому прибегал, только когда собирался сделать нечто, имеющее по-настоящему ужасные последствия.
Оба солдата застыли на месте.
– Клифф! Она набросилась на моих людей! – возразил Вудс.
Дикарка резко обернулась к губернатору.
– А вы собираетесь повесить моего отца! – в ярости закричала она.
Клифф взял мисс Кэрр за руку, собираясь обуздать упрямицу, если потребуется, одновременно осознавая и свое неудержимое желание защищать ее.
– Томас, если память мне не изменяет, ты многим мне обязан и должен мне больше чем одно одолжение. Что ж, пришло время получить ответную любезность. Выслушай ее.
Взволнованный, Вудс удивленно посмотрел на друга.
– Черт побери, де Уоренн, – еле слышно сказал он. – Для чего тебе все это?
– Выслушай ее, – еще более мягко произнес Клифф. И это был приказ.
Лицо Вудса исказила гримаса отвращения. Он жестом пригласил Дикарку пройти в гостиную первой, перед ним.
Мисс Кэрр покачала головой, и ее прекрасные зеленые глаза проницательно сузились.
– Сначала вы, – холодно улыбнулась она. – Я никогда не пойду впереди своих врагов.
Клифф мысленно рукоплескал ее находчивости. И все же он по-прежнему беспокоился, не спрятала ли она где-нибудь другое оружие.
Вудс вздохнул:
– Робардс, можешь подождать здесь. А ты, Джонс, пожалуйста, вернись на свой пост у входной двери.
Когда оба солдата повиновались, губернатор мрачно прошел в приемную.
Мисс Кэрр собиралась последовать за ним, но Клифф заметил, как она старательно прячет хитрую улыбку, и ловко схватил ее за руку.
– Эй! Что это вы себе позволяете? – возмутилась Дикарка.
Очень тихо, так, чтобы Вудс не мог услышать, Клифф прошептал:
– У вас ведь нет с собой оружия, не так ли?
Она внимательно посмотрела на него:
– Я похожа на дурочку? Разумеется, у меня нет оружия.
Дикарка и глазом не сморгнула, ни разу. Ее щеки не залились краской, ее твердый взгляд не дрогнул. И все-таки де Уоренн знал, без тени сомнения знал, что она лжет.